Хромой из Варшавы. Книги 1-15
Шрифт:
– Новости есть, но не могу назвать их хорошими... По правде сказать, происходит что-то непонятное.
– Оставьте вашу манеру говорить загадками и скажите мне прежде всего, где Анелька!
– По всей вероятности, у себя в комнате. Замок погружен в тишину, чтобы ни малейший шум не нарушал ее покой: прислуга ходит на цыпочках. Гости же, должно быть, сейчас разъезжаются. Сэр Эрик дал им понять, что желает, чтобы все убрались как можно скорее!
– Так она в самом деле больна? Но что с ней? – встревожился Морозини.
– Понятия не имею! Сэр Эрик и его новая родня как будто воды в рот набрали. Сигизмунд был еще трезв,
– Прошу вас, угощайтесь! Я сейчас попрошу принести горячего кофе... Но неужели вам потребовалось так много времени, чтобы проехать дюжину километров?
– Я уже много где успел побывать! Лучше скажу вам сразу, что меня больше всего тревожит: Ромуальд исчез.
И Адальбер рассказал, как, пока все расходились по своим спальням, он вышел в сад «выкурить последнюю сигару», а на самом деле – посмотреть, что происходит у реки. Собственно говоря, там не происходило ничего. Лодка стояла в условленном месте, но в ней никого не было – только лежали весла и одеяло, которым Ромуальд должен был запастись, чтобы закутать пассажирку. Профессия археолога научила Адальбера внимательно всматриваться и подмечать любую мелочь; вооружившись электрическим фонариком, который на всякий случай захватил с собой, он обнаружил кое-что подозрительное: две цепочки следов отпечатались на берегу, одна едва заметная, другая – побольше и поглубже, как будто человек с тяжелой ношей шел вниз по течению. Осмотрев лодку, Видаль-Пеликорн нашел в ней кусочки дерева и облупившейся краски, а также свежую грязь. Встревоженный, он пошел по следам человека с ношей, но далеко они не привели: за несколько метров от воды цепочка обрывалась. Наверное, там побывала еще одна лодка, но кто на ней приехал и зачем?
До утра ничего больше узнать не представлялось возможным, и Адальбер вернулся в замок. Прежде чем подняться к себе, он прошелся по саду и убедился, что окна комнаты леди Фэррэлс по-прежнему светятся.
– Я хотел подняться и постучать в ее дверь – но под каким, спрашивается, предлогом? Хотел взять в гараже мою машину и поехать на тот берег Луары, в домик, где жил Ромуальд... Но это было бы неосторожно, ведь сапфир все еще находился у меня. Пришлось дожидаться утра. Я не сомкнул глаз ни на минуту.
– Я тоже, если это вас утешит, – вздохнул Альдо, наливая большую чашку кофе. Гость тем временем быстро управился с огромным куском хлеба, щедро намазанным вареньем. – И вы, разумеется, с утра поехали в домик Ромуальда?
– Да, а чтобы пересечь реку, надо доехать до Блуа, потому это и заняло так много времени. Я нашел там вещи Ромуальда в полном порядке, но больше – ничего. Можно подумать, что он испарился.
– Несчастный случай? – предположил Альдо.
– Какой, где? Его мотоцикл так и стоит под навесом в саду. Одно из двух: или Ромуальда похитили – но кто, зачем и куда его увезли? Или... Не стану скрывать, Морозини, мне страшно!
– Вы думаете, его убили? – Альдо содрогнулся.
– Как знать? Может быть, никакой другой лодки и не было? У реки так просто избавиться от человека...
Он нервно кашлянул, и вдруг за ангельской маской беззаботного чудака Альдо увидел человека серьезного, не чуждого тревог, с горячим и любящим сердцем, какое трудно было в нем предположить.
– Что вы намерены делать? – тихо спросил он.
Видаль-Пеликорн пожал плечами.
– Перерыть всю округу и найти хоть какой-нибудь след. Для начала отправлюсь в Блуа, узнаю – вдруг в Луаре нашли тело...
– Я с вами. Поедем на моей машине: ваша слишком приметная. И шуму от нее слишком много.
– Спасибо, но я поеду один. Не стоит, чтобы нас видели вместе. Не забывайте: мы ведь только вчера познакомились. И потом, вам нужно спрятать вот это.
Археолог достал из кармана белый носовой платок и, развернув его, положил на ладонь Альдо кулон с сапфиром. Тот взял драгоценность не без волнения, но радости, которую испытал бы, если бы нашел ее раньше, теперь, когда узнал подлинную историю «Голубой звезды», он не мог почувствовать. Слишком много жизней унес этот великолепный камень, слишком много было на нем крови! К первому убийству, совершенному после разграбления Иерусалимского храма, к страданиям человека, прикованного к галере и умершего под ударами бича, добавились еще несколько – Изабеллы Морозини, маленького человечка в круглой шляпе по имени Элия Амсхель, а теперь, возможно, и Ромуальда. И Морозини хотелось одного: поскорее передать Симону Аронову это губительное чудо. Быть может, вернувшись на свое место в золотой пекторали, «Голубая звезда» прекратит наконец сеять смерть?
– Я никогда не смогу высказать вам всю мою признательность, – пробормотал Морозини, сжав сапфир в кулаке. – Теперь нужно послать сообщение Аронову через Цюрихский банк, а пока я спрячу это в надежное место. Моя тетя Амелия позволит мне воспользоваться ее сейфом.
– Разве вы не уедете сразу в Венецию?
– И оставлю вас одного расхлебывать всю эту кашу? Конечно, нет! Я сегодня же возвращаюсь в Париж. Вы знаете, где меня найти, позвоните, если я смогу быть вам чем-нибудь полезен...
– Не думаю, что вы можете чем-то мне помочь. Пожалуй, вы действительно будете полезнее в Париже. Сэр Эрик собирается сегодня отвезти туда свою жену: работы по модернизации замка еще не закончены, и он недостаточно комфортабелен для больной.
– Но ведь Фэррэлс, кажется, пригласил к Анельке известного специалиста?
– Одно другому не мешает. Он вызвал санитарную машину – это все, что я знаю...
– Что касается Ромуальда... я начинаю думать, что версия о похищении верна: если его хотели утопить, к чему было тащить его несколько метров по берегу, когда вполне можно было столкнуть из лодки?
– Дай Бог, чтобы вы оказались правы! Ладно! Я возвращаюсь к моим поискам. Спасибо вам за завтрак... и за вашу дружбу!
Они пожали друг другу руки, и Адаль укатил в сторону Блуа. Часом позже Морозини, поблагодарив г-жу де Сен-Медар за гостеприимство, отбыл в противоположном направлении.
Дорога показалась князю бесконечно долгой; в довершение всего на полпути лопнула шина, и пришлось менять колесо. Морозини терпеть не мог это занятие. Дома ему этого делать не приходилось: в Венеции, цивилизованном городе, скользили по воде, а не тряслись на разбитых дорогах... где можно в любую минуту напороться на гвоздь! Его быстрому, как ветер, «мотоскаффо», сверкающему медью и полированным красным деревом, не нужны были шины...