Хрен С Горы

Кацман Изяслав

Узрев появление таки, которого, похоже, одного и ждали, распорядитель затянул нараспев, обращаясь к убитому зверю. Если перевести на нормальный язык заковыристые обороты "торжественной" речи, то сейчас руководитель охотников гнал своей добыче откровенную дезинформацию: дескать, напоролся бедный тюленистый морж на острый камень на дне морском, пропорол свой бок могучий; и теперь лежит, отдыхает, сил набирается, в компании своих друзей-людей; а потом его пир знатный ждёт, на котором будет он самым главным гостем. Дабы лучше запарить мозги потерпевшему его обидчики устроили пляски с танцами вокруг несчастного. Само собой в сие действие были вовлечены и почётные гости. Так что и

мне с сопровождающими пришлось притоптывать и приседать в ритм, выбиваемый по деревянному барабану одним из охотников.

Наконец дискотека окончилась. Надеюсь, вид у меня был не самый дурацкий... И началась разделка туши. Всё тот же долговязый парняга, к которому остальные обращались "Рохоке", ловко орудуя каменным ножом, принялся снимать шкуру с добытого зверя. При этом он не забывал заговаривать зубы покойнику: дескать, скинь плащ тяжёлый, неудобный, гость дорогой, да проходи на праздник в твою честь.

Особого удовольствия лицезрение разделки тюлене-моржа не доставляло, но делать нечего, приходится смотреть, как охотники, сноровисто покончив со снятием шкуры, принялись потрошить внутренности. На заботливо расстеленные циновки полетели кишки, какие-то внутренние органы. Работала команда Рохоке споро и слаженно, так что довольно быстро туша была разделана, всё отсортировано и разложено в несколько кучек: отдельно потроха, мясо, розоватый жир. Один из добытчиков принялся полоскать морской водой кишки, предварительно выдавив их содержимое на песок.

Смотреть на малоаппетитное месиво из полупереваренных водорослей, моллюсков и мелкой рыбёшки радость сомнительная. Я и не собирался разглядывать эту кучу, если бы не что-то ярко-красное, выглядывающее из остатков последнего обеда ластоногого.

– Что это?
– машинально вырывается у меня.

– Не знаю - мотает головой Рохоке, тянется и вытаскивает слегка пожеванный кусок пластмассы - Такие вещи иногда попадаются в рыбе или их морем выбрасывает на берег. В гиликуму я это впервые вижу.

– И давно такое встречается?
– спрашиваю -У нас в Бонко не слышал про такие предметы.

– Говорят, недавно. Дождей двадцать или тридцать всего - отвечает охотник, пластая ножом мясо на куски для запекания на углях - Старики этого не помнят.

Я же верчу ядовито-красную пластмассовую деталь: кажется кусок ручки от ведра.

Мясо "гостя дорогого", если честно было не очень -- по мне так конури, которых Таниу пускает на суп, куда мягче и вкуснее. А эта тюленятина ощутимо отдавала рыбой. Но ничего, съел и даже добавки попросил -- чтобы не огорчать пригласивших меня охотников.

Ненароком поинтересовался, что собираются со шкурой делать.

– Не знаю -- ответил Рохоке, тот самый худой предводитель -- Обменяем на что-нибудь.

– Тогда я готов её взять -- сказал я.

– Ты, Сонавалингатаки...
– - протянул охотник -- Тебе могу подарить.

– Спасибо, это хороший подарок -- в туземном языке нет слова "дорогой", в смысле цены вещи -- Ты не пожалеешь об этом -- пообещал я Рохоке. Разумеется не пожалеет: если в Талу действительно есть медная руда, шкура вполне тянет на пару-тройку изделий нашей молодой металлургической промышленности

– Тогда я велю жене с сестрой выделать её как можно лучше, чтобы не пришлось мне и моим друзьям стыдиться такого подношения.

В общем, остаток дня провёл я с пользой: шкура большая, хватит на немалых размеров меха. Уже почти в полной темноте возвращались домой.

 

А на холме, наконец-то услышал новость: морской владыка Тобу-Нокоре взял поднесённые ему жителями Хона и Вэя ракушки. Именно такая версия, как следовало из разговоров, была практически единственной -- никто даже и не подумал, что имело место банальное

воровство.

