Христианская традиция. История развития вероучения. Том 2. Дух восточного христианства (600-1700)

Пеликан Ярослав

Отождествляя Христа не только с пророком, но и со Словом, Коран в какой-то мере заложил основу такой апологии [2371] . "Если Христос есть Слово Божие, то почему вы зовете Его пророком?" — спрашивали христиане [2372] . Тот, Кто, согласно Корану, является "апостолом Бога и Его Словом" [2373] , должен быть больше апостола. В христианском платонизме, характерном для византийского богословия, именование Словом означало, что именованный творит "причины всего сущего, то есть образцы, иначе именуемые идеями", из которых, в свою очередь, возникает разумные и зримые миры [2374] . Просто пророку такое не по силам. Даже если учение Платона об идеях и не давало оснований для христианского понимания Иисуса как воплотившегося творческого Слова, свидетельство против ислама брало начало в именно в идее Логоса. Согласно Иоанну Дамаскину верным выражением такого свидетельства было возвещение, гласившее: "Исповедую единое Слово Божие, несотворенное в Своей ипостаси" [2375] . Феодор Абукирский, писавший на арабском, сформулировал это так: "Аллах, и Слово Его, и Дух Его суть единый Бог" [2376] . Варфоломей Эдесский, видя, как Коран понимает Слово, отвечал так: "Что до меня, то ведаю Слово Божие как "свет от света" [2377] . Поскольку, пребывая в превратной неприязни к идее троичности, мусульмане отвергали Троицу, их заблуждение неизбежно сказывалось даже в их обращении к учению о Логосе.

2371

Joh.Cant.Or.4.3 (PG 154:689)

2372

Barth.Ed.Agar. (PG 104:1396)

2373

Nicet.Byz.Arab.4.49 (PG 105:736)

2374

Joh.Cant.Or.3.3 (PG 154:653)

2375

Joh.D.Disp.Sar. (PG 96:1344)

2376

Thdr.AbuQ.Mim.3.22 (Graf 156)

2377

Barth.Ed.Agar. (PG 104:1409)

Таким же образом обстояли дела и с их толкованием рождения Иисуса

Христа от Девы Марии. Христиане не раз с удивлением обнаруживали, что наряду с различными ложными воззрениями на Иисуса Мухаммед учил, что Христос родился от девы [2378] . Дабы как-то объяснить столь неожиданное православие в "предтече антихриста", они сформулировали определенный принцип толкования, согласно которому "он исповедует рождение от девы по бесстыдному дерзновению и против своего желания" [2379] . Насколько Мухаммед не понимал, кем была Дева Мария, можно судить еще и потому, что он ошибочно полагал, будто христианская Троица состоит из Отца, Матери и Сына. Кроме того, в Коране Мария, мать Христа, отождествляется с Мариам, сестрой Моисея, и на это смешение христианские критики мусульманства не раз обращали внимание [2380] , восклицая: "О, сколь многие лета у Девы!" [2381] . Бесспорным, однако, остававлся тот факт, что "во всем Коране самые теплые слова сказаны о Христе и Его матери. Христос предстает там как весьма самобытное существо, но Его мать описывается еще живее. Коран воодушевляет на благочестивое поклонение Марии, которого у мусульман могло бы быть больше" [2382] . Когда в ответ на доводы ислама христиане подчеркивали значение Девы в ветхозаветном пророчестве [2383] , они, по крайней мере, отчасти, связывали свою мариологию с коранической. Нельзя было не признать, что "во всем Коране Мухаммед и его мать Амина не удостаиваются таких похвал, какие обращены к Господу нашему Иисусу Христу и Святой Деве Марии, Богородице" [2384] . Кроме того, они признавали, что, в отличие от некоторых христианских ересей, ислам не отвергал человеческой природы Христа, даже если и учил, что вместо Него был распят кто-то другой [2385] . Так или иначе, но даже в тех аспектах, где мусульманское учение и православная христология Церкви как будто были единомысленны, последователи ислама "заблуждались во всем, что касается Христа" [2386] . Они не видели, что, только будучи совершенным человеком и совершенным Богом, Он может оставаться предметом веры [2387] .

