Хранительница его сокровищ
Шрифт:
— Хорошо, я даю тебе дозволение решить этот вопрос. Но это место, — он кивнул на карту, — где-то совсем недалеко.
— Точно, — кивнул Сокол. — Я шёл сегодня мимо, но не было повода обратить внимание.
— Мы тоже шли, — кивнула Лизавета.
— Я подумаю, как нам туда попасть, — сказал Лис, взмахом руки убирая все лишние знаки с карты.
— А когда ты хочешь туда пойти? — сощурился Сокол. — Не в праздничную ночь же!
— Нет, — покачал головой Лис. — В ночь, когда силы Тьмы пытаются одолеть Великое Солнце, не нужно производить
— Хорошие мы будем, на рассвете-то, — заметил Сокол.
— Не только мы, все остальные — тоже. После праздничной ночи все валятся с ног.
— Ладно, постараемся выяснить что-нибудь об этом месте. У нас ещё два дня.
— Именно, — начал было Лис, но тут в дверь застучали.
— Господин Астальдо, вас хочет видеть господин Раньеро! — сообщили из-за двери.
— Сейчас выйду, — громко сказал тот и спрятал карту. — Ступайте, но завтра утром извольте никуда не пропадать, пока мы не выясним, что это за место.
— Скажите, госпожа моя, у вас уже были планы на сегодняшний вечер? — спросил Сокол, когда они выбрались в коридор и неспешно пошли в сторону Лизаветиной комнаты.
— Знаете, да, — она глянула на него с интересом. — Я собиралась дошивать платье. Всё-таки праздник впереди.
— Уже темно для шитья, — заметил он.
— Увы. Но если вы одолжите мне пару-тройку ваших волшебных светящихся шариков, будет хорошо. Мне, конечно же.
— Почему бы и не одолжить вам шариков? — рассмеялся он. — Берите ваше шитьё и приходите в гостиную. Там сделаем вам шариков, и чего захотите. А вы будете нам сказки рассказывать, я знаю, вы умеете разом и шить, и говорить.
— Откуда это вы знаете?
— Да так, птицы на хвосте принесли.
— Очень болтливые птицы, — заметила она.
Но было приятно, что уж говорить.
— Этим и полезны, — подмигнул он. — Пойдёмте, заберём ваше шитьё, я помню, там был внушительный тюк.
Они пошли к ней в комнату, забрали шитьё — детали платья и всяческие сопутствующие материалы — и принесли всё это в комнату, где завтракали. Там развлекались в лучшем виде — играли в шахматы, бездельничали, терзали гитару. Тилечка играла в верёвочки с Джованни — у одного на пальцах была хитрым образом намотана верёвка, а второй должен был снять и надеть себе, чтобы получился новый рисунок нитей. Во что-то подобное Лизавета играла с подружками в школе.
— Тилечка, а тебе не нужно довести до ума платье к празднику? — поинтересовалась Лизавета. — Господин Фалько обещал сделать здесь сейчас нормальное освещение.
— Ой, точно, — спохватилась девочка. — Мне надо, правда.
Она сдернула верёвку с пальцев Джованни и спрятала в карман. Улыбнулась и пробормотала что-то вроде «в праздник доиграем». И убежала в комнату за шитьём.
Её не было довольно долго, а потом из коридора послышался разговор на повышенных тонах. Что-то говорил Лис, что-то — Крыска, а что-то Тилечка, причём вежливая девочка едва ли не огрызалась.
— Что
Сокол неотвязной тенью выскользнул за ней.
3.7 Лизавета принимает бой с реальностью
В коридоре стояли все те трое, кого было слышно изнутри. Лис хмурил идеальные брови, Крыска поджимала губы. Тилечка шмыгала носом.
— Ступай к себе, убери вот это всё, умойся и иди, господин Раньеро ждёт, — изрекла Крыска.
— Для чего это господину Раньеро понадобилась наша девочка? — поинтересовалась Лизавета.
— Не ваше дело, — отрезала Крыска.
Лизавета перевела вопросительный взгляд на Астальдо. Тот пожал плечами.
— Очевидно, она ему понравилась.
Ну да, ну да. Дело-то житейское.
— А её саму не забыли спросить? — сощурилась Лизавета.
Потому что Тилечка стояла у стены и ревела.
— А чего её спрашивать-то? — изумилась Крыска.
— Что ты думаешь о господине Раньеро? — спросила Лизавета, обернувшись к Тилечке.
— Я его боюсь, — выдохнула та.
— И для чего это всё? — Лизавета загородила Тилечку широкой спиной и пошла в наступление.
— Можно подумать, ей с того не будет никакой пользы, — язвительно произнесла Крыска. — Вы не маг, и вам не стоит вмешиваться.
— А что, раз маг, то уже и не человек что ли?
— Уверяю вас, госпожа Элизабетта, Раньеро умеет обращаться с женщинами. Он не повредит ей никак, — заметил Лис.
Несомненно, никакого вреда, ну вот вообще.
— А вам-то в этом что, господин Астальдо? Или… — догадка пришла неожиданно. — Вы ищете, чем умаслить господина Раньеро? За то, что мы свалились ему на голову, и не только за это?
— Он сам высказал свой интерес.
Лизавета злобно сощурилась и бросилась в бой.
— Уж конечно. А вы не пробовали когда-нибудь платить за свои хотелки сами?
— Вы о чём? — нет, он не понял.
— Вы лучше всех нас знаете, для чего вы здесь. Но почему бы вам самому не заинтересовать господина Раньеро чем-то, чем владеете вы? Не связями и возможностями господина Фалько, не юностью Аттилии, и даже не медицинскими талантами госпожи Агнессы, как в Палюде! Надо-то вам, а платят другие. Не боитесь, что ответочка прилетит? Там, где я живу, нередко за такое прилетает!
— Вы говорите о том, чего не понимаете, — заявила Крыска. — Ну подумаешь, не хочет! Мало ли, кто вообще что хочет!
— О да, безусловно. В таком случае, пойдите к Раньеро сами, — иронически усмехнулась Лизавета. — Вы достаточно молоды, и как я помню по купанию в речке, фигура у вас неплохая. Уж наверное вы сумеете прельстить опытного, как тут говорят, мужчину.
Лис шагнул к ней и, кажется хотел взять — за плечо ли, за горло, она так и не узнала, потому что Сокол перехватил в запястье его руку, и он не мог больше даже пошевелить пальцами.