Хранители Сальвуса
Шрифт:
— Я уничтожу тебя, Эйвери. И глазом не моргну, — с ненавистью произнес Ричард, и его лицо исказилось отвращением.
В агонии Рейл создал ударную волну и, превратившись в дым, улетел сквозь стену, оставив на полу браслет из черного камня. Ричард стукнулся спиной о дверной проем, а Кара ударилась головой о ванную и потеряла сознание.
Очнулась она уже в машине, укутанная в черное мужское пальто. Ричард сидел за рулем, совершенно не похожий на себя обычного. Сейчас он выглядел устрашающе и опасно. Машина мчалась по пустынным улицам, а из радио доносилась «Nightcall» Kalinsky.
Начался дождь. Дворники работали без устали. Левой рукой Ричард держал руль, правая рука покоилась на подлокотнике. На ней сверкали серебряный браслет и перстень с рубином, измазанные кровью Рейла. Каре хотелось ехать так вечно. Не думая ни о чем, жить одним мгновеньем. Из магнитолы уже звучала «Your door» Plonkers, и дождь вторил ей, отбивая ритм по лобовому стеклу.
Они ехали молча. Но никакие слова не могли быть выразительнее этого молчания.
Машина остановилась. Ричард вышел и открыл Каре дверь.
— Куда мы приехали? — спросила она и поморщилась от боли.
— На дачу, — спокойно ответил Ричард, но Кара почувствовала, что внутри его переполняет злость. — Располагайся, — он пригласил ее войти внутрь, махнув рукой.
Дом был маленьким и очень скромным. Все знали, что Ричард достаточно богатый человек и к тому же спонсор команды, но его скромность поражала каждого. Он никогда не сорил деньгами и не тратил их в свое удовольствие. Но если у него просили крупную сумму из-за каких-либо серьезных обстоятельств, Ричард давал не раздумывая и никогда не требовал вернуть долг. Его позиция была такова: вернул — молодец, не вернул — ничего страшного. Он без труда различал алчных людей и тех, кто действительно нуждался в помощи, поэтому его никто не мог обмануть.
В доме были настоящий камин, диван, кровать, шкаф для одежды и для книг, маленький кухонный уголок и ванная комната. Ничего лишнего и роскошного.
Кара разожгла огонь и устроилась на диване у камина. Пламя разгоралось, трещало и радостно искрилось. Закрыв дверь, Ричард подошел к Каре, поставил у дивана ее вещи и сел рядом.
— И я снова обязана тебе жизнью, — тихо произнесла она.
— Что поделаешь, — сурово ответил Ричард, глядя в огонь.
— Я не об этом… Мне бы тоже хотелось что-нибудь для тебя сделать, но, кажется, я доставляю только проблемы.
— Неправда. Ты многое сделала для меня… — сказал он чуть мягче.
— Что тебя тревожит?
— Вся ситуация, — прямо ответил Ричард. — Визит Рейла, нападение на тебя, мой просчет и то, что ты боишься меня.
— Так, подожди, минуточку. Твоего просчета здесь нет, Рейл просто вошел ко мне из коридора, а не из соседней квартиры. Ты никак не мог заметить его физически. Когда он на меня напал, ты сразу все понял и пришел на помощь. И счего ты взял, что я
— Ты молчала все дорогу, хотя я видел, что ты давно очнулась.
— Ричард, — сказала Кара, заглядывая ему в глаза, — я не боюсь тебя и никогда не боялась.
— А надо бы. Ты не знаешь, насколько я жестокий человек.
— Извини меня, но без жестокости войну не выиграть.
— Пожалуйста, не делай вид, что я домашний котенок. Во мне полностью отсутствует способность сочувствовать и сопереживать другим людям. Я пытал недавно Райеса, и ничто, ничто внутри меня не дрогнуло!
— А так? — произнесла Кара, касаясь ладонью его груди. Но Ричарду не нужно было отвечать. Она почувствовала, как его сердце застучало так сильно, будто вот-вот вырвется из грудной клетки. Ричард застыл с таким выражением лица, будто бы его окатили ледяной водой.
— Послушай меня, — тихо сказала Кара, убирая руку с его груди. — Ты ничего не чувствовал не потому, что не способен, а потому, что привык постоянно блокировать свои эмоции. И я не боюсь тебя, как бы ты ни кричал и ни буянил, я восхищаюсь тобой.
— Прости меня… — едва слышно прошептал он. — Прости…
Ричард сидел у камина, опустив голову, и в его глазах плясали огоньки отраженного пламени. Кара обняла его за шею и притянула к себе.
— Мне правда жаль. Рейл лишил тебя очень многого.
— Откуда ты знаешь? — спросил он спокойно.
— Все знают, Ричард. Я уже и не помню откуда…
— Все так переживали за Мерил, сочувствовали мне, — внезапно начал он. — А я разрывался между удовлетворением от того, что она умерла, и отголосками чувств. Понимаешь, когда я расщепился, то нашел тонну писем в своей квартире. Они были написаны одним из Местных и моей женой. Она не стеснялась приглашать его в наш дом, развлекаться с ним прямо перед моим носом, а потом ложиться со мной в постель. И я ненавидел себя за то, что чувствую в какой-то мере облегчение от ее смерти. И винил ее и себя в смерти нашего сына.
— Зато теперь он в лучшем мире, и ему не приходится мучиться здесь, с нами. Ты пойми одно: ему сейчас хорошо…
— Думаю, ты права… — будто с трудом произнес он. — Почему ты такая рассудительная? Я хотел сказать… Ты не усугубляешь проблему, а, наоборот, находишь решение.
— Знаешь, в какой-то момент жизни я поняла: что ни делается, — всё к лучшему. И так оно и есть. Даже если сейчас тебе трудно или ты потерпел поражение, это все в конечном итоге осчастливит тебя. Как в компьютерной игре. Ты проходишь испытание за испытанием, а в конце тебя ждет награда. Так себе пример, конечно, но, думаю, ты понял, о чем я…
— Да… Понял.
Они молча сидели у огня еще около получаса, мысленно отвечая на вопросы друг друга. Им не нужны были слова, чтобы понимать. Потом Кара обработала израненные руки Ричарда, а он очень аккуратно помазал ей шею эфиром, касаясь пальцами так осторожно и бережно, будто она была фарфоровая.
Затем Ричард расстелил постель, дал Каре свою рубашку из шкафа, и они заснули под треск костра.
Глава 40. Пламенное вино
Глава 40. Пламенное вино