2378

Barth.Ed.Moh. (PG 104:1452); Joh.Cant.Apol.1.19 (PG 154:437); Joh.Cant.Or.1.4 (PG 154:657)

2379

Nicet.Byz.Arab.28.101 (PG 105:800)

2380

Leo III.Ep. (Jeffery 309); Nicet.Byz.Arab.2.29; 3.43 (PG 105:708; 728); Joh.Cant.Or.3.8 (PG 154:676)

2381

Nicet.Byz.Arab.25.93 (PG 105:789)

2382

Daniel (1960) 175

2383

Joh.Cant.Apol.1.16; 18 (PG 154:417; 425)

2384

Barth.Ed.Agar. (PG 104:1397)

2385

Joh.Cant.Apol.2.21 (PG 154:477); Thdr.AbuQ.Opusc.32 (PG 97:1583-84)

2386

Joh.Cant.Apol.2.26 (PG 154:488)

2387

Leo III.Ep. (Jeffery 284)

Касаясь вероучительного развития восточных пределов христианского мира, описываемого в этом томе, надо сказать, что "важнейшим" следствием противостояние исламу стала "оборонительная позиция, которую веками занимало византийское христианство". Это означало, что поглощенность литургическим культом, о котором велись споры с иконобоорцами, стала для византийских христиан столь всеобъемлющей, что они начали "ощущать такое состояние как нормальное". В богословском аспекте это служило укреплению "старого византийского стремления к консерватизму, который является основной силой и принципиальной слабостью восточного христианства". Такой консерватизм считался "последним прибежищем, дающим возможность выжить перед лицом ислама" [2388] . Таким образом, определяя себя самое перед лицом мусульманской угрозы, в некоторых отношениях восточное христианство делало это наиболее полно и адекватно, поскольку такое определение было обусловлено не внутренними нестроениями в пределах христианского мира, будь то восточного или западного, а необходимостью кратко охарактеризовать саму суть благовестия. Среди всех апологий, направленных против ислама, самым большим успехом, по-видимому, пользовался трактат "О едином пути спасения человеков", принадлежавший перу Георгия Схолария, философа- аристотелианца и ученого богослова [2389] .

2388

Meyendorff (1964) 131-32

2389

Geo.Schol.Sal. (Petit 3:434-52)

В своей апологии Схоларий дружественно, но в то же время бескомпромиссно излагает христианское учение о спасении, "без коего человеку невозможно достичь своей цели" [2390] . Средоточием этого учения является тринитарный монотеизм. Утратив веру в единого истинного Бога и начав поклоняться многим богам, человек потерял путь спасения [2391] , однако, решив восполнить эту утрату, Бог сначала дал естественный закон, а потом (когда тот оказался недостаточным) послал законодателя Моисея [2392] . Кульминацией Его откровения и спасения стало послание Сына, пришествие которого было не упразднением, но исполнением Моисеева закона [2393] . По сути дела, благочестивое поклонение Сыну — это единственно подлинный монотеизм, так как Бог-Отец заповедал, чтобы Сыну поклонялись, а Сын явил, "что есть один Бог, бесконечно простой и превосходящий все сложное" [2394] . Спасение приходит от "единого Бога в трех Лицах", как говорит Схоларий в конце своего исповедания [2395] . Столь объективное и проницательное изложение отличительных особенностей христианского благовестия с именем Схолария сопряжено особым образом, ибо, подобно Геннадию 2-му, он был одним из первых константинопольских патриархов, принявших сан после завоевания города турками в 1453-м году, и свое исповедание писал в ответ на просьбу султана Мухаммеда 2-го, пожелавшего вкратце узнать о христианской вере.

