Хрен С Горы
Шрифт:
"Макаки", держащие с двух сторон Утуменуя, стащили его вместе с отказником вниз, на мигом освободившийся пятак -- рядом с трупом вохейца.
– Начните со своего старшего -- приказал я согласившимся на повторное выполнение палаческой работы -- А этот пусть постоит, посмотрит, что его самого ждёт.
Несколько моих бойцов схватили Утуменуя за руки и ноги, и повалили на землю.
– Ну. Давайте. Начинайте -- пришлось поторопить замершую в нерешительности парочку.
– У нас нет ножей.
– Кто-нибудь!
– крикнул я -- Дайте этим двоим ножи!
Гоку мягко и пружинисто спрыгнул с помоста, протянув два каменных лезвия
– Давайте, начинайте!
– мой рык подстегнул этих двоих, и они подступили к тому, кто ещё несколько часов назад был их вождём.
"Крысогубый придурок!" - вопль Утуменуя резко ударил по ушам -- "Трус, который боится сойтись со мной в честном поединке!!! А вы, крысиные отродья!!!" - перешёл он на своих подчинённых-предателей -- "Трусы, меняющие свою жизнь на честь!"
Сдались им всем мои тонкие губы. Но насчёт трусости задело. Впрочем, чего это я, чувак просто пробует разозлить меня и своих палачей -- надеясь, что в раздражении его прикончат побыстрее. А хрен тебе, морда черножопая.
"Не обращайте внимания" - сказал я замершим в нерешительности текокцам - "Он просто хочет разозлить вас и меня, чтобы его быстрее умертвили. Но вы должны, наоборот, сделать так, чтобы он помучился столько же, сколько Итуру. Или больше. Давайте. Давайте".
И спасающие свои шкуры воины принялись за дело.
За последний год с небольшим мне пришлось видеть немало крови и смертей -- причём не только в бою, но и после, когда добивали безнадёжных раненных, неважно, своих или врагов. Так что процедуры, которым подвергался Утуменуй, вызывали скорее мрачное удовлетворение, нежели какие иные эмоции. Хотя такой спокойной реакции от себя я вообще-то не ожидал.
Сперва пытаемый сыпал проклятиями, но постепенно его крики становились всё менее членораздельными. Несколько раз его мучители делали перерыв, чтобы потерявшая сознание жертва пришла в себя. Ну а я же, перепоручив надзор за процессом Тагору, переключил своё внимание на первых врагов, схваченных в городе. Кинумирегуй сообщал мне имя и краткую характеристику очередного арестованного, я пытался вспомнить, известно ли мне хоть что-нибудь о задержанном, чаще всего ничего на ум не приходило. Ладно, всё равно разбираться со всей этой шоблой не один день придётся.
С одним из отрядов, кроме десятка пойманных врагов, пришёл Вахаку со своими нынешними подчинёнными. Я был искренне рад видеть верзилу-регоя. Тот тоже был счастлив встретиться со старыми друзьями.
"По Тенуку разговоры идут, что какие-то вооружённые с реки пришли. Я регоев, которые подо мной ходят, взял и сюда пошёл. А по дороге Хоропе встретил, он мне и сказал, что это ты, Сонаваралингатаки пришёл по зову тэми" - объяснял Вахаку.
"Сонаваралингатаки" - подал голос один из палачей - "Утуменуй умер". Он и его приятель виновато смотрели на меня.
– Умер, говоришь?
– переспросил я. И добавил, обращаясь к их отказавшемуся спасать свою шкуру таким вот образом товарищу -- Этим двоим мною обещано, что не трону их. Но не обещано, что не буду мешать тебе, если ты захочешь отомстить им за предательство. Отпустите его и дайте нож.
– Спасибо, сонай -- безжизненным голосом ответил тот.
Через пару минут, вооружённый длинным бронзовым клинком он бросился на изменников. Драка вышла короткой -- первый отступник упал с глубокой раной в бедре, откуда хлестала яркая кровь, второй сцепился с мстителем, покатившись по
"Слушайте меня, дареои" - начал я - "Запомните и передайте всем, кто встретится на вашем пути. Я, Сонаваралинга, таки Хона и Вэя, пану олени братства пану макаки, покарал тех, кто поднял руку на моего человека. Отныне каждого, кто посягнёт на жизнь моих людей, ожидает смерть. А быстро и лёгко или мучительно и долго будет умирать такой убийца, решать мне, Сонаваралинге".
Ночь выдалась суматошной -- такой же, как и предшествующий ей день. Смешанные команды из моих бойцов и местных кадров продолжали работу при свете факелов, отлавливая сторонников прежнего режима. Поспать мне удалось урывками, на полу ближайшей к помосту хижины: руководители "опергрупп" то и дело норовили отчитаться об успехах по поимке врагов, радостно крича мне в ухо имя очередного схваченного "сильного мужа".
Не обходилось без жертв -- к счастью, не с нашей стороны. К утру к трупам убийц Баклана добавилось шесть новых тел. А из участвовавших в арестах двое получили ранения средней тяжести.
С рассветом зачистка Тенука была завершена: две с лишним сотни "неблагонадёжных элементов" лежали мордами в землю на площади, а на помосте собрались элементы "надежные". Правда, ещё следовало разобраться в степени их надёжности: большая часть этой публики не относилась к числу упоминаемых Рами, а руководствоваться чьими-то личными заверениями о поддержке, равно как и рекомендациям завербованных мною в последние месяцы, я не собирался.
После завтрака, состоящего из вчерашнего печёного баки, было решено собрать совет из "наиболее верных нашей правительнице солидных мужей", как выразился Кинумирегуй. "Наиболее верными из солидных" оказались, разумеется, он и остальные тенукцы, собравшиеся вокруг тэми, командиры "макак" да хонско-вэйские предводители. К кому отнести Вахаку, не понятно, но, наверное, всё-таки к представителям нашего славного братства -- вон как вчера гигант радовался тому, что теперь опять будет иметь дело со своими боевыми товарищами, а не со столичными интриганами.
Определив состав органа, которому суждено управлять страной на переходный период, стали ждать появления Солнцеликой и Духами Хранимой. Та явилась, свежая и выспавшаяся, аж завидки берут -- вот что значит молодой здоровый организм. Ну и тот факт, что нашу правительницу не будили через каждые полчаса по пустякам.
Заседание нашего "временного правительства" почти сразу же приняло неожиданный оборот. Я рассчитывал по-быстрому решить судьбу арестованной публики, а потом приступить к длинному и нудному делёжу должностей с последующим распределением обязанностей. А вместо этого мне и остальным пришлось выдержать настоящее сражение с юной тэми, которая требовала немедленной и как можно более мучительной казни всех "сильных мужей", что толклись вокруг трона последние полгода.