Хранители времени
Шрифт:
Как уже упоминалась, Яна учится на юриста, и счастлива этим настолько, что Уголовный кодекс цитирует даже во сне. Но! У нашей мамы есть ма-а-ленький пунктик: она хочет (а желание мамули равносильно приказу), чтобы в семье был свой врач. И Яна, которая в отличие от меня, с мамой спорит редко, выслушала её доводы (экспрессивные возгласы вроде "Я мать, я лучше тебя разбираюсь в том, что тебе нужно, потому что я старше") и сразу после школы подала документы в медицинский. Поступила без проблем (при всех тараканах у Яны фантастическое трудолюбие) и начала учиться.
Училась она два года. Ходила на лекции,
Но, как выяснилось, у неё были свои планы на будущее.
Кончился второй учебный год, Яна с блеском сдала летнюю сессию… и на торжественном ужине мимоходом сообщила: спасибо, мам, за твои заботы, но я забрала документы, потому что медицина — это не моё. И пока мама, потеряв дар речи, открывала и закрывала рот, как рыбка, вытащенная из воды, а я шумно аплодировал сестре, папа флегматично изрёк, что всегда знал: штопать — не в Яниной натуре. Вот рубить и кромсать — совсем другое дело. Мама потянулась за валерьянкой, а папа ещё флегматичнее поинтересовался, не возражает ли Яна против юридической академии. Яна не возражала.
…А сейчас мне уже пятнадцать, пора выбирать профессию, и мама всё чаще заводит разговоры, начинающиеся со слов "Как ты относишься к медицине?"
— Сердце извлечено без использования хирургических инструментов… О, это мне? Спасибо, — одной рукой копаясь в ране, другой Яна в наглую экспроприировала только что состряпанный мной бутерброд и откусила от него внушительный кусок. Запинав как недостойную мысль сделать так, чтобы тело сестры нашли, но опознать не смогли, я принялся готовить второй бутерброд, вдвое больше первого. — Ещё бы лучка зелёного и помидорчиков… Черепная коробка пуста. Мозга нет, — она взяла труп за подбородок и бесцеремонно покрутила его голову вправо-влево.
— Как нет? — задушенно пискнул Идио. — Голова совершенно цела!
— Если ты считаешь, что извлечь мозг можно только проломив череп, мне искренне тебя жаль, — вытирая жирные пальцы о скатерть, заявила Яна. Я перестал жевать, предчувствуя очередную повесть из серии медицинских ужастиков, которыми студентов Яниной группы щедро потчевал преподаватель анатомии. — Когда-то давно в нашем мире правителей одной страны после смерти мумифицировали — это сложная процедура сохранения тела, во время которой все внутренние органы извлекаются. Так вот, чтобы извлечь мозг, жрецы вводили особый крючок в нос покойника, ломали перегородку решетчатой кости, отделяющей носовую полость от черепа, и… — она подкрепила свои слова более чем выразительным жестом.
Идио, позеленев ещё больше (хотя куда больше-то),
— Слабонервная здесь молодёжь, — философски заметила Яна. — А ведь этот ещё из лучших… Что поделать — средние века, темнота, недостаток образования.
— Яна, нашатырь, — сдавленным голосом попросил я. Сестрина рука немедленно сунула мне пузырёк мне под нос. Мерзкий запах немедленно отбил всякую охоту падать куда бы то ни было. — Это великая вещь… я даже не подозревал, насколько великая…
— Светка тоже так говорила, когда её после практикумов откачивали, — согласилась Яна, шлёпая Идио по щекам. Голова бедного оборотня моталась из стороны в сторону, как у тряпичной куклы. — Эй, товарищ де Вил, приходите в себя! Ну что вы, ей-богу, как маленький? Мертвяка на комбикорм готовы быть пустить, а от бедной тихой покойницы шарахаетесь как лабораторная жаба от скальпеля… — Идио сменил цвет лица с зелёного на пепельно-серый. Яна безжалостно ткнула ему в нос пузырьком с нашатырём. — Нашатырь нас всех спасёт.
— Мё-мё-мёртвые! — затрясся паренёк, давая понять, что ему требуется помощь не только психиатра, но и логопеда. Сестра снова пошлепала его по щекам.
— С косами стоят и тишина… В глаза смотри. В глаза, кому сказано! Думаешь, тебе одному страшно? И мне страшно. И Саше. Страх — нормальная реакция организма на воздействие окружающей среды. Тот, кто говорит, что ничего не боится, либо лжец, либо иди… болван. Нужно притвориться, что всё хорошо, не лязгать зубами, как голодный гуль, не трястись, как трактор на колдобинах, и страх пойдёт.
Речь её была настолько невнятна и лжива, что не поверить было просто невозможно.
— Хорошо, я не буду бояться, хотя мертвяк нас пометил и если его не упокоить, он… — оборотень со значением провёл рукой по шее. По моей шее. — Либо в стремя ногой, либо в пень головой.
— Пойди на крылечко, кислорода покури, — после секундной паузы попросила Яна.
— Сказали бы просто, что вам надо поговорить… — обиженно вздохнул оборотень и вышел. Еле дождавшись, пока за ним закроется дверь, я придвинулся к Яне.
— Ну говори, говори же! — выпалил я, изнывая от нетерпения и едва сдерживаясь, чтобы не начать трясти её за плечи. — Ты догадалась? Как? Что молчишь как тухлая рыба?! Что ты узнала? Говори и пойдём объяснять сопле тролльей, кто тут Хранитель! Забьём стрелку мертвечине! Двойным настучательным по черепушке!
Я говорил бы ещё долго, но кончился воздух, и пришлось сделать паузу. Яна аккуратно отцепила мои пальцы от своего рукава и спокойно сказала:
— Возвращайтесь в «Яблоко», по пути никуда не сворачивайте, ни с кем не разговаривайте. Я почти уверена, что мертвяк сегодня больше не нападёт, но это почти. Бесовский концерт продлится всю ночь, послушай внимательно, постарайся найти… ну, я не знаю, что-нибудь необычное, зачем-то же это мертвяку нужно. Я закончу и приду.
— Издеваешься, да? Издеваешься? — взвыл я и всё-таки принялся её трясти. — Постой, Саша, в сторонке как послушный мальчик, пока Яна с плохим дядей разберётся? Я нас в это втянул! Я! Так что не ломайся, как студентесса на выданье, колись сейчас же! Не то… я… тебя… — каждое слово я подкреплял хорошим рывком.
Яна резко подалась вниз и назад и текучим, змеиным движением выскользнула из моей мёртвой (хотя не такой уж мёртвой) хватки, ощутимо вывернув мне обе руки. Грубая ведьмачья сила против логики умственных рассуждений. "Раз так — с места не сдвинусь!" — твёрдо обрубил я. Сестра прожгла меня змеиным взглядом.