Хроника гнусных времен
Шрифт:
— Нет! — вскрикнула Соня. — Мне не нужен никакой валокордин! Я не понимаю, о чем ты говоришь! Зачем ты позвал его сюда?!
— Затем, что все это должно закончиться, — сказал Кирилл, — твоя мать и твой брат выдумали всю историю с уголовником, потому что они не желали, чтобы ты выходила замуж. Все ведь к этому шло, правильно? Ты вышла бы замуж, и они остались бы вдвоем, и некому было бы варить им борщ, и неоткуда было бы взять денежки на сигареты. Правильно я говорю?
— Я не уголовник, — сказал Гриша растерянно, — ерунда
И он поднялся с кресла, и сделал шаг, и остановился, так и не дойдя до Сони.
— Владик сделал газету на своем компьютере, — продолжал Кирилл, — сфотографировать тебя в больнице было просто. Идея была, разумеется, тетушкина. И тетушкино же исполнение. Она подсунула газетку Соне, она дала ей возможность принять снотворное, она «Скорую» вызывала, она ее в психушку сдала. Только она не предполагала, что Гриша не поверит в то, что Соня его бросила, и станет ее искать, и караулить, и даже на дачу за ней попрется. Ну как? Пока все верно?
Гриша вдруг коротко хрюкнул и что есть силы стукнул ладонью по столу. Чашки подпрыгнули, новый чайник изрыгнул облачко пара, зазвенели рассыпавшиеся из плетенки ложки, и вскрикнула Света.
— Ты думала, что я… уголовник?! — с безмерным изумлением произнес он, и Кириллу показалось, что он сейчас разрыдается. — Значит, все это время, что я… что мы… и все из-за того, что ты думала, будто я — уголовник?!
Он взялся за голову странным, очень не шедшим ему движением и неловко плюхнулся обратно в кресло, подвернув больную ногу.
— Тетя, — вдруг очень громко сказал Дмитрий Павлович, — тетя, это правда?! То, что говорит Кирилл?!
Тетя Александра выпрямилась в кресле, глаза у нее горели инквизиторским огнем, и дышала она ровно и глубоко.
— Мерзавцы, — сказала она негромко, — сволочи. Подонки. Это ты им рассказал, слизняк? — спросила она у Владика. — Ты, ничтожество, шлюха?
— Нет, — забормотал Владик, которого Кирилл так и не отпустил, и стал в панике перебирать ногами, как будто хотел отодвинуться от матери, — не я! Не я, правда!
— Да ерунда это все. Никто и ничего мне не рассказывал, — сказал Кирилл брезгливо, — все и так стало ясно, как только Света меня посвятила во все подробности жуткой Сониной истории. Я все проверил. И все это вранье от первого до последнего слова.
— Я так хорошо все придумала, — продолжала тетя Александра с сожалением, — отлично придумала. Моя дуреха никогда бы не догадалась. Если бы ты ей не сказал! — и, размахнувшись, она кинула в Кирилла чашкой.
Он не успел ее поймать, потому что не ожидал такой прыти от тучной тети Александры. Чашка ударила его в висок. Голове сбоку стало больно, и что-то горячее потекло по шее.
— Кирилл! — вскрикнула Настя.
— Тихо! — Кирилл вытер ладонью то горячее, что текло по шее, и очень удивился, увидев кровь. — Все в порядке. Не пугайся. Она просто бесится.
— Я? — спросила тетя Александра
— Почему ты не сказал ей, что ты не уголовник? — спросил Кирилл и снова вытер щеку. — Почему ничего не объяснил?
— Я не знал, что объяснять, — ответил Гриша хрипло, — она не разговаривала со мной. Она только все повторяла, что мы больше никогда не увидимся. Я пытался спросить, а она…
— Я думала, что он убийца и бандит, — проговорила Соня и вдруг бросила осколки чашки на пол. Они зазвенели, покатились. — Я думала, что милиция его ищет. Я думала, что он скрывается. Я говорила ему, что все знаю, чтобы он уходил, а он все не уходил…
— Сонечка, — сказала Света и заплакала, — бедненькая. Сонечка, как же так?..
— А я все понять не мог, что она знает, — сказал Гриша Кириллу, — она мне все — я знаю, знаю, я про тебя все знаю, а я думаю, что она знает?
— Она осталась бы со мной, если бы не ты, — тетя Александра все смотрела на Кирилла, сузив инквизиторские глаза, — она ни о чем бы не догадалась. Куда ей! Она всю жизнь была дурой. Она исполнила бы свой долг до конца, а ты помешал! Ты все испортил, подонок!
— Она приготовила шприц и ампулы с барбитуратом, — сказал Кирилл устало, — она собиралась исполнять свой долг еще совсем чуть-чуть. Верно, Соня?
— Я хотела еще один раз сказать ему, что мы больше не увидимся, — тускло выговорила Соня, — он ушел бы, и я бы…
— И ты сделала бы себе укол, — закончил за нее Кирилл, — такой, от которого ни одна «Скорая» не откачала бы. Конечно. Ты любила уголовника, опозорила всю семью, чуть не загнала в гроб мамашу и продолжаешь тайно с ним встречаться! Только одно и осталось — на тот свет.
— Соня, — спросил Гриша испуганно, и она наконец подняла на него глаза, — ты что? С ума сошла?
— На тот свет! — фыркнула тетя Александра. — Да у нее духу бы не хватило! Вы посмотрите на нее! Служанка! Мозги, как у курицы, а может, и тех нет! Разве она сможет жить одна, без меня? Да она сдохнет через неделю, потому что ее надо на поводке водить, а ты ее с поводка спустил!
— Вас бы на поводке водить, тетя, — вдруг с силой сказал Дмитрий Павлович, — да еще в городском саду за деньги показывать, как обезьян в былые времена.
— Нет, Дима, — Юлия Витальевна встала, подошла к его креслу и стала за спиной, — мы виноваты. Мы тоже сразу поверили. Мы сразу осудили. Мы ничего не хотели узнавать. Она на нас надеялась, бедная девочка, а мы ее… На нас и на бабушку. И вон что вышло.
— Дура! — сказала тетя Александра дочери. — На коленях приползешь, слезами умываться станешь — не приму. Прокляну, — добавила она равнодушно, — и тебя, и твоего ублюдка. Всех прокляну.