Хребет Скалистый
Шрифт:
— Верно, — согласилась Алла. — Тогда я побегу за ребятами.
Свистнув Соколу, Алка вместе с ним умчалась. Она подошла к одному из окон первого этажа и тихонько постучала. Сразу же высунулась голова Шуры, Он понимающе закивал и скрылся, Не дожидаясь, пока выйдет Шура, Алла бросилась к раскрытому окну квартиры Лелюха. Здесь можно было не опасаться. — Анна Алексеевна, — спросила она,
— Вася встал?
— Встает, — откуда-то из глубины комнаты отозвался голос учительницы.
— Пусть быстрее бежит. На нас специальный приказ
Когда мало что понявшая из этой тирады Анна Алексеевна подошла к окну, Алки уже и след простыл.
Нужно отдать должное Ваське, что он хоть и вовсе ничего не понял из слов Аллы, но на этот раз мгновенно оделся и даже не схватил со стола пирожок.
В дверях они столкнулись с Ольгой.
Приказ, вернее тот пункт, где были их фамилии, ребята прочли раз пять подряд.
— Вот видите, — высокомерно заявил Васька и, торжественно выпятив живот, выплыл из комнаты, — я — же вам говорил!
Проценко и Ракитина прыснули. Алка сокрушенно всплеснула руками, а Шура передразнил:
— "Я же вам говорил"! Он говорил! Вот балаболка-то!
Но у Шуры тоже зашевелилось горделивое чувство.
— Вот что, члены экспедиции, — заговорил Проценко, — в одиннадцать утра всем быть здесь — пойдем в краевое управление культуры за командировками.
— И мы? — удивленно и радостно спросила Алла.
— Ну как же без вас обойдется! — засмеялся Проценко. — Раз уж министр приказал, тут ничего не поделаешь.
Вместе с Проценко или по его поручению Алке не раз приходилось бывать в управлении культуры. Она здесь всё и всех знала, поэтому чувствовала себя совершенно спокойно.
Шура волновался. Он впервые попал в большое учреждение не в качестве сопровождающего отца или мать, а самостоятельно.
Васька же был горд и напыщен, как индюк ярким весенним днем. Даже знакомясь с начальником управления культуры, который захотел взглянуть на ребят, он еле процедил сквозь зубы:
— Лелюх.
— Наш шеф-повар, — пояснила, улыбаясь, Ракитина.
Ребята сидели на стульях, расставленных вдоль стены, и слушали разговоры взрослых.
Говорили о том, каким образом экспедиция будет снабжаться бензином, какие продукты надо захватить с собой, а какие можно брать на месте, о состоянии дорог на Тамани. Об обмундировании.
Особого интереса для них эти прозаические вещи не имели, и все трое с облегчением вздохнули, когда беседа наконец была окончена.
— Теперь проходите, товарищи, в бухгалтерию, — распорядился начальник управления культуры, — получите командировки и все, что положено.
В малюсенькой комнатке бухгалтерии мог поместиться лишь один посетитель. Первым, как начальник экспедиции, зашел Проценко. Он задержался довольно долго, так как, кроме командировки, получал еще деньги под отчет на текущие расходы экспедиции, документы на бензин, накладные в кладовую на получение кое-каких вещей.
Выйдя, Проценко вместе с Ракитиной и Жмуркиным начали
Меж тем из комнатки бухгалтерии позвали:
— Входите! Кто там есть из экспедиции художника Проценко?
Видя, что взрослые заняты, Васька направился в бухгалтерию.
— Кто там из экспедиции? — не обращая никакого внимания на Ваську, крикнула немолодая женщина в очках. — Входите!
— Я уже вошел, — вежливо заметил Васька. — Моя фамилия Лелюх.
— Очень хорошо, — ответила ему женщина в очках. — Найди побыстрее папу и пошли его ко мне. Ты тоже едешь?
— Не тоже, — невозмутимо заметил Васька, — а обязательно еду. По приказу. Я Лелюх.
— Мальчик, мне некогда с тобой возиться! — рассердилась женщина в очках и, услышав в коридоре голос Проценко, позвала: — Григорий Анисимович, что это за ребенок? Возьмите его, пожалуйста, отсюда! — Она ворчливо добавила вполголоса: — Ох, уж эти художники и актеры, обязательно детей с собою приведут! У нас в конторе промкооперации никогда ничего подобного быть не могло.
Проценко подтвердил, что Васька именно и есть тот Лелюх, о котором говорится в приказе по краевому управлению культуры.
— Что, брат, не верят? — похлопал он по плечу возмущенного Ваську. Выдавайте, Муза Ивановна. Дама в очках возмущенно поджала губы:
— Расписывайся.
Васька расписался. Его обидчица передала ему бумажку, на которой была крупная надпись "Командировочное удостоверение", и довольно большую пачку денег.
— Следующий! — крикнула она.
Шуре и Алле она уже не сказала ни слова, лишь безмолвно тыкала высохшим пальцем с длинным ногтем в то место, где нужно было расписаться.
— Зачем мне столько денег? — недоумевал Шура и наконец нашел выход. Он положил в карман десять рублей, а остальные протянул Ракитиной: Возьмите, пожалуйста, тетя Оля. Это же для дела. Если что нужно, вы и будете тратить.
— И мои, Оля. В общий котел, — сказала Алла.
Ракитина положила деньги ребят в свою сумку.
"Действительно, еще глупостей натворят", — подумала она.
Тяжело вздохнув, протянул без всяких слов свои деньги и Васька. "Общий котел" ему никак не улыбался, но предсказание его матери о великой силе примера уже сбывалось. Он чувствовал, что иначе поступить не может.
Тут же, в управлении, договорились, кому что делать дальше.
Жмуркин и Ольга отправились принимать машины. Алла пошла домой. Она должна была собрать в дорогу вещи свои и Проценко и подготовить все необходимое для этюдов: складной мольберт, краски, кисти и другое. Начиная с семи лет, она каждое лето ездила вместе с приемным отцом на этюды. Сборы в дорогу давно считались Алкиной привилегией.
Шура получил от Проценко деньги и отправился по магазинам покупать кое-какие мелочи: термосы, ножи, рыболовные принадлежности, карманные фонарики, Словом, десятки нужных вещей.