Хранительница чудовищ
Шрифт:
Марьян подхватил дорожную сумку, оставив паспорт и часы Ивы — в них больше не было смысла. Ему действительно стоило поспешить, со всем остальным он разберется позже.
— Найди ее, маг. Иварра — хорошая девочка, да, — пожелал ему в спину глава гильдии.
— Спасибо, мастер, — Мар обернулся в дверях, — но, думаю, это наш не последний разговор.
— Я надеюсь, маг. — Мех впервые на его памяти улыбнулся. — Надеюсь, что ты и я еще сможем поговорить.
Марьян стремительно шел обратно, и встречные расступались перед ним. Больше никто
В голове, как пчелы, роились мысли и так же больно жалили.
Какой же он дурак! Идиот! Тупица!
Он мог давным-давно догадаться, но слишком зациклился на ритуале, темной сущности, узоре. На Иве.
А ведь ларчик просто открывался, как и те проклятые миаситские часы. Мощнейшая клятва — Ликхар умел брать их, как никто другой. Боязнь тайной стражи — разумеется, Иву бы так просто не отпустили, узнай там, чья она дочь. Сильнейшая эмпатия, так ярко выраженная именно у миаситов. Да и какая вообще семья будет накладывать клятву и делать такое со своим ребенком?! А вот сволочь Ликхар мог. Этот и не такое мог…
Положить всех детей на темный алтарь своих амбиций.
И мехи скрыли это. Знали, но скрыли. Потому что их не спросили прямо.
В глубине сознания закипала ненависть. Захотелось выпустить магию, стереть весь квартал с лица земли, уничтожить всех его жителей…
Гримуар. Стоило хранителю дать слабину, как он напоминал о себе. О своих… об их общих возможностях. И Мар стиснул зубы, изгоняя страшные видения руин из искореженного металла и осколков стекла. Он не поддастся.
Не только на Иве была клятва. На самом Марьяне имелась своя, сейчас бившая в виски, как колокол: «Долг! Долг! Долг!»
У него есть долг, особенно когда дело касается заговоров и опасности. Мех сказал, что Мар не справится один. А он и не один.
Стоило выйти за пределы гильдии и вдохнуть свежий, а не нагнанный по трубам воздух, — стало чуточку легче. Артефакты, глушившие магию, больше не давили, гримуар успокоился и затих, и Марьян одного за другим отправил два красных вестника. Подумав, отправил третий Яну. Как бы Ива ни противилась, друг имел право знать.
Ожидавший его поодаль от входа извозчик придремал, но встрепенулся, увидев нанимателя. И опять гнал едва отдохнувших лошадей во весь опор.
Сколько у них есть времени? У миаситов были сутки форы, и Мар не сомневался: те не потратят их зря.
Я очнулась в темноте и тишине, не понимая, то ли ослепла и оглохла, то ли вообще умерла, то ли так и не вынырнула из затянувшегося кошмара.
Потому что иначе встречу с братом я назвать не могла. С братом, поклявшимся продолжить дело отца. С братом, собиравшимся сделать из меня чудовище, гримуар… неважно.
Важно, что я снова в его руках, а мои руки сковывал адамант, и магия, так же как и зрение со слухом, не давала ничего.
Беспомощность, отчаяние и боль — вот и все, что я чувствовала в минуту пробуждения. Боль как от сильного удара по голове, хотя брат
Он всегда был сильнее в эмпатии. Отец очень гордился им…
На глаза навернулись слезы. Судьба, от которой я с таким трудом сбежала, все равно настигла. Настигла тогда, когда казалось, что все уже почти закончилось.
А оказывается, даже не началось…
Кое-как сев на деревянном полу, я очень постаралась не разрыдаться и справиться с накатывающей истерикой.
Слепой, глухой, без магии, но мне надо бежать. Куда угодно, главное — подальше от брата.
Глаза выхватили едва пробивающуюся полоску света внизу, скорее всего, из-под двери. Я на четвереньках — подняться сил не было — доползла, как могла поднялась по стене и нащупала ручку.
Разумеется, закрыто. И моих жалких сил сейчас не хватит сорвать даже хлипкий шпингалет, не говоря уже про какой-то более серьезный замок.
За дверью тут же раздались шаги, показывая, что и слух меня не оставил.
Я отпрянула назад, потеряла равновесие и упала на спину. Все, что смогла к открытию двери, — приподняться на локтях.
От ворвавшегося яркого света заслезились глаза, но я заставила себя смотреть, по одному силуэту узнав Армана. На фоне освещенной комнаты он казался чудовищем, сотканным из первородной тьмы.
— Итак, мы снова встретились, сестра. — Он зашел, оставив дверь открытой. — Думаешь, сможешь сбежать второй раз?
Арман опустился возле меня на корточки, и я сумела различить его лицо. Он всегда был красив, даже в детстве, ребенком. Все всегда умилялись, глядя на него. Моя мама любила его как родного сына. К тому же мы были похожи: оба светловолосые и голубоглазые, никто и не догадался бы, что в нас течет кровь миаситов. Кровь тех, кто когда-то правил империей.
Мы вместе росли. Вместе играли. В какой момент все изменилось? Когда из брата и сестры мы стали врагами?
— Я знаю, что вы хотели со мной сделать, — хрипло проговорила я, стараясь хотя бы сесть. — И догадываюсь — для чего.
— Правда? И что же? — Арман с интересом разглядывал меня, хотя от него так и веяло затаенной, плохо сдерживаемой злостью.
— Гримуар или что-то похожее.
— Книга? — Он издевательски усмехнулся. — Нет, сестренка, тебе уготована более интересная роль. Но можешь не гадать, скоро и так все узнаешь. Правда, с этим знанием ты проживешь пару секунд, а потом вместо беглянки Иварры появится нечто новое.
Он хищно улыбнулся.
— Ты… ты не сможешь им управлять! То чудовище внутри меня не покорится!
— Не переживай. — Брат потянулся и погладил мою ладонь, которую я не успела отдернуть.
По моей руке побежал узор, изменившийся после ночи с Марьяном. Каждое заклинание на нем выглядело четко и не сливалось с рисунком.
Взгляд брата, не предвещавший ничего хорошего, метнулся к лицу. Я попробовала отползти, но стремительным движением Арман намотал на руку мои волосы и притянул к себе, заставляя смотреть в глаза.