Хризалида
Шрифт:
Читая в 1947 г. мемуарную книгу Г.И. Чулкова «Годы странствий», М.-М. пишет: «она заставила меня за двое суток пройти по тем путям декадентства и символизма, богоборчества и богоискания, какими отмечено чуть не десятилетие моей жизни».
«Страшные в шуточности своей заповеди сложили мы с сестрой в ницшеанский период жизни: Падая, не разбивайся. Разбиваясь, склеивайся и делай вид, что ты никогда не разбивался. Полюби мармелад, чтобы было чем жить, когда заболеешь проказой. Прыгай через чужие головы, если не хочешь, чтоб прыгали через твою, вышибли тебе глаз. Не ходи на Фавор — всё равно не преобразишься. В этот же период мы пели с ней дуэтом Бодлеровские (или Верленовские?) литании Сатане. Пели как будто бы в шутку, но однажды обе дружно и безутешно зарыдали» [47] .
47
10 августа 1930. Правильно: Бодлеровские.
«Мы, я и сверстники мои, интеллигенты — дети предрассветной, переходной, нет, не переходной, а переломной, и при этом костоломной эпохи. И перелом этот, сокрушающий кости, может быть, отменяющий их во имя нового органического строения души, прошел через так называемых декадентов — Брюсова, Соллогуба, Гиппиус, Добролюбова, Белого и др. Кто не был, как я, настоящим декадентом, всё равно переламывал свои кости на “переоценке ценностей” Ницше и глотал змею “вечного возвращения”, т. е. бессмыслицы бытия и гордыни Кирилловского человекобога. Мы были не только раздвоены и обескрылены, как Ставрогин “Бесов”, мы были растроены, расчетверены, раздесятеряны. Нам надо было соощутить в себе множество различных ликов и не сойти от этого с ума. Из них надо было создать себе свое новое “я”. Спасаясь от хаоса и в жажде самосозидания люди бросались в “неохристианство” — Гиппиус, Мережковский, Эрн, Свенцицкий и т. д. В теософию и антропософию, как Белый; в
48
13 апреля 1935.
М.-М. декадентского периода не очень понравилась Евгении Герцык: «Хорошенькая и полногрудая украинка Мирович, печатавшая в журналах декадентские пустячки [49] . Вся — ходячий трагизм. Заметив заколотую на мне скромную брошку — якорь — значительно произнесла: “Вы не должны носить якорь. Вам к лицу безнадежность”» [50] .
С шестовской идеей безнадежности как высшей надежды связана одна из любимых мыслей М.-М., к которой она не раз на протяжении долгих лет возвращалась:
49
Несколько стихотворений в «Русской мысли» (далее: РМ) и театральных рецензий в «Мире искусства». В 1907 г. опубликованы некоторые из «Летних сказочек не для детей» — РМ. 1907. № 5. С. 62–73.
50
Герцык Е.К. Лики и образы. М., 2007. С. 142. Ср. слова ее сестры в письме к В.С. Гриневич от 10 февраля 1907 г.: «Такие мелкие рядом с ним [Шестовым. — Т.Н.] Бердяев, Жук<овский>, а главное — все шестовцы (люди его школы — Мирович, Лундберг)» (Сестры Герцык. Письма / Сост. и коммент. Т.Н. Жуковской. СПб., 2002. С. 91).
Безнадежности преисполнен ее «первый брачный союз» — четырехлетний роман с одним известным московским доктором, женатым человеком и отцом семейства (об этом М.-М. тогда не подозревала) [51] .
В часы заботы и усталости, Когда, печальна и больна, Душа, как нищий, просит жалости Твоей иль Божьей, и одна. В часы отчаянья глубокого, Когда и смерть, и ночь кругом, Нет сердца глубже одинокого, Чем ты и я, чем мы вдвоем, В страданьях вечно разделенные, Без силы верить и прощать, Мы как враги, приговоренные В одной темнице умирать…51
30 июля 1948.
В Москве М.-М. живет уроками — в семьях Лурье, Шиков и их знакомых — и «случайными литературными заработками» [52] : изредка публикует театральные рецензии [53] и стихи [54] . В 1904 г. выходят ее первая книжка стихов и рассказов для детей «Снежинки» [55] и перевод с итальянского: «Жизнь Витторио Альфиери из Асти, рассказанная им самим» (литературным редактором перевода был Борис Зайцев); в 1908 г. — книга рассказов для детей «Золотой дом» [56] .