2390

Geo.Schol.Sal.1 (Petit 3:435)

2391

Geo.Schol.Sal.3 (Petit 3:437)

2392

Geo.Schol.Sal.5 (Petit 3:438)

2393

Geo.Schol.Sal.9 (Petit 3:442)

2394

Geo.Schol.Sal.14 (Petit 3:445)

2395

Geo.Schol.Sal.21 (Petit 3:452)

Бог философов

Конфликт с несколькими нехристианскими учениями привел к тому, что православное христианство сочло необходимым определить свое отношение и к греческий мысли. Его апологеты, полемизировавшие с иудаизмом, утверждали, что христианство приняло его от иудеев, упразднило астрологические учения персов и покончило с заблуждениями Платона и Гомера [2396] . Определение зла не как некоей самобытной реальности, а лишь как отсутствие добра было основным тезисом в полемике с дуализмом [2397] , однако христианскому философу надо было пояснить, что это значит [2398] . Особо важную роль греческая философская традиция и отношение к ней христианства играли в спорах с исламом. Отчасти это было обусловлено тем, что "мудрые и ученые мужи народа сего (арабы) постигли свою мудрость от греков" [2399] благодаря знакомству с их книгами и идеями, которое было названо "самым изумительным событием в истории мысли" [2400] . О мусульманах знали, что, беседуя с христианами, они требуют, чтобы доказательства в пользу христианского учения приводились "не только из вашего Писания, но и с обращением к повсюду признанным идеям" [2401] . В свою очередь, христианские собеседники утверждали, что все, что они исповедуют против ислама, "согласуется со святым Евангелием и с разумом" [2402] . Они заявляли, что разделяют со своими мусульманскими оппонентами некоторые общие философские посылки, такие, например, как тождество божественной сущности и Его атрибутов, и на этом основании отстаивали христианское учение [2403] . Иудаизм, дуализм и ислам требовали, чтобы христианство выразило свое отношение к эллинизму.

2396

Troph.Dam.2.2.2 (PO 15:218-19)

2397

См. выше

2398

Psell.Om.doct.96 (Westerlink 55)

2399

Joh.Cant.Or.2.5 (PG 154:617)

2400

Southern (1962) 9

2401

ap.Thdr.AbuQ.Opusc.22 (PG 97:1552-53)

2402

Conf.Sar. (PG 154:1169)

2403

Nicet.Byz.Arab.1.8–9 (PG 105:680-81)

Это было необходимо даже в том случае, если бы речь не шла о каких-то оппонентах со стороны, — просто в силу самого характера византийской культуры. В Византии богословами становились не благодаря изучению собственно богословских дисциплин, а "через общее классическое образование византийцев, начинавшееся с изучения грамматики и затем предполагавшее усвоение риторики и философии" [2404] . Многие видные византийские богословы, которых мы здесь рассматриваем, являли пример христианского эллинизма как в своей мысли, так и в языке (напрммер, патриарх Фотий). Во времена "литературного ренессанса, расцветшего в Константинополе под покровительством императора (Константина Мономаха в 12-м веке)" [2405] выдающимся представителем христианского эллинизма был Михаил Пселл. Ребенком он выучил наизусть всю "Иллиаду" и мог цитировать самые, казалось бы, несущественные места, что, конечно, делали и другие [2406] . Занимаясь философией [2407] , он освоил арифметику, геометрию, астрономию, музыку — и все это так, как оно было унаследовано от древних греков [2408] . Его собственные литературно-художественные вкусы делали его страстным противником некоторых жанров поучительной и агиографической литературы, которая, как он считал, смешно описывает борения святых и никого не может убедить и обратить. Тем не менее его христианский эллинизм не заслонил от него той "ереси", которая была присуща "древнему эллинизму" [2409] и язычеству и которую нельзя было примирить с христианским благовестием [2410] .

Византийцы считали, что греков, которые не имели Библии и пророков, просто нельзя причислить к иудеям, ни даже к мусульманам [2411] . Хотя некоторые из них, и особенно философы, что-то знали о Боге, их знание и надежда не шли ни в какое сравнение со знанием и упованием иудеев [2412] .

2404

H. G. Beck (1966) 77

2405

Vogt (1936) 114

2406

Psell.Om.doct.180 (Westerlink 90)

2407

Nicet.Byz.Arab.17.74 (PG 105:765)

2408

Psell.Chron.6.38–39 (Renauld 1:136)

2409

Psell.Enc.Sim.Met. (Kurtz 1:100–101)

2410

Psell.Acc.Cerul.8 (Kurtz 1:239-40)

2411

Joh.Cant.Apol.1.19 (PG 154:433)

2412

Troph.Cam.3.3.3 (PO 15:241)

