Хранитель времени
Шрифт:
– Поймаю – убью.
После обещания, я перечислила все известные мне ругательства. И то, что Панк изредка говорил, повторила тоже. Получилась внушительная поминальная речь. В которой тема убийства на сексуальной почве оказалась основной.
– И правильно сделаешь. Я бы тоже убил, – согласился ошеломленный моим лексиконом, Дэн.
В ванной я раз сто вымыла руки, даже чистящим порошком и зубной пастой. Мне все казалось, что он меня воняет. Я даже лицо ей намазала.
– Ты долго там? – сонным голосом воззвал Дэн.
– Уже. Скоро, – для убедительности
Только посмотревшись в зеркало, поняла, в чем дело. Я как кикимора была – зеленая такая.
Глава 7. Кошачий психоз
Утром Дэну позвонили. Из Норвегии. И я, лежа в постели, с вытаращенными глазами вслушивалась в незнакомую речь. Ни слова не поняла, но мне все это воронье курлыканье жутко нравилось. Оказавшись совершенно неспособной к изучению иностранных языков, я восхищаюсь, когда кто-то ими владеет. Меня завораживают звуки незнакомой речи. Но норвежский неблагозвучный какой-то, он как рубленная топором готическая вязь, сплетен из резких запинающихся узоров. А еще я заметила, что Дэн, когда с Норвегией разговаривает, старается уйти подальше от чужих ушей. Будто тайный полиглот выведает его секреты.
Выбравшись из-под простыни, накинув рубашку, я вышла из комнаты. Дэн заметил, что его подслушивают, ушел на кухню. Не обижаясь, вернулась в комнату. Размышляя, как буду жить без него. Ведь я наверняка знаю, что когда-то он уедет. Как это – жить без Дэна? На кого я буду ворчать и кому стану изливать душу? Мне даже поспорить будет не с кем.
Мне иногда кажется, что мировой разум умеет регулировать свои ресурсы, устраивая эвакуацию мозгов из неблагоприятной среды в комфортную. Но будет ли там, в Норвегии, Дэн таким как здесь? Ведь зажрется, обленится, расслабится и ничего дельного не создаст. Ведь там никто не станет его пинать и злить, никто не будет требовать и изводить воплями – ты не такой как все, ты обязан творить… А, быть может, он уедет. И через полгодика подумает – как хорошо и спокойно – никто не давит на уши и не выгрызает мозг.
На душе срочно заскребли кошки. Санечка как-то сказала, что когда на душе кошки скребут – это не просто так. Это они насранное закапывают. Так оно и есть. А еще она постоянно цитирует неведомого психолога, который явно был знаком с немерянным количеством кошатниц. Цитаты смешные – острый психоз – если вы говорите с кошкой, острый галлюцинаторный психоз – если вы говорите с несуществующей кошкой, а паранойя – когда вы боитесь сболтнуть лишнего при кошке. Дальше – хуже, шизофрения – это когда кошка говорит внутри вас. И совсем скверный симптом – неврастения, это если вы жалуетесь кошке, кошка молчит, вас игнорирует и вас это убивает.
В общем, по мнению Санечки, я находилась в гораздо худшем положении. Мне повсюду мерещились признаки вселенского зла, направленного на доведения меня до острого галлюциногенного психоза.
Вот, например, я на все сто уверена, что мой паспорт лежал на полочке у зеркала, а теперь его нет на прежнем месте. Занялась
– Какая сволочь спрятала мой паспорт?
Ну, точно – кошачий психоз при полном отсутствии кошки. Решив, что даже психоз нужно доводить до логического завершения, вышла на лестничную площадку – ничего. Враги взяли тайм аут или ушли на обеденный перерыв.
Подталкиваемая интуицией, спустилась вниз к почтовому ящику, словно мне могут прислать важное письмо. Как в воду глядела – конверт. Белый. Без адреса и имени. В других почтовых ящиках тоже что-то белеется. Озираясь по сторонам, обнаружила зрителя – черно-белого кота с совершенно наглой всезнающей мордой.
– Если я начну с тобой говорить – не отвечай, ладно?
Кот понимающе прищурил глаза, отвернулся и резко мяукнул. Из подвала тут же возник второй повод для психоза с обмякшей мышью в зубах. Вцепившись ему в загривок, я освободила мышь и теперь осталась на лестнице с конвертом и дохлой мышью в руках. Она была еще теплая, как живая. Рассудив, что реанимировать покойных не мое призвание, оставила добычу психозам, а сама вернулась в квартиру. Вымыла руки.
– Это что такое? – Дэн вертел в руках конверт.
– Тебе интересно – ты и открывай. Но учти, если там бактериологическое оружие – я не виновата.
Дэн посмотрел конверт на просвет и, хмыкнув, вскрыл его столовым ножом.
– Прокламация какая-то. Вырезанная из газеты, – он уставился на бумажку, – Вот блин. Чей-то трехдетный сын заразился СПИДом, попив компота из чашки больного ребенка. А другой ребенок, уже девочка, заразилась СПИДом, потрогав дверную ручку. Но, вот неожиданность, третий ребенок, малыш совсем, пупсик – подышал зараженным воздухом в автобусе и теперь на его лечение нужно фуеву тучу денег. Так и написано – отечество в опасности.
– Ужас какой!
– Ох-ре-неть, – мрачно выразился великий лингвист и филолог.
– Почему?
– Потому. Ты что – вообще ничего про эту болезнь не знаешь?
– Знаю! СПИД передается методом траха через открытые ранки. И даже комар может стать переносчиком.
– Трахающийся комар? Ты с ума сошла. Двадцать первый век на дворе, – Дэну стало скучно и противно, поэтому он ушел мыться, оставив меня с конвертом и прокламацией.
Почему-то мне не хотелось к ним прикасаться, словно я могла заразиться. Если бы там было про рак написано – я бы бумажку сожгла. И пепел в унитаз смыла.
Пока Дэн принимал душ, я успела просветиться при помощи яндекса. И узнала страшную тайну – СПИДа нет вообще. Я не шучу. Иммунодефицит есть, а вируса нет. По мнению некоторых специалистов СПИД не является инфекционной болезнью и не вызывается никаким вирусом. О чем я рассказала Дэну. Вытирая волосы полотенцем, он пожал плечами.
– Тебе это действительно интересно? Если боишься заболеть – береги себя во всех смыслах этого слова. И все будет замечательно. Но по паре статей нельзя считать себя компетентной, ясно?