52
Редкие публикации М.-М. продолжают появляться и в киевской дореволюционной прессе: в недолговечной газете «Народ» (1906; подробнее о ней см.: Колеров М.А., Локтева О.К. С.Н. Булгаков и религиозно-философская печать (1906–1907) // Лица. Биографический альманах. [Вып.] 5. М., СПб. 1994. С. 422, 424); в журнале «Искусство и печатное дело» (1909. №№ 4–6).
53
Мирович В. О первом представлении пьесы «На дне» // Мир искусства. 1903. № 1 (Раздел «Хроника»). С. 6–7; Мирович В. Первое представление «Юлия Цезаря» в Художественном Театре // Там же. № 12. С. 123–125; Мирович В. Метерлинк на сцене Художественного Театра // Там же. 1904. № 8–9. С. 166–169; Мирович В. «Горе от ума» на сцене московского Художественного театра // Речь. 30 сентября (13 октября) 1906. № 178. С. 2; Малахиева-Мирович В. Два лика // Золотое руно. 1908. № 7–8. С. 111–112; Малахиева-Мирович В. О Метерлинке (По поводу представления «Синей птицы») // Там же. С. 62–65.; в 1916 рецензирует премьеру в Художественном театре пьесы Д. Мережковского «Будет радость» (РМ. № 3. С. 24).
54
РМ: 1902, 1903, 1908. Подробнее см. раздел «Комментарии к стихотворениям».
55
Второе издание — 1915 (оба — СПб.).
56
Второе издание вышло в 1913 г. (оба — СПб., в детском издательстве «Тропинка»).
В 1909 г., после ухода Мережковского с поста заведующего литературно-критическим отделом журнала «Русская мысль», С.В. Лурье принимает на себя его обязанности и приглашает к сотрудничеству М.-М. («роетесь в мусоре мысли человеческой» [57] , — язвительно повторяет ее фразу о чтении рукописей, присылаемых в беллетристический отдел, Лев Толстой во время их единственной, но длинной беседы).
За короткий период с января 1909 по октябрь 1910 в журнале напечатаны более двадцати ее рецензий [58] , одна статья [59] и перевод французского «романа из современных нравов» Ж. Рони (Рони-младший) «Судьба Дерива» [60] . В 1910 г. художественную литературу в «Русской мысли» рецензируют фактически два человека: М.-М. и В.Я. Брюсов (иногда им помогает Ю. Айхенвальд). Осенью 1910 г. Брюсов принимает на себя заведование библиографическим отделом, и рецензии М.-М. перестают появляться в этом издании — то ли потому, что ее психологический импрессионизм был чужд острому и сухому стилю
57
В Ясной Поляне // РМ. 1911. Кн.1. С. 162.
58
1909: в № 1 и 2 —раздел «Книги для детей» (в т. ч. на книгу М. Пришвина «За волшебным колобком»); в № 5 —на «Брак» Ионаса Ли и «Гибель» Казимира Тетмайера; в № 6 —на «Старух» Евг. Лундберга; в № 7 —на «Повести и драмы» А. Стриндберга и «Шарманку» Е. Гуро; в № 8 —на «Стихотворения» А.К. Герцык и «Сказки» О. Форш; в № 9 —на «Стихотворения в прозе» Шарля Бодлера и 3-й том «Собрания сочинений» Габриэля Д’Аннунцио; в № 10 — на 10-ю книгу «литературно-художественного альманаха» «Шиповник» (в т. ч. на 3-ю часть «Навьих чар» Ф. Сологуба и цикл А. Блока «На поле Куликовом») и на 1-й том «Собрания сочинений» Камилла Лемонье; в № 11 — на книгу Поликсены Соловьевой (Allegro) «Плакун-трава» и «Рассказы» и «Мои скитания» Евг. Лундберга; в № 12 — на альманах «Смерть» и на роман «Голова медузы» Г. Гейерстама; 1910: в № 1 — на «Рассказы» Ремизова и 11-ю книгу альманаха «Шиповник» (в т. ч. повесть «Верность» Б. Зайцева и рассказ Л. Андреева «Анфиса»); в № 3 — на «Сборник товарищества “Знание” за 1909 г.» и комедию Б. Шоу «Человек и сверхчеловек»; в № 4 — на книгу «Дети черты» Шолом-Алейхема; в № 5 — на «Сказания о любви» Т. Щепкиной-Куперник и «Дыхание земли» Ив. Новикова; в № 6 — на 12-ю книгу альманаха «Шиповник»; в № 7 — на двухтомник норвежского прозаика и драматурга Бьернстьерне Бьернсона; в № 9 — на 8-й том «Собрания сочинений» Ф. Сологуба (куда вошли драматические произведения); в № 10 — на XXX и XXXI «Сборники товарищества “Знание” за 1910 г.».
