Хранители времени. Интермедия
Шрифт:
Ларвеору захотелось сотворить двойной круг, но он сдержался.
— Бабуля? — пролепетала Кристанна, серея на глазах.
— Госпожа Елгрутт при поперечном сечении будет значительно шире, — возразил Сивер, уныло разглядывая себя в зеркале. Лиловый «фонарь» под глазом делал его похожим на окривевшего енота — увы, синяки лечебными чарами не сводились. — Но сходство, бесспорно, есть. Та же мор… прошу прощения, лицо, и эти лишенные выражения очи, круглые, блестящие, как пуговицы, и очаровательные космы, то есть кудри. Такая душка! Придушит любого.
— Ах ты, панда недобитая! — басом взревела тетка, с неожиданным при её
Искры ворохом сыпались при каждом ударе, купол гудел, как чугунный котёл, но держался. Звери попрятались, ёлки мелко тряслись, барды, пугливо косясь на тётку, жались у стеночки. Мгновенно протрезвевший мужик в трусах на карачках отползал в сторону. Мумия, всё ещё лежа на полу, талантливо притворялся мёртвым. Огромный парень с железной головой и багрово горящими глазами раскачивался взад-вперёд, бормоча что-то про больной бок бабы. Странный человек, пришедший за железноголовым — барды почему-то называли его поваром — стоял, скрестив руки на груди. Лицо его ровным счетом ничего не выражало.
— Слизняк, — невыразительно повторил Сивер. Он хорошо умел держать себя в руках (Кристанна не в счёт) и с легкостью пропускал мимо ушей оскорбления, на которые его кузина неизменно отвечала коронным "поворот-взмах-стряхнуть-кровь-с-клинка". Но едва дело касалось его внешности, прославленное эльфийское терпение улетучивалось как дым. — Ах ты, старая…
— Не вздумай! Снесешь сферу! — ахнула Кристанна, повисая на шее у бывшего мужа. От неожиданности тот уронил зеркало и произнёс словечко, совершенно не сочетавшееся с эльфийской честью. — И не злись, алые пятна на щеках никогда тебя не красили. Послушайте, сударыня, он не хотел вас обидеть…
— Ты-то чё борщехлёб раззявила, лахудра зеленомордая-я?! Сгинь, поблуда!
Кристанна выпрямилась… и уже Сиверу пришлось вцепляться в разъяренную чародейку, дабы удержать её от взлома Жемчужной сферы Молотом и всеми смежными заклятьями. Повар еле заметно усмехнулся и, приняв какое-то решение, неспешным шагом приблизился к «Елгрутт».
— Успокойтесь, миссис, — вежливо попросил он. — Вы ведете себя…
— Ты щё мне указывать бушь, мозгляк?! — огрызнулась тётка, поправляя халат на необъятной груди. — Затащили незнамо куды, а я сиди молчи? Так вот хрен им в жопу вместо укропу! Всех закопаю! Сопли на кулаки намотаю! А ты пшёл вон отседова, пока я тя на нуль не помножила, недоносок!
— …неразумно, — спокойно продолжил повар, улыбаясь уголками рта. ("Во даёт!" — пробормотали барды). — Мы на одном крейсере. Положите пулемёт на пол. И не разрушайте мой мозг. Пожалуйста.
— Видишь? Ну? Тёмненький, взор аж до спинного мозга достаёт и вообще… — шепнула Малинка на ухо Зикке.
— Отдин литц с наш Лар! — шепнула Зикка на ухо Дане.
— Брат родный! — шепнула Даня на ухо Малинке.
"Никакого сходства", — нахмурился Ларвеор, с лёгкой горечью проводя ладонью по только начавшему отрастать «ёжику». Слабости бывают даже у несгибаемых героев. Капитан, например, был очень привязан к своим роскошным чёрным кудрям, смоляной волной спадавшим до лопаток. Так привязан, что после
Вот это действительно было страшно.
А боевая тётка всего-навсего стала густо-свекольной, под цвет халата, тяжело, по-звериному, задышала и чуть пригнула голову. "Совсем как покойный Уэйд, — подумал капитан. — История любит нахоженные тропы…"
— Чавой сказа-ал?! — пророкотал громовой глас. От зловещего звука сминаемого железа Зиккины змейки встали дыбом.
— Что мне очень жаль. Но я вынужден так поступить, — ещё спокойнее, если это вообще было возможно, сказал повар.
Повинуясь его знаку, терминатор надвинулся на тётку, занося внушительный кулачище размером с детскую головку, и тут же получил от неё трубой по черепу. Труба погнулась. Красноглазый пошатнулся и рухнул как подрубленный дуб. Повар беззвучно подался вперёд, неторопливо протянул руку, легкий тычок в шею — и добрая тихая старушка стала совсем тихой и спокойной. Пришелец аккуратно уронил её на пол, вытащил из кармана веревку и, не спеша, принялся связывать тётке руки и ноги. Красноглазый сел, покрутил головой и завязал отлетевшую в сторону трубу в узел. Барды громко выдохнули. Мужик в трусах размашисто перекрестился бутылкой. Мумий с трудом поднялся по стеночке и что-то прорычал.
— О чём он, мэтресса? — наивно полюбопытствовал Ярок. На щеках чародейки расцвело по лиловому пятну, маленькая ручка с бирюзовым маникюром сделала незаметный жест и парень, страшно захрипев, схватился за горло.
— Ну что ты, Криста, мальчик не хотел тебя обидеть, — с укоризной сказал Сивер, всё ещё обнимая жену, хотя необходимости в том уже не было. Чародейка надула губки и, не вполне понимая, что делает, уткнулась носом ему в плечо. Ярок обмяк, судорожно хватая ртом воздух и потирая горло. — Лич сказал: страшнее тёщи зверя нет.
— Ты подучил египетский? — удивился барабанщик.
— Скорее, это личный опыт, — негромко заметил повар.
Ларвеор повернул голову, и карие глаза встретились с карими. Пришелец смотрел на него в упор, а на его губах змеилась ехидная и всезнающая улыбка, которую капитан сотни раз видел на одной и той же перекошенной спросонья роже. В зеркале.
"Стивен Сигал возглавлял спецотряд, — вспомнилось ему, — у него был приказ вырубать всех подряд. И он вырубил всех, и он вышел на связь. "Сэр, я вырубил всех!" — доложил он, смеясь…"
— Никакого сходства, — проворчал капитан, не обращая внимания на ехидное хмыканье Леориэль.
~ *~* ~
— Варон залэз балшой сасна и начал пасылат всэх на…
Новый аарт был длиннее других и куда сильнее. Чертог перемещений снова исчез, и купол со всех сторон обступили высокие деревья с лиловой листвой. Трава была фиолетовой, небо — оранжевым, в воздухе летали крылатые коровы, а на соснах росла редиска. Заезжие барды почему-то вспоминали садовода Мичурина, который "полез на ёлку за укропом, а его арбузами завалило". Сивер утверждал, что изменения восприятия являются результатом применения многослойной иллюзии или вдыхания пыльцы растений, провоцирующей возникновение галлюцинаций. Барды нагло ржали и говорили, что чародею просто лилово все, что не фиолетово, а Сивер, конечно, хороший парень, но когда столько пьёшь, закусывать надо!