Хранительница тайн
Шрифт:
Лорел старалась подчеркнуть, с какой любовью мать прижимала малыша к груди, вдыхала его молочный запах, щекотала пухлые ножки. Затем на сцене появился незнакомец. Его вороватая походка, собака, почуявшая чужака и лаем предупредившая хозяйку. Хозяйка, которая обернулась, увидела незнакомца и застыла в ужасе.
Дойдя до той части истории, в которой фигурировал нож, кровь и плачущее дитя, слушая себя словно со стороны, Лорел поняла, почему завела этот разговор в людном месте. Вокруг смеялись беспечные студенты, юные умники, у которых вся жизнь впереди. В шумной пиццерии
Джерри слушал, разглядывая скатерть, его лицо было непроницаемо. Когда она закончила, коротко кивнул. Лорел подождала, допила вино, снова наполнила бокалы.
– Вот все, что я видела.
Спустя некоторое время Джерри поднял глаза.
– Я думаю, это все объясняет.
– Объясняет что?
Его пальцы слегка дрожали.
– Краем глаза я всегда ощущал какую-то тень. Сложно объяснить… Ты поворачиваешься – а там ничего, лишь странное чувство, что ты не успел. Тебя охватывает страх, которому ты не находишь объяснения. Однажды я пожаловался маме, она посоветовала мне проверить зрение.
– С тех пор ты носишь очки?
– Оказалось, у меня близорукость. Тень за плечом никуда не делась, но хотя бы лица стали менее расплывчатыми.
Лорел улыбнулась, однако Джерри остался серьезен. Ученый в нем, получив рациональное объяснение, успокоился, однако успокоить единственного сына любящих родителей было не так легко.
– Хорошие люди порой делают дурные вещи, – произнес Джерри, запуская в волосы пятерню. – Господи, что за банальности я говорю!
– И, тем не менее, это так. – Лорел хотелось его утешить. – И порой делают не без причины.
– Какой причины?
Джерри смотрел на нее, словно опять был ребенком и ждал от старшей сестры объяснений. Сердце Лорел разрывалось от жалости к брату: только что он, захлебываясь, рассказывал ей о чудесах Вселенной, а спустя минуту узнал, что его мать – убийца.
– Кем был тот человек, Лол? Почему она его убила?
Сухо и деловито (для Джерри сейчас лучше всего включить логическое мышление и отключить чувства) Лорел изложила историю писателя Генри Дженкинса, который во время войны был женат на подруге их матери Вивьен. Упомянула и о том, что в начале сорок первого года подруги поссорились.
– И ты решила, что их ссора имеет отношение к тому, что случилось на ферме в шестьдесят первом? Иначе бы ты о ней не упомянула.
– Да. – Лорел вспомнила рассказ Китти Баркер об их последней с Дороти вечеринке. – Я думаю, мама разозлилась на подругу и решила ее проучить. План – в чем бы он ни состоял – провалился, и ей ничего не оставалось, как бежать из Лондона, но Генри Дженкинс затаил злобу и сумел разыскать ее спустя двадцать лет.
Лорел сама удивлялась своему деловому тону. Со стороны могло показаться, что она холодна и спокойна, хотя внутри у нее все кипело.
– Думаю, что мама могла быть причастна к смерти Вивьен, – сказала она, понизив голос.
– Господи, Лол!
– И
– Но это не помешало ей стать отличной матерью!
– Да.
– Пока на пороге не возник Генри Дженкинс.
– Да.
Джерри замолчал. Его лоб прорезала мелкая морщина.
– Ну? – Лорел придвинулась к нему ближе. – Ты ведь ученый. Хочешь сказать, моя теория не выдерживает критики?
– Напротив, звучит очень правдоподобно, – ответил Джерри. – Угрызения совести меняют человека. Муж мстит за обиду, нанесенную жене. А если мама и впрямь совершила что-то ужасное, то у нее не оставалось выбора: ей пришлось убить Генри Дженкинса, чтобы сохранить тайну.
Сердце Лорел упало. Втайне она надеялась, что Джерри с его блестящим умом найдет изъян в ее построениях, заявит, что она переутомилась и отправит на диван перечитывать Шекспира, готовиться к роли.
Увы, Джерри не оправдал ее ожиданий.
Затем в нем вновь проснулся ученый, и Джерри спросил:
– Чем же она так досадила Вивьен, что жалела об этом всю жизнь?
– Не знаю.
– Что-то пошло не так. Случилось нечто, на что она не рассчитывала. Мама не стала бы злонамеренно вредить подруге.
Лорел ответила уклончиво, вспомнив, как мать, не раздумывая, вонзила нож с алой ленточкой в грудь Генри Дженкинсу.
– Не стала бы, Лол, поверь мне!
– Сначала и я так думала. Только, боюсь, мы ищем оправданий, потому что она наша мать и мы хорошо ее знаем.
– Возможно, но ты сама только что сказала: мы ее знаем.
– Или думаем, что знаем.
В голове Лорел вертелись слова Китти Баркер: война обостряет чувства. Угроза вторжения, страх во тьме, налеты, ночи без сна.
– А если во время войны она была другой? Если на нее повлияли те ужасы, свидетельницей которых ей довелось стать? Если после замужества она изменилась?
– Люди не меняются так сильно.
Внезапно Лорел вспомнила мамину историю про крокодила. Почему ты решила стать тетей, спросила маленькая Лорел, и Дороти ответила, что ей надоело быть крокодилом и захотелось стать мамой. Возможно, история про крокодила – метафора, и мать имела в виду совсем другое превращение? Или Лорел придает слишком большое значение пустой болтовне? Как тебе удалось превратиться в человека, спросила маленькая Лорел. И Дороти отвернулась к зеркалу, расправила бретельки платья и подмигнула дочери: «Ты же не ждешь, что я выболтаю все свои секреты? Спроси меня как-нибудь в другой раз. Когда подрастешь».
Именно так она и собиралась поступить. Внезапно Лорел бросило в пот. Студенты вокруг болтали и смеялись, от печи для пиццы несло ароматным жаром. Она открыла кошелек, вынула две купюры по двадцать фунтов и одну пятерку и вложила их в счет.
Джерри пытался возражать, но Лорел замахала руками.
– Мы договорились, я угощаю.
Она не стала добавлять, что это меньшее, чем она может загладить свою вину, после того как впустила в его мир, залитый звездным светом, одержимость прошлым их матери.