Хроника № 13 (сборник)
Шрифт:
– И что?
– Ничего, действуем по инструкции.
Он заглянул в платяной шкаф, открыл тумбочку возле кровати, приподнял и бросил журналы на столике.
– Теперь что у нас? Кухня? Там я не успел ничего посмотреть, а надо!
В кухне капитан открывал все подряд ящики. Будто не знал, какой ящик нужен.
Кориков внимательно смотрел.
И вот оно: рука капитана достает пакет.
– Дешевка, кто тебе поверит? – закричал Бакаев. – Тупая работа, капитан!
Кориков поднял пакет в вытянутой руке:
– Татьяна Сергеевна! Алексей Олегович! Мы видим обнаруженный
Он развернул пакет, в нем оказалось еще два свертка. В том, что побольше, была пачка стодолларовых купюр, а в маленьком – белый порошок.
– Звери! Сволочи! Гады! – кричала жена Бакаева.
– Нина, отойди и успокой Лану! – приказал ей Бакаев. – Не бойся, я это разрулю, им это не пройдет!
– Пройдет, – заверил капитан.
Он еще что-то говорил – и Корикову, и Татьяне Сергеевне, и лейтенанту, и Бакаеву, потом сел за стол, вынул из папки бланк, начал заполнять.
С Кориковым что-то случилось: он все видел и слышал, но словно не понимал. Такое с ним уже бывало. Однажды с пацанами играли на стройке, вдруг подошли трое неизвестных, постарше, что-то спросили, к чему-то привязались и вдруг построили всех в ряд и начали бить по затылку. Били и смеялись. Приказывали не плакать. Кто плакал, того били еще. Лешу Корикова тогда не поставили в избиваемый ряд – может, потому, что он выглядел очень уж маленьким. Но он все равно стоял и ждал своей очереди. Мог бы ведь убежать или просто отойти, чтобы обозначить свою непричастность. Нет, стоял, онемев и оглохнув, поняв тогда правду книжного выражения «страх сковал все тело». И другие были случаи, последний – в метро, где двое пьяных парней пристали к девушке, хамили ей, трогали ее, мужчины отворачивались, женщины возмущались, в Корикове закипала кровь – он это почти физически ощущал, он чувствовал, что еще немного и не выдержит, вступится. И будь что будет. Но не успел: поезд подошел к станции, девушка выбежала, придурки остались, уставшие от своего веселья, никого больше не тронули.
Он очнулся от тычка в плечо.
Это выводил его из забытья лейтенант:
– Ау, в чем дело, спим на ходу?
– А что?
– Распишитесь, – капитан протягивал ему ручку и указывал на лист бумаги.
Кориков машинально взял ручку.
Слышались плач девочки и глухие рыдания женщины. Бакаев стоял у стены, скрестив руки.
Кориков взял лист. Увидел свою фамилию. Слова скакали перед глазами. «В присутствии… обнаружены… По свидетельству…»
– Это что? – спросил он.
– Формальность. Вы видели то, что видели, подтверждаете это в качестве понятого, вот и все.
– Не формальность! – подал голос Бакаев. – Вы откуда этих людей взяли? Они свои права и обязанности знают? Вам объясняли? – напрямую спросил он Корикова.
Кориков растерянно смотрел на него.
– Бакаев, усугубляете! – сказал капитан. – Опытный же человек, в курсе: действие вызывает противодействие. Не ставьте нам палки в колеса.
– Вам поставишь, у вас колеса литые! – отреагировал Бакаев, и Кориков мысленно оценил присутствие духа этого человека: он не только спорит с правоохранителями, но и находит остроумные формулировки.
– Не тянем время, подписываем! – понукал капитан. – Все оформлено грамотно, не волнуйтесь.
Сейчас подпишу и пойду домой, подумал Кориков. Юля, жена, умница, конечно уже проснулась и приготовила завтрак. Странно, кстати, что не звонит, не беспокоится. Но времени прошло совсем мало, не больше получаса. Или все же больше? Он зачем-то посмотрел на часы.
Да, чувство времени у него отличное: сейчас половина восьмого.
Юля старается разнообразить: то омлет с помидорами, то блинчики, то паровые котлетки – все легкое, утреннее, но сытное и вкусное. А потом Кориков поцелует спящую милую Ульянку и сам завалится в нагретую телом жены постель. А может, и пошалит с Юлей, такое у них еще частенько случается.
С удивлением Кориков почувствовал в теле признаки возбуждения – совершенно неуместные в этих обстоятельствах.
Но он же видел, как капитан подложил пакет! Он подпишет и пойдет яишенку кушать и теплую жену ласкать, а этот человек, возможно, отправится на несколько лет в тюрьму, осиротив на это время жену и дочь!
Вот он, момент выбора.
И тут Корикову стало стыдно.
Он, интеллигент, сын родителей-интеллигентов (мама – учитель, отец – госслужащий), еще сомневается! Он, видите ли, думает, подписать ли ему ложное показание или не подписать!
И Кориков положил ручку на стол.
– В чем дело?
– Понятой в любой момент имеет право отказаться! – за Корикова ответил Бакаев. – Молодец, мужик, уважаю!
– Помолчи, юрист! Что происходит? – спросил капитан Корикова.
Кориков откашлялся и сказал:
– Я видел, как вы подложили этот пакет.
– Чего?
– Я видел, как вы сунули этот пакет в тот ящик.
– Ага! – закричал Бакаев. – Съел, капитан? Совсем уже оборзели, даже не скрываются! А не все на свете суки, не все оподлячились, понял? Мужик, ты мужик! Ты гений! Ты человек! Нина!
Тут же пришла Нина – одна, без девочки, та, видимо, опять заснула.
– Нина, они облажались! – захлебывался радостью Бакаев. – Вот этот человек видел, как они порошок и зеленку совали! Ты запиши, запиши это в протокол! – тыкал он пальцем в бумагу. – Ты обязан это сделать, сто тридцать пятая статья!
– А ну, замолчал! – цыкнул лейтенант на Бакаева.
– Я сейчас замолчу кому-то, пацан! – огрызнулся Бакаев.
– Значит, это что, провокация? – спросила Нина.
– Спокойно! – поднял руку капитан. – Во-первых, гражданин не утверждал, что он что-то видел! Он сказал: кажется.
– Нет, – возразил Кориков. – Я действительно видел. И готов это подтвердить в письменном виде.
Решимость его росла с каждой минутой. Он чувствовал себя справедливым героем. Он был почти счастлив.
– А вы видели? – спросил капитан Татьяну Сергеевну.
– Что?
– Как я что-то куда-то подкладывал?
– Нет. Можно мне домой?
– Видите, она не видела, а вы видели, это что получается, клевета? Так любой может сказать: видел! Может, вы его сообщник? Кстати, Сережа, пробей по базам, кто он и чего.