Хранители времени
Шрифт:
"…заговор не окончив, свалился, полдня в бреду прометался, да и помер. Похоронили мы его честь по чести, поделили евоное имусчество меж собой. А как луна в силу вошла, начались у нас бедствия с последствиями. Слыхала, что ночью творилось? Это сейчас тяжко, сперва не так было-то. Кто помудрей, тот добро колдовское пожёг, кто пожадней — в подпол припрятал. В прошлый-то раз шестерым ворам мертвяк шеи поломал, но сердца не рвал, а сейчас-то оно вот как вышло. Видать, есть захотел. Да ты бери крендельки-то, бери…"
Ребята выслушали меня молча.
— А ларчик просто открывался, пока не взял
— Хотел просто наказать воров, — я поморщилась от боли в желудке, — вот зачем были эти ночные вопли. Крепился, тянул из людей жизнь, перебивался с чипсов на пепси-колу, но совесть говорила всё тише, а кушать хотелось всё больше. Бедняга…
— Горемыка… — подхватил Идио, настойчиво суя мне в руку пузырёк с темно-синим зельем и многообещающей надписью "Ад жевата".
— Бедолага, — всхлипнул Саша и снял с пояса связку осиновых кольев. — Не колеблет, оплачено. Пообедаем, други-сестры, и на кладбище. Кто с тротилом к нам пришёл, тот от него и погибнет. Сомкнём лохматые шеренги, открутим гаду плавники! — он осёкся, увидев выражение моего лица. — Ведьмусь, если ты хочешь сказать мне то, что я думаю, не моги! Слышь, не моги!
…Население в Яблоньках было не только практичное и весёлое, но ещё находчивое и сильно пьющее. После полнолуния, омрачённого жертвами, оно всё же сообразило, откуда у бесей ноги растут, выбрало дюжину крепких мужичков и, снабдив их осиновыми кольями и солидной порцией отваги и мужества, отправило на кладбище. Когда ближе к вечеру могилка колдуна нашлась, команде уже море было по колено, седьмой этаж — по пояс, и покойный мэтр очень удивился, когда ему в руку сунули бутылку, а чей-то заплетающийся голос произнёс: "Т-ты м-мя увжаешь?" В своей могиле он с тех пор не появлялся.
— Тогда мы всё равно пообедаем, потом поспим и пойдём на кладбище ночью, — постановил брат. — Истинное полнолуние сегодня. Барьер сил, пара экзорцизмов — и встанет как штык от «калаша», никуда не денется. А дальше вы забиваете ему осиновые колья во все отверстия тела, я угощаю пульсаром, мы получаем деньги и живём долго и счастливо.
— Дурацкий план, — отрезала я, про себя прикидывая, какая доза снотворного нужна, чтобы он всю ночь не отрывал голову от подушки.
— Это не слишком? — Идио был менее категоричен.
Саня надменно, по-королевски, вскинул голову.
— Как говорили древние: отвергаешь — предлагай. Предложения есть?
Предложения были, но спорить я не стала, потому что переговорить Саню не-воз-мож-но. Если он возьмётся за дело всерьёз, вы поверите, что солнце — чёрное, трава голубая, все самолёты упадут, поезда остановятся, а похитители тел атакуют планету, если сию секунду не уступить ему место за компьютером и не пойти мыть за ним гору грязной посуды. Так что я отхлебнула желудочного зелья… и тут же, выпучив глаза, рванула к окну.
Никогда не пробовали прокисший борщ пополам с манной кашей? Тогда не поймете.
~ ~ ~
Канира, которую
В храм Канька ходила, как все ходят: позевать на святых, подремать в уголке (наловчиться если — так и с открытыми глазами) похихикать в кулачок над Ришкой-оглоблей в выходном платье, послушать, как трещит скамья под Живодёрихой, а речи волховские пускай покуда в одно ушко влетают, а из другого вылетают. Потому и не верила она, что ведьмари с магиками из поганого семени выходят и против добрых людей козни умышляют. И камня за пазухой на них она не держала. Нет, не держала. Если, конечно, не носили они Звезду и Ключ. Сиречь, не были тварями лукавыми, вражьей силой Светлою.
Сама Канира за всю жизнь дальше Мокрянца не бывала, а Госпожи в глаза не видала, однако ж имя носила не людское, а тёмноэльфье, требы не Свету Предвечному, а Матери Тьме клала, плевала через правое плечо, и хозяйства её твари, тёмными прозванные, не касались вовсе. А раз в год в один и тот же день у прапрабабкиной могилки появлялся странный купец в одежде чёрной, как безлунная ночь, — эльф не эльф, человек не человек, вампир не вампир — цветки чудные возлагал, кошель с золотом Каньке совал, да уходил, слова не сказав. О чём сие говорило? Ваша правда, о давних семейных традициях и крепкой дружбе между народов! Каковые традиции и дружбу Канира намеревалась крепить и далее. Согласно велению сердца и слову материнскому.
"Кады Свет с Тьмой на узкой дорожке сходятся, в стороне никому стоять немочно. Тем же, кто меж двух лавок мечется, головки снимают — квакнуть не поспевают — хотя б для того, чтоб к врагам не перекинулися. Семья наша уж, почитай, три сотни лет под рукою Тьмы ходит, глазками ейными глядит, ножками топочет, и вреда окромя добра от неё не видывала. Будешь правду блюсти, и тебя милостью не оставят. Сильней Госпожи нет на всем белом све… нигде не сыщешь, а сильному отчего ж не послужить? Но всё с оглядкой твори, да по сторонам гляди: у Света помощничков много, ой, много-о! Они речи сладкие ведут, головкой кивают, рученькой пол подметают, а опосля ка-ак разогнутси, да ка-ак чирканут по шейке ножиком! Прости, мол, Творец, невинное прегрешение наше! Памятуй сие крепко, доча. А ще про вежество не забывай: кады героям-то в кашу яд сыплешь, завсегда доброго здоровьичка желай! Героев на свете много, не переведутся, чай, на наш век хватит…"