Хромой из Варшавы. Книги 1-15
Шрифт:
Испытание стало еще тяжелее, когда она прошла мимо него и ее нежные веки приподнялись. Золотистые глаза, огромные, «как мельничные жернова», на миг встретились с его глазами, и он прочел в них тревогу и боль; затем взгляд ее вспыхнул гневом, остановившись на его чересчур красивой спутнице. Веки снова опустились. Длинный блестящий шлейф, над которым клубилось облако газовой фаты, бесконечно долго тянулся до обитой бархатом скамеечки – возле нее ждал жених.
Как и хотел Фэррэлс, закатное солнце зажгло пламенем воды реки в ту минуту, когда началась торжественная свадебная литургия, от каждого
Однако Альдо знал: если произойдет то, что должно произойти сегодня под покровом теплой майской ночи, он сойдет с ума. Он чувствовал себя неистовым Отелло, когда воображение рисовало ему по-мужски натуралистичную картину: Фэррэлс раздевает Анельку, ласкает ее, обладает ею... Альдо увидел это так отчетливо, что глухо простонал сквозь зубы:
– Нет! Только не это, нет!..
Локоть г-жи Кледерман уперся ему в бок. Она с удивлением и беспокойством всматривалась в искаженное лицо своего спутника.
– Что с вами? – прошептала она. – Вам нехорошо?
Князь вздрогнул, провел чуть дрожащей рукой по внезапно взмокшему лбу, но постарался улыбнуться:
– Извините меня! Я задумался...
– Мне показалось, что вы сейчас рванетесь вперед, устроите скандал... Вы были похожи на пса, у которого отнимают кость.
– Какая глупость! – воскликнул Морозини, не обременяя себя больше светскими манерами. – Я был за сотни миль отсюда...
– Что ж, тем лучше! В таком случае не стоит сердиться. Смотрите, начинается самое главное.
Действительно, там, в нише из белых лепестков и язычков пламени, священник приблизился к новобрачным и соединил их руки. Стало тихо: все хотели услышать, как будут произнесены супружеские обеты. Голос сэра Эрика прозвучал подобно бронзовому колоколу, чеканя каждое слово. Анелька же пролепетала что-то на непонятном языке – наверное, по-польски – и грациозно лишилась чувств, в то время как священник ничтоже сумняшеся произносил: «...да человек не разлучает».
Все очарование церемонии было разрушено. Многоголосье восклицаний заглушило орган и скрипки. Фэррэлс бросился к своей юной жене, чтобы поддержать ее.
– Врача! Врача! – кричал он.
На помощь поспешил член Академии, чей фрак украшала ленточка ордена Почетного легиона; рядом с ним семенила дама в лиловых кружевах, без умолку тараторя и всплескивая руками. Через несколько минут рослый лакей поднял девушку и унес в замок, за ним последовали новобрачный, доктор, его жена и граф Солманский.
– Не расходитесь! – крикнул сэр Эрик гостям. – Мы скоро вернемся! Ничего страшного!
Среди общего замешательства Дианора позволила себе бесцеремонный смешок.
– Как забавно! – проговорила она и даже подняла руки, будто собираясь аплодировать. – Наконец хоть что-то выходящее за рамки обычного. Это напоминает мне, как однажды в «Ла Скала» примадонна упала на сцене в обморок – беременность дала о себе знать... К счастью, она смогла продолжить свою партию. Бедняжка была бледна до зелени, когда пришла в себя, но она пела Виолетту, так что это оказалось очень кстати, и успех
– Как вам не стыдно? – вскипел Морозини. – Бедной малютке плохо, а вы смеетесь! Я, пожалуй, пойду узнаю...
Рука молодой женщины с неожиданной силой сжала его локоть.
– Стойте спокойно! – прошипела она сквозь зубы. – Никто не поймет, почему вы проявляете такое участие, особенно муж. А я и не знала, что вы чувствительны к чарам молоденьких девочек, друг мой.
– Я чувствителен к любому страданию.
– Здесь есть кому о ней позаботиться. Впрочем, я пойду справлюсь...
– Вы? С какой стати?
– Во-первых, я женщина. Во-вторых, друг семьи. И в-третьих, у меня комната в замке, и мне нужно запастись носовыми платками, чтобы вволю порыдать в вашем обществе. Ждите меня здесь!
Придерживая одной рукой муслиновые юбки, а другой сняв шляпку, молодая женщина направилась к замку. Видаль-Пеликорн, воспользовавшись ее уходом, подошел к своему другу. Обычно такой уверенный в себе, сейчас он казался встревоженным.
– Ничего не понимаю, – сказал он, даже не понизив голос, так как все вокруг громко и оживленно разговаривали. – Обморок не входил в программу! По крайней мере, на этот момент!
– Вы договорились, что ей станет дурно?
– Да. За ужином. Она должна была пожаловаться на недомогание и попросить разрешения отдохнуть. Фэррэлс не смог бы остаться с ней: ему нельзя пренебречь такими важными гостями. Во время фейерверка Анелька с помощью Ванды, которая полностью предана нам, должна была переодеться в платье горничной и, держась в стороне от террасы, спуститься к реке, где будет ждать ее Ромуальд. Не понимаю, что случилось. Может быть, она неправильно меня поняла?
– А что, если она и вправду больна? Она была такая бледная и печальная, когда шла к алтарю.
– Возможно, вы правы. Что-то тут не так! Еще вчера она радовалась как ребенок при мысли о сегодняшнем приключении. Кажется, я начинаю верить, что она любит вас...
– Единственная хорошая новость за весь день! Что вы теперь собираетесь делать?
– Ничего! Нас просили подождать. Подождем! Я пока поразмыслю, как действовать дальше. Видите ли, я рассчитывал, пока все будут ужинать, заняться столом с драгоценностями, а теперь надо придумать что-то другое...
Пока он размышлял, Альдо изо всех сил старался сохранить спокойствие. Это было нелегко: терпение вообще не являлось его главной добродетелью. Дурные предчувствия одолевали князя, да и атмосфера в цветочной часовне стала гнетущей. Собравшиеся здесь люди казались жертвами кораблекрушения, выброшенными на пустынный остров. Музыка смолкла, священник куда-то скрылся, подружки невесты сидели на ступеньках алтаря, а кто и прямо на ковре, играя цветами и лентами. Некоторые девочки плакали, а гости вопросительно переглядывались: уйти? остаться? Ожидание длилось уже целую вечность, и мало-помалу терпение присутствующих стало иссякать. Первыми заволновались официальные лица, министры и послы. Со всех сторон доносились обрывки фраз: «Это неслыханно!.. Обморок не может продолжаться так долго... Кто-нибудь мог бы побеспокоиться о нас!.. Никогда не видел ничего подобного, а вы?..»