59
Мир игрушки (по поводу московской выставки игрушек художника Бартрама) // РМ. 1909. № 12. С. 111–116. Другая ее работа «Воспитательное значение игрушки», опубликованная в сборнике «Игрушка: Ее история и значение» (М., 1912), была близка М.А. Волошину (см. его статью «Театр как
60
РМ. 1910. № 6–0. Годом позже, сопровожденный критическим очерком Ю.И. Айхенвальда, роман выходит отдельным изданием (и под другим заглавием): «В сетях жизни» (1911).
Брюсова, то ли потому, что «умственная» брюсовская линия была ей не очень близка, то ли оттого, что ушла с головой в новую переводческую работу (о которой чуть позже). В «Русской мысли» отныне она печатается очень нерегулярно [61] : мемуарный очерк о посещении Толстого в Ясной Поляне (1911. № 1), два стихотворения (в 1914 и 1916), заметка о пьесе Д.С. Мережковского [62] .
Журнальная работа приводит ее к людям, которые становятся умственными спутниками всей ее дальнейшей жизни. Это Л.Н. Толстой (визит к нему подробно описан самой М.-М., ее дневник советского времени фиксирует не только этапы проживания толстовского художественного мира, но и споры с философским учением графа). И Елена Генриховна Гуро.
61
Забавно, насколько по-разному в разные исторические периоды оценивалась деятельность М.-М. в «Русской мысли»: «Ю.И. Айхенвальд, В. Г. Малахиева-Мирович и С.В. Лурье еще более запутали дела журнала, так как приняли к печати ряд слабых произведений (например, бездарный роман П.А. Сергеенко “Андрей Щербина”)» (Литературный архив. Вып. 5. Л., 1960. С. 259). Ср.: «При Малахиевой-Мирович журнал приобрел новое лицо: в нем активно стали сотрудничать религиозные философы, писатели-символисты, подробнее стал обзор иностранных книг» ([Кушлина О.Б. Биографическая справка о В.Г. Малахиевой-Мирович] // Сто одна поэтесса серебряного века. СПБ., 2000. С. 138).
62
РМ. 1916. № 3.
3
В заметке о «Шарманке» Гуро М.-М. писала: «Об этой книге нельзя говорить: есть. Она вся im Werden» [63] , «точно девочка-подросток впервые вышла на сцену — талантливая девочка… Острые локти, красные руки, захлебывающийся смех; она может поправить чулок, даже не заметив этого движения. Не умеет ходить по сцене. Вдруг забасит для чего-то мужским голосом, положит нога на ногу (переняла у кузена)», «милая, милая книга» [64] . Познакомившись, они быстро подружились: «Малахиева приезжала к нам на дачу», «познакомила нас с Ремизовым» [65] — вспоминал М.В. Матюшин (муж Гуро). На личных отношениях не отразился неприятный эпизод: «По просьбе Малахиевой Гуро послала одно из стихотворений в “Русскую мысль”, но оно было отвергнуто редакцией. После этого Гуро дала слово никуда не посылать своих вещей и выступать в печати только со своими единомышленниками по искусству» [66] (однако по рекомендации М.-М. Гуро удалось опубликовать два рисунка в детском журнале «Тропинка» [67] ). Характерная для обеих неподвластность «законам земного тяготения», интимно сближающая их острая тоска по нереализованному в жизни материнству [68] , человеческая симпатия оставляли за скобками совершенно очевидную эстетическую полярность подружившейся с футуристами Гуро и не принимающей поэтического авангардизма М.-М. Желание полнее понимать свою умершую приятельницу заставляет М.-М. приглядываться к футуристическим опытам словотворчества [69] и спустя десятилетия внимательно перечитывать Хлебникова. Именно то, что оттолкнуло от Гуро в свое время Бенедикта Лившица, привлекало в ней М.-М.: «Ее излучавшаяся на всё окружающее умиротворяющая прозрачность человека, уже сведшего счеты с жизнью» [70] (Бенедикт Лившиц, «усматривавший личную обиду в существовании запредельного мира», ощутил это как «безмолвный вызов» [71] ).
63
В становлении (нем.).
64
РМ. 1909. № 7. С. 164, 165.
