Храброе сердце Ирены Сендлер

Майер Джек

Она знала, сколько у него есть причин отказать ей в помощи… это поставит под удар весь Дом сирот, у него и так не хватает сил и средств, ему будет нечем их кормить.

Он закрыл глаза и кивнул:

– Мне надо навести справки. Позвоните мне сегодня немного попозже.

К изумлению Ирены, он согласился принять детей уже на следующую ночь. Мальчишка по кличке Хирш, совсем юный, но уже многоопытный контрабандист, рассказал Корчаку о том, что в стене, окружающей расположенную на арийской стороне церковь Благовещения, на улице Лешно есть пролом. Луна в эту ночь будет

совсем молоденькая, и начать операцию можно будет сразу после наступления комендантского часа.

Ирена поручила десяти связникам до комендантского часа забрать по три-четыре ребенка из временных убежищ на арийской стороне и привести к церкви. Ночному сторожу щедро заплатили за то, что он закроет глаза на происходящее. Стена каменным аппендиксом врезалась в квартал гетто, чтобы исключить из него церковь с маленьким двориком и несколькими другими зданиями. Прибыв на место,

Ирена познакомилась с Хиршем – «очень важным соратником доктора Корчака», как он себя рекомендовал. «Очень важному соратнику» было от силы 10 лет…

Когда дети собрались в церкви, Ирена отправила связных по домам. В стылой алтарной части остались только они с Хиршем и дрожащие от холода дети…

Точно в ту минуту, когда начался комендантский час, Ирена подала Хиршу знак, и тот, собрав детей, повел их гуськом на задний двор церкви, а потом, через лабиринт двориков и переулков, до того места, где в стене был заложенный кирпичами пролом.

Хирш перекинул через стену камушек, и через мгновение оттуда прилетел ответный. В абсолютной тишине послышались звуки скользящих друг по другу кирпичей, и в стене, словно со стороны гетто работали бестелесные призраки, появилось отверстие. Хирш с Иреной тоже взялись вытаскивать кирпичи, и вскоре дырка увеличилась до размеров, позволяющих пробраться через нее ребенку. Потом они переправили на ту сторону детей. Когда последний из них скрылся в проломе, со стороны гетто донесся взволнованный шепот.

– Пани Сендлер!

Из отверстия показалась худая рука доктора Корчака. Ирена подала свою, и он крепко пожал ее:

– Надеюсь, мы еще встретимся – в более благоприятной ситуации!..

Глава 15

Рискованные операции

Варшава, февраль – апрель 1942 г.

Вот уже несколько дней Ирена замечала на углу Кармелицкой и Лешно новую нищенку – девочку лет пяти-шести… (Хотя в последнее время угадать возраст ребенка стало почти невозможно.) Ничем особенным от великого множества других детей она не отличалась – точно так же дрожала и плакала от холода, точно так же трясла своей кружкой для подаяний… Но всегда, когда мимо проходила Ирена, она встречалась с ней взглядом. В один морозный февральский день Ирена увидела, что девочка при смерти…

Ирена пробилась через толпу на Лешно и начала тормошить девочку.

Жизнь в ней еще теплилась, но она уже не могла открыть ввалившихся глаз и только постанывала, не двигая потрескавшимися губами.

Ирена повернулась к Яге:

– На днях

я спросила у настоятельницы францисканского монастыря Матильды Геттер, сможет ли она взять в монастырь сирот, и она ответила, что «у Божьего стола всегда найдется место для страждущего». Может быть…

Она мотнула головой в сторону маленькой нищенки.

Яга перевела взгляд с Ирены на умирающую девочку:

– А как мы ее отсюда вытащим?

– Через суд.

– Мне кажется, она не доживет до утра.

– Отломи кусочек, – сказала Ирена, показывая на буханку хлеба в холщовой сумке Яги.

– Ирена. Это очень опасно. Где мы ее спрячем?

– У тебя на Лекарской. Оставишь ее у себя один-два дня, а потом ее заберет сестра Матильда. Да… здесь и сутки не протянет… Пронесем ее через переулок, что за твоим домом. И никто ничего не увидит.

Яга ткнула пальцем в сторону висящего неподалеку плаката, напоминающего о том, что всем, кто помогает евреям, грозит смертная казнь. Рядом с ним на стене висела красная листовка со списком расстрелянных в предыдущий день.

Ирена бросила взгляд на девочку. Та лежала на тротуаре под стеной дома… Ирена снова протолкалась через потоки пешеходов и взяла девочку на руки – как пушинка!.. Она почти не реагировала, хотя потом, наверно, почувствовала, что рядом бьется сердце другого человека.

– Мама… мама… – прошептала она, еле шевеля растрескавшимися губами.

К ним присоединилась Яга, и они все вместе прошли немного вниз по Лешно, к зданию суда. Никто не обращал на них ни малейшего внимания. У входа в суд Ирена присела.

– Найди смотрителя, – сказала она Яге. – Йозефа… знакомого Изабелы Кучковской. Если сможешь с ним договориться, подай мне сигнал. А потом иди к воротам на улице Лешно, найми извозчика и жди нас на арийской стороне на перекрестке Огродовой и Бялой. Через час.

– А если я не смогу его найти… или он откажется?

Ирена склонилась к лежащей у нее на руках девочке и на примитивном идише спросила, как ее зовут.

– Берил, – прошептала та.

– Тогда Берил не доживет до утра.

Ирена прислонилась к бетонной стене здания и стала укачивать Берил, напевая польскую колыбельную.

– Haks-Rakhmunes! Haks-Rakhmunes! – причитали сидящие рядом нищие.

Через несколько минут Яга молча кивнула Ирене, свернула на Лешно и отправилась к воротам гетто.

Ирена вошла в здание суда и влилась в шумную толпу арийцев и евреев, поляков с повязками и без, ищущих помощи или поддержки. Полированный мраморный пол только подчеркивал нищету находящихся в большом зале людей. В дальнем конце огромного фойе Ирена увидела возвышающуюся над морем кепок, шляп и платков лысину Йозефа. Крепко прижав к себе Берил, Ирена сделала глубокий вдох, нырнула в этот человеческий океан и поплыла на ту сторону.

Ирена спустилась за Йозефом по задней лестнице, и какофония голосов постепенно превратилась в смутный шум. Он открыл ключом дверь, при свете фонаря они спустились по еще одной коротенькой лестнице и оказались в полутемном коридоре, в конце которого виднелась слабая полоска света.