Таким образом, сдержанное отношение к христианскому эллинизму было нормой православия, главенствовавшего над ним. Все христианские эллинисты предпочитали "косноязычно говорить истину (Евангелия)", нежели "изрекать ложь, пусть даже с красноречием и силою Платона" [2413] . Не дозволялся выборочный подход к преданию, при котором во что-то верили, но что-то отвергали [2414] . Вместо этого ясные и недвусмысленные высказывания отцов надо было использовать как герменевтическое орудие, позволяющее осмыслить их более темные речения. Пселл понимал, что "знаменитый Ориген… был зачинателем всего нашего богословия, заложившим его основы, однако, с другой стороны, в нем находят свое начало все ереси" [2415] . Учитывая это, он стремился избежать тех моментов в греческом философском наследии, которые смутили Оригена, и способствовал развитию православного вероучения, животворящего людские души [2416] . Критерием православного богословствования долгое время оставалось учение о Деве Марии [2417] . Пселл не только усматривает в Соломоновой Песни песней пророчество о Богородице [2418] , но и, толкуя приветствие ангела Михаила, обращенное к Марии в момент благовещения [2419] , торжественно говорит о ней как о новой Еве, изгладившей последствия грехопадения первой Евы, а также как о новой Мариам, водительствующей народом Божиим в его славословии Господу [2420] . Не умалив ее девственности, от нее родилось Слово; земля смешалась с небом, человечество с Божеством [2421] , и стало возможным спасение [2422] . Без спасения, завоеванного Христом и обретаемого чрез крещение в Его имя, человеку не будет никакой пользы от всей его нравственной честности и добродетельности [2423] . Несмотря на все свое восхищение греческой философией, Пселл отвергал как еретические идеи Платона о "воспоминании" (anamnesis) и "переселении душ" (metempsyhosis), осужденные Церковью [2424] .

2413

Psell.Pr.Phil.Sol. (PG 127:707-8)

2414

Psell.Acc.Cerul.4 (Kurtz 1:234)

2415

Psell.Acc.Cerul.20 (Kurtz 1:258-59)

2416

Psell.Cant.2.6; 4.13 (PG 122:580; 625)

2417

См.т.1-й, стр.241–242 оригинала.

2418

Psell.Cant.6.8–9 (PG 122:660)

2419

Лк.1:26:28

2420

Psell.Salut.5; 2 (PO 16:522; 518)

2421

Psell.Salut.4 (PO 16:521)

2422

Psell.Salut.3 (PO 16:520)

2423

Psell.Cant.1.12 (PG 122:560)

2424

Psell.Acc.Cerul.16 (Kurtz 1:252)

Однако несмотря на такие заблуждения философия не утрачивала своего законного места в христианской мысли. Восточные богословы давно считали, что для точного изложения христианского учения необходимо использование философских терминов и концепций [2425] . Как бы там ни было, но для христианских философов Востока важнее было отстоять позицию, согласно которой "использование силлогизмов не противоречит учению Церкви, не чуждо философии, но, по сути дела, является единственным орудием истины и единственным средством отыскания того, что мы ищем" [2426] . Знание, полученное из философии, и знание, дарованное откровением, исходят из "единого источника" (apo tes heniaias peges) [2427] , каковым является Бог. В противоположность известному высказыванию Блеза Паскаля о "Боге Авраама, Боге Исаака и Боге Иакова, но не философов и ученых", эти философы и ученые просто отождествляли "великого Отца" с Перводвигателем и Первопричиной [2428] . Поступая таким образом, они считали, что сохраняют преемство с учителями и отцами Церкви, черпавшими свое знание не только из откровения, но и из учений языческих философов [2429] . Не допуская, чтобы присущне им риторические дарования затмили философскую задачу [2430] , отцы предавались "философии сокровенными глубинами своей души" [2431] .

