Хребет Скалистый
Шрифт:
— Видите ли, товарищ Проценко, все здесь очень запутанно и непонятно. Подполковник Решетняк остался при своем мнении: он считает, что искать нужно в том районе, где погиб Гудков. То есть в хребте Скалистом, в Черных горах или даже в горах Главного Кавказского хребта. Мы же трое не согласны с ним. Все-таки факт остается фактом: написано слово «Тамань», К чему оно, если речь идет о какой-то другой местности?
Проценко считал, что нужно тщательным образом осмотреть на Тамани временные стоянки отряда Гудкова.
Как
Но что означает, упоминаемый в письме «коридор»? Можно было предположить, что решетка или картины находятся в каком-то коридоре. Тогда надо вести поиски в городе или поселке. После небольшого пропуска шел текст: "на берегу Б…" Григорий Анисимович считал, что это либо берег лимана Большой Кут, либо берег впадающего в Кизилташский лиман так называемого Бугозского рукава, старого русла Кубани.
Иначе толковал эти слова подполковник Решетняк, никак не соглашавшийся с предположением, что Гудков спрятал картины на Тамани. По его мнению, "на берегу Б" означало на берегу реки Белой. В нижнем или даже хотя бы в среднем течении Белой Гудков оказаться не мог, следовательно, речь шла о верховьях реки.
Вот тут-то и была загвоздка: ни на болотистых берегах лимана Большой Кут, ни на берегах Бугозского рукава, так же как и находящихся на высоте двух с половиной тысяч метров верховьях Белой, нет и не было никакого жилья.
Где же тогда искать коридор?
Все собравшиеся, кроме Проценко, считали совершенно пустой затеей поиски на местах многочисленных партизанских стоянок. По их мнению, нужно было приложить все силы к тому, чтобы как можно быстрее разыскать убийцу Нижника, который, по всей вероятности, что-то знал о вещах, спрятанных партизанами.
В конце концов художник предложил на свой риск и страх организовать поиски пропавших картин. А милиция и прокуратура пусть занимаются своим делом и ищут преступника. Им и карты в руки.
Начальник краевого управления милиции одобрил это предложение.
— Вот что, товарищ Проценко, — сказал он, подумав, — все мы советские люди, все заинтересованы, чтобы принадлежащие нашему государству культурные ценности были разысканы. Поэтому давайте искать каждый по-своему. Кто бы ни нашел — государство, народ выигрывают. Мы будем искать убийцу, но мне бы хотелось помочь и в ваших поисках.
— Со средствами утрясем, — продолжал полковник. — Я и прокурор — депутаты краевого совета. Если понадобится, поставим вопрос на исполкоме. Деньги будут. Я вам дам свою машину, так что подвезете на машине продукты и снаряжение. Горючим даже снабдим. Подыскивайте людей для экспедиции.
— Хорошо, — согласился Проценко. — А относительно средств, я думаю, что для такого дела и Союз художников, и краевое управление культуры,
Пообещав через день сообщить, кого он берет с собой и когда предполагает выехать, Проценко распрощался.
Они вышли вместе с Решетняком.
— А все-таки, Грицько, напрасно ты едешь на Тамань, — сказал на прощание Филипп Васильевич: — искать нужно где-то в Скалистом хребте.
— Вы-то, положим, вообще предпочли не искать, — окрысился Проценко. Машину дали, и на том спасибо. Ищите уж своих жуликов, а картины как-нибудь и без вас найдутся.
— Ну, дай бог нашему теляти волка поймати, — спокойно ответил Решетняк. Буду только рад, если найдешь.
Обо всем этом и рассказал Проценко Ольге и Алле.
— Конечно, я еду с тобой, Гриша, — выслушав его, сказала Ракитина. — Бог с ним, с Уралом. Когда-нибудь в другой раз съезжу туда.
— Ты не думав, Оленька, Тамань интересное место. Древнейшие славянские земли. Тмутараканское княжество… Вообще там есть что посмотреть…
— Да что ты меня агитируешь, чудак! — засмеялась Ракитина. — На Тамани мне бывать не приходилось, и я с удовольствием поеду, тем более с тобой вдвоем. Да ведь и машину мне придется вести.
— Как это — вдвоем?.. — не на шутку возмутилась. Алка. — Я тоже еду.
— Ой, прости, мать-атаманша! Не вели казнить; вели миловать. Конечно, ты тоже едешь. Это лучше всякого лагеря будет.
Аллу извинения Ольги вполне удовлетворили, и она не без заднего умысла мечтательно проговорила:
— Вот еще если б Шурика Бабенко с собой взять…
— Перестань, пожалуйста, выдумывать глупости! — оборвал ее Проценко. Делом будем заниматься, а не играть в казаков-разбойников. Хватит тебя одной.
К удовольствию Алки, за Шуру вступилась Ольга.
— Не понимаю твоего раздражения, Гриша, — сказала она. — А почему бы не взять мальчика? Если только мать позволит. Парнишка дисциплинированный, крепкий. Почему ты думаешь, что в таком деле, как поиски какой-то решетки, он будет менее полезен, чем я или ты сам? А по-моему, как раз можно взять Шуру.
— Ну, как знаешь, — махнул рукой Проценко, — только уж избавь меня от объяснений с его матерью.
— Хорошо, — покорно согласилась Ольга, — я поговорю с ней сама.
Алка ликовала. Она сомневалась, что Магда Феликсовна легко согласится отпустить от себя сына, но против таких объединенных сил, как Шура, Ольга и сама Алка, ей вряд ли устоять.
— Кто еще поедет? — спросила Ольга.
— Завтра у нас как раз заседание правления отделения Союза художников, ответил Проценко, — я сделаю сообщение о находке иконы Рублева и об организации поисков других пропавших картин. Я думаю, что желающие принять участие в поисках найдутся. Нужен один-два человека.