65
Матюшин М. Русские кубофутуристы. Цит. по кн.: Гуро Е. Небесные верблюжата. Избранное. Сост., автор статей и примеч. Л.В. Усенко. Ростов н/Д., 1993. С. 271, 274. См. также: Никольская Т.Л. Авангард и окрестности. СПб., 2002. С. 176–177 (в недатированном письме к Гуро М.-М. приводит строки из письма к ней Н. Бромлей 1912 г. о книге Гуро «Осенний сон»). Письма к Гуро хранятся в ИРЛИ, ответные — в РГАЛИ (Ф. 134. Оп. 1. Ед. хр. 34).
66
Там же. С. 271.
67
Тропинка. 1909. № 9 и 10 (рисунки-концовки к рассказу Н. Шапира «Поехали»). См. об этом в письме Гуро к М.-М. от 29 октября <1909> (в кн.: Елена Гуро. Поэт и художник. 1877–1913. Каталог выставки. СПб., 1994. С.39. Публ. и прим. А. Повелихиной).
68
«Мне часто снится колыбель пустая» — признание М.-М. в одном из не вошедших в эту книгу стихотворений.
69
Бессарабова. Дневник. С. 100.
70
Лившиц Б. Полутороглазый стрелец: Стихотворения, переводы, воспоминания. Л., 1989. С. 405.
71
Там же.
О душевной близости свидетельствуют письма Гуро к М.-М. (из собрания М.С. Лесмана); многое — и об авторе, и об адресате — сообщает недатированное письмо, относимое публикатором к 1909 или 1910 году: «Ложась спать, Вы просто должны запретить посторонним духам входить к Вам. Соберите себя в какой-то чуть отвлеченный, волевой узел, и из сего своего центра очищенной воли Вашей прикажите — уйдут. Вы очень сильно можете собирать потусторонние силы, а плохие этим пользуются. Поэтому и себя самой страшно, что и в Вас самих, может быть, влезают непрошеные. Но только не бойтесь, если громко запретите им, не посмеют идти против закона свободной Воли. Никто без соглашения человека не имеет права входить в него и вообще пользоваться его медиумической силой. Вообще свободная воля может страшно много, только люди мало знают об этом. Я теперь всячески развиваю в себе эту способность приказывать и запрещать. Только у меня мало этой силы воли. У Вас ее несравненно больше. Также берегите равновесие Вашей души, всякое неравновесие мешает приказывать. Но Вам это почти лишне напоминать: гармоничность Вашего религиозного ритма меня уже летом поразила, она даже сгармонизировала все Ваши внешние движения. Вот и всё, что я могу сказать, мне тяжело, что Вас осаждают, но радуюсь, значит, всё земное видит в Вас сильного Врага, что так ополчилось» [72] .
72
Елена Гуро. Поэт и художник. 1877–1913. Каталог выставки. СПб., 1994. С. 40. В письмах М.-М. называла Гуро «Ли», а Матюшина «Кихада» (Дон-Кихот). Гуро обращалась к ней «Дорогая моя, тихая, вечерняя!», благодарила за сбывающееся гадание, писала, что молится о здоровье матери М.-М. В этом же издании (с. [138]) опубликована фотография М.-М. и Гуро (1909 или 1910 года), сделанная М. Матюшиным на даче Гуро.
В дневнике М.-М. есть замечательный рассказ о белом «целлулоидовом крестике»: «Таинственно попал ко мне от покойной Елены Гуро. Она (человек очень оккультного склада [73] ) однажды рассказывала мне о кресте, который она хотела бы подарить мне (подарок одной швейцарской теософки) и прибавила, что “к сожалению, этот крест так затерялся, что его нет надежд найти…”. И вдруг крестик этот спрыгивает с высоты гардеробного шкафа при этих ее словах и падает почти к моим ногам. Я люблю в нем этот момент и связь с Еленой Гуро, любившей меня и любимой мною, и белизну, и необыкновенно благородные пропорции его» [74] . Отметим, что в записных книжках Гуро (июль 1910) есть запись, которая, по всей вероятности, относится к М.-М.: «В.Г. — дорожит мной, моим мнением, видит во мне мое лучшее. Но хочет разом вскочить в меня с ногами. Немного опасна, потому что расточительна и сама не знает, чего хочет от жизни и от меня» [75] .
73
См. об этой стороне мировоззрения Гуро в работе: Гехтман В. «Бедный рыцарь» Елены Гуро и «Tertium organum» П.Д. Успенского // Труды по русской и славянской филологии. Литературоведение. I. (Новая серия). Тарту, 1994. С. 156–167 (http:// www.ruthenia.ru/reprint/trudy_i/gehtman.pdf).
74
Дневниковая запись 28 марта 1931.
75
Гуро Е.Г. Из записных книжек (1908–913). Сост. и вст. ст. Евг. Биневича. СПб., 1997. С. 52.