2425

Max.Pyrr. (PG 91:296; 345); Joh.D.Dialect.pr. (Kotter 1:52); Thdr.AbuQ.Opusc.2 (PG 97:1469)

2426

Psell.Ep.175 (Sathas 5:447)

2427

Psell.Char.Gr.Theol.4 (Levy 47)

2428

Psell.Acc.Cerul.47 (Kurtz 1:294)

2429

Psell.Char.Gr.Theol.27 (Levy 56)

2430

Psell.Char.Gr.Theol.24 (Levy 54)

2431

Psell.Enc.Sim.Met. (Kurtz 1:95)

Говоря о "философии", Пселл обычно имел в виду Платона и те размышления, которые им вдохновлялись. "О мой Платон! — пишет Пселл. — Не ведаю, как снести груз сего слова. Разве не издавна я превыше всего почитал божественный крест?" [2432] . Отстаивая право на то, чтобы отделять правильные взгляды Платона от ложных, он заявляет: "Я всецело могу принадлежать Христу, но не могу не признать мудрейшего из наших писателей и отвергнуть ведение реальности, в равной мере постигаемой и чувствуемой. Вознося Богу молитву в меру моих способностей, я буду жадно принимать все, что может быть мне даровано" [2433] . Его учитель и вдобавок ритор и поэт Иоанн Мавропус молился с таким же настроем, полагая, что, если бы пришлось кого-нибудь из язычников избавить от угрозы осуждения, это непременно были бы Платон и Плутарх, "в мыслях и делах показавшие, как близки они были Твоим законам" [2434] . В диалоге "Федр" Пселл был готов усмотреть параллель учению о Троице и как в приводимом трактате, так и в других утверждал [2435] , что речь идет не о вчитывании "нашего учения" в текст, но о "следовании самому Платону и богословам из среды греков" [2436] . Однако в этом же трактате он не колеблясь указывает на "нелепости" Платона [2437] и заявляет о своей преданности догматам православия [2438] , пусть даже вопреки "тысячам Платонов и Аристотелей" [2439] .

2432

Psell.Ep.175 (Sathas 5:444)

2433

Psell.Ep.175 (Sathas 5:450)

2434

Joh.Maur.Carm.43.1–5 (Lagarde 24)

2435

Psell.Id. (Kurtz 1:433-34)

2436

Psell.Exeg.Phdr. (Kurtz 1:438)

2437

Psell.Exeg.Phdr. (Kurtz 1:440)

2438

Psell.Om.doct.65 (Westerlink 43)

2439

Psell.Acc.Cerul.16 (Kurtz 1:252)

На основании последних слов можно думать, что платонизм Пселла не мешал ему изучать и других философов. Он сравнивает Платона и Аристотеля, задавшись вопросом, есть ли что-либо превыше небес, причем воззрения второго рассматривает более обстоятельно, нежели первого [2440] . Кроме того, в какой-то мере был знаком и с учением Пифагора о математической природе реальности [2441] . Кроме Платона почти все любимые им философы были неоплатониками: Плотин, Ямвлих и, прежде всего, Прокл. Он пишет, как, поскитавшись по различным философским морям, в конце концов пристал к "предивному Проклу, как к превеликому пристанищу", где постиг "всякое знание и точную истину об идеях" [2442] . С некоторыми оговорками философскую систему Пселла можно назвать эклектизмом, но таким, где "основные интенции остаются неоплатоническими" [2443] . В его языковом обиходе слово "философ" относится не только к языческим мыслителям, но и употребляется в более широком смысле, например, там, где речь заходит о Деве, описанной в Песни песней Соломона [2444] . Особым образом оно подходит для обозначения философствующих богословов греческого христианства, и, прежде всего, для самого "Богослова", то есть Григория Назианзина [2445] . Пселл ставит его выше Платона, Сократа, Фукидила, Исократа и прочих звезд на греческом небосклоне [2446] , а Иоанна Златоуста чтит как "нашего Демосфена и Платона" [2447] . Многие философские идеи Пселла пришли к нему косвенным путем через христианское философское богословие, так что его "прямая зависимость от древней философии невелика" [2448] .

2440

Psell.Om.doct.120 (Westerlink 64–65)

2441

Psell.Om.doct.199 (Westerlink 97)

2442

Psell.Chron.6.38 (Renauld 1:136)

2443

Zervos (1920) 255

2444

Psell.Cant.2.8 (PG 122:581)

2445

Psell.Char.Gr.Theol.24 (Levy 54)

2446

Psell.Char.Gr.Theol.2 (Levy 46)

2447

Psell.Char.Joh.Chrys.1 (Levy 92)

2448

Joannou (1956) 1:6