Хранительница его сокровищ
Шрифт:
— Меня не видно? — уточнила она.
— Нет, госпожа Элизабетта, не видно! — восторженно сообщила Тилечка.
— А обратно можно?
— Нажмите в обратном порядке, — Сокол смотрел и улыбался.
Лизавета выполнила… и увидела свои руки, ноги и прочие части тела.
— Спасибо. Здорово! — выдохнула она.
— И теперь в любой сомнительной ситуации делайте так. Если на нас нападут, если вам в комнату вынесут дверь, а меня рядом не будет, да мало ли бывает сомнительных ситуаций.
— И меня в самом деле никто не увидит?
— Астальдо увидит. Я увижу. И кто-нибудь, кто так же силён,
Он перебрался на свой тюфяк, сбросил сапоги, сложил под голову дублет и накрылся плащом. Лизавете очень захотелось переползти с кровати на тот тюфяк и посмотреть, что будет, но она подумала и не стала так делать. Спать — так спать.
3.2 Лизавета прячется в невидимости
За три следующих дня отряд встретил четыре разных засады.
Две были подобны самой первой — местные оборванцы, которые хотели урвать кусок наглостью и нахрапом, и очень удивились, когда напоролись на сильный, хорошо вооружённый отряд.
Ещё одна была подготовлена лучше — в тот раз у нападающих было огнестрельное оружие, и даже немного артефактной магии. Наши победили, но Мартелло получил пулю в левую руку, а Джованни и брата Василио легко ранили холодным оружием. Ранами занимались Агнесса и Тилечка, прямо сразу же после схватки, пока Сокол и Лис решали, что делать с пленными. Кажется, их сочли пригодными для отработки каких-то магических умений у мальчишек, Лизавета предпочла не знать, каких именно. Она прилежно пропадала в невидимости всякий раз с момента нападения, и оставалась таковой до тех пор, пока Сокол не говорил ей, что можно вернуть настоящий облик.
А один раз среди нападающих было несколько магов. И этот вариант показался Лизавете самым страшным. Это ведь на компьютерной картинке стычка между магами выглядит красиво, впрочем, как любая стычка. На практике же её окружала смесь из тумана, огня, огнестрела и страшной ругани — она наконец-то услышала несколько прелестнейших примеров местной обсценной лексики, но в тот момент было не до интереса. Она чуть не забыла убраться в невидимость и очень пожалела, что нет второго такого камня — для Тилечки. Тилечка держалась рядом с ней, но больше всего походила на взбешённую кошку в засаде, если бы у неё на загривке была шерсть — то стояла бы дыбом. Агнеска тоже была за чьей-то спиной, её не было ни видно, ни слышно. Тут же, в центре кружка, стояли вьючные лошади, и при них Мартелло, Коста и Риччи.
Зато остальные, похоже, просто отрывались. Мальчишки радостно метали молнии, выбивали камни из-под ног разбойников и ещё успевали отбиваться шпагами. Лис уверенно перенаправлял в нападавших летевшие в центральный кружок заклинания, пули, камни и арбалетные болты. Сокол разил направо и налево, клинком из правой руки и чёрт знает чем из левой, а Ураган радостно ржал — ему наконец-то разрешили кусать врагов, и ещё он умел подниматься на дыбы и бить по голове передними копытами. Очень уместный навык оказался. Брат Василио методично разил большой окованной железом дубиной — по плечам, спинам, головам, в общем, куда дотягивался, туда и бил, ритмично приговаривая при этом что-то про матерей нападавших.
А потом какой-то урод поднырнул под коня
Сигнал прозвучал, как труба Апокалипсиса, отразился от горного склона и пошёл гулять по ущелью, где отряд застигло нападение. Наверное, нападавшим следовало услышать и отступить, но отступать оказалось практически некому. Нормально на ногах не держался никто, двое, пошатываясь, попытались уйти по тропе меж валунами, но Альдо, как раз перезарядивший свой новый пистолет, снял одного, а Сокол — второго. Больше никто вставать не пытался.
Сокол скомандовал спешиваться воюющей части отряда, они осмотрели лежащих на земле, дошли и до подстреленного Тилечкой.
— Он вылез, я сама не поняла как, я что-то сделала, ну, чтобы он не лез сюда больше, он и завалился, — сообщила девочка.
— Вот и умница, — кивнул ей Сокол. — И вдвойне умница — что догадалась его придержать, мы сейчас ещё других посмотрим, но это отличный кандидат на расспросы.
Его лицо было в саже, но он улыбался.
— Мне уже можно выйти из сумрака? — спросила Лизавета.
— Выходите, — кивнул он. — Но на землю не спускайтесь. Мало ли, что и откуда на нас ещё свалится.
Тилечкиного пленника и ещё двоих привели поближе к Лису. Все трое были ранены — с обожжёнными лицами и пятнами крови на одежде.
— Ну, рассказывайте, — сощурился Сокол. — Будете молчать — развяжем языки магией. Или ещё каким другим способом.
Они и молчали, но недолго — подошёл Серафино и принялся концом шпаги перерезать шнурки рубахи одному из них, приговаривая:
— Сейчас нарисуем что-нибудь на нём. Попроще или посложнее?
Жертва начала извиваться и захотела уползти, но Джованни наступил на руку.
— Далеко собрался? Это мы пока так, по-доброму, а можем и совсем иначе. Нам бы на ком-то потренироваться сердце останавливать, а то я вчера недопонял немного. Вчерашние разбойники были какие-то хлипкие и быстро все перемёрли. Может, эти покрепче?
Лизавету замутило, она зажмурилась и вцепилась в край седла. Тилечка, дитя эпохи, сидела в седле уверенно, глядела во все глаза и ещё посмеивалась.
— А я могу ему артерию передавить. Не насовсем, на пару мгновений, он не помрёт. Надо?
— О Аттилия Кровожадная, мы, несомненно, рассмотрим твоё щедрое предложение, — Джованни послал ей воздушный поцелуй окровавленной рукой.
Тем временем Сокол и брат Василио обошли лежащих на земле, и Лизавета поняла, что кого-то добили, а у кого-то что-то выяснили, и потом тоже добили. Она зажмурилась совсем и принялась вспоминать про себя стих. Ну хоть какой-нибудь. Почему-то вспомнилась дурацкая баллада про Лизу, которая обещалась быть верной своему возлюбленному, и при луне поклялась ему, а потом изменила, и оказалась в могиле. Ничего лучшего-то не могла вспомнить! Тем более, что уже хорошо так вечерело, и над горным хребтом поднялась луна. Аккуратная четвертина.