Хозяйка собственного поместья
Шрифт:
В дверь постучали. Виктор вскинулся.
— Вы кого-то ждете?
— Да, — не стала скрывать я, выходя из комнаты.
Виктор, хоть его и не просили, двинулся за мной.
Параноик ревнивый! Кажется, я поторопилась, решив, что просто буду заниматься своими делами. Как ими заниматься, если он везде свой нос сует?
— Вы собираетесь осмотреть теплицу, как хотели? — захлопала ресницами я, сама не зная, зачем даю ему возможность сохранить лицо. Наверное, чтобы не закатывать скандал, который можно было бы истолковать как признак
— Не собираюсь. И не собирался, я не следопыт. Спросил просто чтобы посмотреть на вашу реакцию и сделать выводы. Если бы ваша версия была ложью, вы побоялись бы разоблачения и нашли предлог отказать. Вы не колебались ни мгновения.
С улицы донеслись мужские голоса. Лицо Виктора стало непроницаемым, я мысленно хихикнула. Ага-ага, не иначе как бордель тут устроила, тем и промышляю, потому и без мужа не тоскую.
Марья уже торопилась от кухни, но мне было ближе. Мотя подскочил к двери, потянулся, будто точа об нее когти.
Занятно, как спокойно я воспринимаю явно чересчур умного кота. Как будто так и надо, чтобы домашний котик предупреждал о дурных намерениях гостей, которых мы оба впервые видим, и воровал медицинские инструменты. Наверное, просто психика защищается от слишком большого количества потрясений.
Но, судя по его поведению, эти гости — именно те, кого я жду.
За дверью в самом деле обнаружились полдюжины парней. По росту да фигуре смотреть — вполне уже взрослые, по лицу и жиденьким бороденкам — лет шестнадцать. Поклонились все шестеро, первым заговорил один, тот, что стоял ближе всех.
— Здоровья вам, барыня, и вам, барин. Староста, дядька Никифор, говорил, вам сторожа нужны, за кормежку. Я Михайло, за старшего буду.
— Нужны, — согласилась я, прежде чем Виктор успел открыть рот. — В чем дело, староста тоже сказал?
— Пришлые какие-то буянить вздумали. Дядька Никифор просил передать, что, ежели он знал бы, что за люди, поучили бы как следует.
Я поежилась. Вот только самосуда и не хватало! Те пятеро получили, что заслужили, и хватит с них. Пусть катятся куда подальше.
— Хорошо. Погодите, я оденусь и покажу, где здесь что и границы поместья.
— Да кто ж не знает, где у вас что, Настасья Павловна?
— Я покажу, — вмешалась подоспевшая Марья. — И людскую избу открою. Обустроим как полагается. Дров они себе сами натаскают, Петя проследит, а пирогов я им принесу, как вернусь.
Она пошла одеваться, Мотя побежал следом — не иначе как проверять, все ли в порядке.
— Евгений Петрович сказал, что он предлагал тем пятерым обратиться к уряднику, но они отказались и ушли. Сказали, что домой торопятся, и не оставили адреса, — заметил Виктор, когда дверь на улицу закрылась за Марьей.
— Вот же… добрый человек, еще и урядника собирался в это дело впутать! — возмутилась я.
— Да, я высказал ему, что мне было бы очень неприятно узнать, что моя жена замешана в скандале с полицией.
— Но их отказ не навел ни вас,
— Нет. Страх простых людей перед властями понятен и объясним.
Он и мне был понятен и объясним, так что спорить я не стала.
— Я все же думаю, вы зря беспокоитесь и мужики не вернутся, — продолжал Виктор.
Ну да, тебе легко говорить. Наверняка и людей в доме побольше, и сам ты можешь не только кочергой размахивать.
— Может быть. Но лучше я зря накормлю пирогами шестерых крепких парней, чем проснусь от запаха дыма и обнаружу, что все двери на улицу подперты снаружи, а под окнами спальни караулят мужики с дубинками.
— Но что мешало вам попросить меня о помощи вместо того чтобы посылать в деревню? В конце концов, защищать вас — мой долг, по крайней мере до осени.
Я уставилась на него, приподняв бровь. Виктор — о чудо! — смутился.
— Вы правы, это был глупый вопрос. Но, раз уж я здесь, может, отошлете парней?
— Не будете же вы сами обходить поместье ночью?
— Зачем? — изумился он. — Для этого есть сигналки. Охранки. Конечно, женщине в этом разбираться ни к чему, но, повторюсь, раз уж я здесь…
— Я буду очень благодарна вам, если завтра вы поставите эти самые сигналки или что сочтете нужным. — Я неуверенно улыбнулась. — Честно говоря, мне надоело спать с пистолетом у изголовья.
—Даже так? — вытаращился на меня муж, и я пожалела о том, что открыла рот.
4
— Давайте вернемся в гостиную, пока я там не прибралась, — предложила я.
Мы снова уселись за чайным столиком. Удивительно, но, когда я взяла в руки чайник, он оказался горячим — не кипящим, чтобы обжигать рот, а приятно горячим, как раз таким, каким и должен быть свежий чай. Хотя мы довольно долго просидели, объясняясь с доктором, да и в галерее с мужем беседовали не пару минут.
— Никогда не доводилось жить в доме, хозяйка которого обладала благословением, — задумчиво произнес Виктор. — Ни моей бабке, ни матери оно не перепало, а вы… — Он покачал головой. — И именно сейчас. Будто в насмешку.
Мне захотелось спросить мужа, не эта ли магия побудила его остаться, но это означало пойти по еще одному кругу выяснения отношений, а мне этого вовсе не хотелось. Возможно, у него накопилось много претензий к Настеньке, вот только я — не Настенька.
— Вроде бы мелочь — не остывший чай, — сказал Виктор. — Кресла без запаха пыли — ведь у вас вряд ли была возможность вытащить их на улицу и выбить как следует.
Я покачала головой. Муж продолжал:
— Стены, которые не холодят руки, и к ним хочется прислоняться. Еще деталь там или тут, а вместе — дом, в который тянет возвращаться. Может быть, утром наваждение рассеется, но сейчас ваш старый особняк кажется мне куда уютнее, чем мой собственный дом, в котором все устроено по моему вкусу.