Хребет Индиго
Шрифт:
— Ближе, — приказал я.
Она наклонилась, её губы коснулись моих.
Я обхватил рукой ее голову, прижимая ее к себе, когда я входил в нее, мой язык проскользнул между ее зубами.
Уинн вздохнула, ее бедра упирались в мои.
Всякая надежда на то, что я выйду отсюда до наступления темноты, испарилась.
7. УИНСЛОУ
Крик застрял у меня в горле, когда я резко проснулась. На висках выступили бисеринки пота.
Я зажмурила глаза, втягивая воздух, чтобы успокоить колотящееся
Мои родители говорили: — Это просто плохой сон, Уинни.
Это был не сон.
Кровь, увечья были настоящими. Безжизненные глаза. Крик, мой собственный, который все еще звучит в моих ушах пять лет спустя.
Эти кошмары когда-нибудь прекратятся? После переезда сюда они стали еще хуже. Они преследовали меня почти каждую ночь.
Рядом со мной Гриффин сдвинулся. Простыня, которую он натянул на нас после последнего кувырка, опустилась ниже, открывая скульптурные очертания его мускулистой спины. Широкие плечи. Ямочки над его задницей.
Я выскользнула из-под простыни и встала с матраса, который все еще лежал на полу. На цыпочках я вышла из комнаты, легко закрыв за собой дверь.
Моя одежда с работы валялась рядом с одеждой Гриффина в гостиной. Я взяла его футболку и прижала ее к носу. Она пахла хозяйственным мылом и мужественной, натуральной пряностью мужчины, который заставил меня увидеть звезды прошлой ночью. Я вдохнула его снова, черпая комфорт в этом запахе, а затем натянула футболку через голову. Рубашка врезалась мне в верхнюю часть бедер и спускалась ниже попы, но, по крайней мере, я была прикрыта на случай, если кто-то из моих соседей тоже проснулся.
Любимой частью этого дома был эркер в гостиной. Рядом со стеклом стояла узкая скамейка, недостаточно широкая для отдыха, но достаточная для того, чтобы сидеть и смотреть в ночь. В спокойствии этой улицы был уют. Покой в тишине сонных домов и светящихся фонарей на крыльце.
Кошмар стучал у моего виска, умоляя обратить на него внимание. Я отогнала его и вместо этого изучала грузовик Гриффина, прослеживая взглядом клеймо ранчо "Иден" на пассажирской двери. Затем я закрыла глаза и представила его на своем диване. Голый. Его накачанный пресс. Его бедра напряжены. Его член, похожий на бархат и сталь.
Сосредоточение на сексе, вероятно, не было правильным способом справиться со своим прошлым, но для сегодняшнего вечера мне было все равно. Я просто хотела, чтобы этот кошмар ушел. Поэтому я представила себе лицо Гриффина, когда он кончает, стиснутую челюсть и выпуклость бицепсов, когда его тело содрогается от разрядки.
Мы жестко трахались на диване. После этого я ожидала, что он уйдет, но он отнес меня в спальню, и если раньше я думала, что секс был хорош, то теперь, имея немного пространства для движения, он показал мне силу своего большого тела.
Оргазм за оргазмом, я практически потеряла сознание после последнего раунда.
Улыбка натянула уголок моего рта.
Переспать с ним было, несомненно, глупым решением. Глупое решение, вызывающее
Гриффин Иден был манящим. Магнитным. Суровым и дерзким.
И голым в моей постели.
Я подтянула колени, натянув его рубашку на свои икры. Три зевка были способом моего тела напомнить мне, насколько оно устало, но я не хотела спать. Сон мог вернуться. Он был слишком близко к поверхности. Поэтому, прижавшись виском к окну, я вглядывалась в темноту. Одна.
Кошмар — воспоминание — всегда оставлял меня в одиночестве.
Мое дыхание затуманило стекло, а от прохлады дома по предплечьям побежали мурашки. Я уже собиралась сдаться, пробраться в спальню, чтобы принять горячий душ, когда комнату наполнило шарканье босых ног.
Гриффин вышел из прихожей, простыня была обернута вокруг его узкой талии. Его шаги замедлились, когда он заметил меня в окне в своей рубашке.
— Ты в порядке?
— Просто не могла заснуть, — соврала я.
Никто не знал о моих кошмарах. Даже Скайлер. Он никогда не спрашивал, почему я просыпаюсь посреди ночи, а лишь просил не включать свет. Это могло разбудить его, а у него работа.
Гриффин кивнул и подошел к своим джинсам, сбросив простыню, чтобы натянуть брюки на одну толстую, сильную ногу за раз. Он оставил верхнюю пуговицу расстегнутой, а пояс висел расстегнутым, пока он шел ко мне, проводя рукой по своим взъерошенным шоколадным волосам.
Я сама накручивала его раньше, держась за него, когда он втягивал мои соски в свой талантливый рот.
— Я лучше пойду, — его глубокий голос был затуманен сном, и его грохот послал дрожь по моему позвоночнику.
— Хорошо, — я кивнула, рассматривая его обнаженную грудь.
Волосы на его груди были слишком соблазнительны, и я подняла руку и провела пальцами по ней. Его сердцебиение было таким твердым и сильным, как и все остальное в этом мужчине.
— Ты отдашь мне мою рубашку?
— Ты заберёшь её у меня?
Его руки взялись за подол, поднимая ее над моей головой. Затем он ухмыльнулся, надевая ее на свое тело, прикрывая твердый живот и скульптурную букву V на бедрах.
Этот мужчина был лучше любой фантазии. Лучше, чем любой герой романа или кинозвезда. Лучше, чем любой любовник, который когда-либо брал меня в постель. Не то чтобы у меня их было много.
Холодный воздух из окна скользил по моей обнаженной коже, но я не двигалась со скамейки. Я ждала, пока Гриффин возьмет простыню и принесет ее, обернув вокруг моих плеч, а затем нашла его ботинки среди коробок.
В комнате воцарилась неловкая тишина. Случайные связи были мне совершенно не свойственны. Даже в двадцать с небольшим лет единственными мужчинами, с которыми я встречалась, были бойфренды. Потом Скайлер.
Я не знала, что сказать. Я не знала, что делать. Поэтому я осталась на месте, слушая, как Гриффин застегивает ремень. В баре было проще просто сесть в машину и уехать.