Ну, а уже на сон грядущий заслушал доклад Тагора: вся куча связок надёжно спрятана в зарослях недалеко от берега Алуме, откуда он вывезет их к вохейцам завтра самым ранним утром. Насчёт лодки тузтец договорился, лишних глаз надеется избежать. Я сдержано поблагодарил наёмника, велев ему быть осторожнее. Тот, усмехнувшись, ответил: "Постараюсь. Мне моя шкура дорога".

 

Следующий день начался с самого натурального религиозного психоза, охватившего поголовно Мар-Хон с окрестностями. Исчезновение коллективного подношения от лица всего населения Побережья было воспринято как некий знак. И о смысле сего знамения теперь шли ожесточённые споры. В общем, для введения развивающихся событий в более-менее мирное и организованное русло требовались немедленные действия. И кому ещё всем этим заниматься, кроме как Сонаваралинги, в лице которого соединяются властные полномочья с особыми отношениями с Тобу-Нокоре.

К полудню вокруг святилища морского владыки собралась толпа в несколько тысяч человек. Народ ждал разъяснений и официальных комментариев. И они последовали...

Я прошёл сквозь почтительно расступающуюся толпу, поднялся на возвышение, где стояли идолы повелителя волн и глубин со свитой, мысленно сказал себе: "Охренеть, до чего я докатился". И начал речь.

Обороты "торжественного" языка лились, сплетаясь в кошмарные с точки зрения здравого смысла конструкции. Но, судя по реакции передних рядов, публике нравилось. Через полчаса, охрипнув от громкого крика, я замолчал. Не знаю, насколько собравшимся стало понятнее явленное знамение. Скорее уж моя речь запутала народ ещё сильнее: у меня вышло что-то маловразумительное, хотя и красиво звучащее и весьма оптимистичное. Хотя, всё же, надеюсь, главный посыл понятен: Тобу-Нокоре обещает сто лет благоденствия и новых благ всем дареоям Пеу, но для пущего закрепления эффекта, чтобы данные посулы стали реальностью, следует отныне каждый год подносить ему такой же подарок. И коль морской владыка его опять заберёт, то значит, всё будет отлично.

В общем, народ немного успокоился и настроился на оптимистичный лад, волнение постепенно улеглось. Хотя количество посетителей в святилище Тобу-Нокоре выросло в десятки раз -- теперь возле идолов почти всегда кто-то был.

Правда, почти сразу же обнаружилось, что кое-то из "сильных мужей" начал смотреть на меня косо. Я спросил Ванимуя, чего это они. Тот ответил: "Уважаемые Тибуки и Тоноку много лет объясняли жителям Хона и Вэя волю морского владыки. Потому сейчас они и недовольны".

Опаньки... На ровном месте нажил себе врагов. Причём, были бы мне эти жреческие функции сильно нужны. Так нет же -- участие в торговле опиумом для народа скорее отвлекает от других дел. Да и совестно как-то осознанно и преднамеренно врать на такую массовую аудиторию. Точнее даже -- опасно... Чего доброго ещё почует публика фальшь, и, боюсь, освистыванием и закидыванием гнилыми кокосами дело для меня не закончится.

Тут же поинтересовался у своего консультанта по местным делам -- может, поговорить с обиженными регоями, объяснить, что я вовсе не покушаюсь на их права толковать и оглашать волю Тобу-Нокоре. Ванимуй, немного подумав, ответил: "Тибуки и Тоноку сейчас злы на тебя. Чуть позже, когда они остынут, побеседую с ними, скажу, что Сонавалингатаки не думал лишать их права говорить от имени морского владыки. А потом ты и сам с ними будешь разговаривать".

– Хорошо -- только и оставалось ответить. Хотя чего тут хорошего: сколько времени теперь займёт урегулирование этого недоразумения... И каких подлянок ожидать от "сильных мужей", на деляну которых я ненамеренно залез. Главное, чтобы они от обидок не начали расследование обстоятельств, при которых Тобу-Нокоре "забрал" столь щедрое подношение.