Хроника одного задания

Жиляев Евгений Александрович

Через полчаса задержанного привели и посадили на стул в центре землянки. Чепец не выглядел напуганным или обескураженным. Он хорошо держался и своих чувств не выдавал.

— Настоящее имя и фамилия, — спросил Тишков.

— Никита Чепец. Так и запиши.

— Когда и с какой целью был заброшен к нам? — продолжал допрос майор.

— Да что теперь скрывать, — ухмыляясь, ответил Чепец, — перед самой войной. С самого начала не задалось. У самолёта неполадки возникли, пришлось прыгать не в том месте, где предполагалась высадка. Угодил в реку. Тут

ещё свидетель нарисовался, будь он проклят, дед ваш. Вот же холера, везло ему крепко. Я хотел его ещё на реке убрать, да пацаны какие-то помешали. Потом здесь в отряде промахнулся.

— Как ты кузнеца отравил?

— Да просто всё. Из деревни вернулись, смотрю, дед сидит в компании. Скучают. В масть, думаю. Такого шанса может больше не представится, да и арест нам светит. Я подошёл, пока Губарев Федьку к фельдшеру водил. Самогон предложил, по кружкам разлил. В темноте они меня не очень-то и видели. Таблетку деду подложил. Знал, свою кружку никому не даёт. Всё отдаст, а кружку ни-ни. Блажь какая-то. Кузнец в темноте не свою тару схватил. Дальше знаете.

— Сколько таблеток у тебя осталось?

— Нисколько. Одна, что на деда пошла, для тебя майор предназначалась, другая для комиссара, её кузнец остолоп принял.

— Почему раньше не воспользовался ими?

— Подобраться не мог

— Неужто дед так опасен стал для тебя?

— Язык у него как помело. Всем направо и налево про реку и голого рассказывает. Может, оно бы и сошло, да чутьё у меня. Чувствовал, подведёт он меня под монастырь своими баснями. Так оно и вышло.

— С какой целью заброшен? — продолжил спрашивать Тишков.

— Диверсии в вашем тылу.

— Что успел сделать?

— А вот это дудки! Больше ничего не скажу!

— Когда и кем был завербован?

— Я же сказал вроде ясно.

— Я бы на твоём месте был бы посговорчивее.

— Вот окажешься на моём месте и болтай сколько душе угодно. А я лучше помолчу.

— Вы хорошо держитесь, — вмешался в разговор Берестов, — значит, прошли хорошую подготовку. Вы не новичок. Вероятно, из раскулаченных. Воевали в бандах против советской власти. Потом ушли на запад, где вашей персоной заинтересовались. Подучили и забросили в район, в котором вы хорошо ориентируетесь, вы выходец из тех мест. Так что теперь ваше прошлое будет установлено, а также мы сможем проследить ваш «боевой путь».

— Неплохо! Я бы поаплодировал, да руки связаны.

— Ваших связных в деревнях мы установим, в этом вы можете быть абсолютно уверены. А после пустим слух, что это вы их сдали и согласились сотрудничать с нами. И раскрывая вашу сеть, будем ссылаться на вас.

Чепец слушал внимательно, его левый глаз немного подёргивался.

— И потом, когда посчитаем нужным, мы вас отпустим, — при этих словах Берестова и Тишков и Руденко не могли скрыть удивление. Их реакция не ускользнула от взгляда задержанного, — а что с вами сделают ваши хозяева, вам лучше знать. Их лояльность к вам будет не восстановить. Ну а перед смертью, я думаю, вы будете долго мучиться,

допрашивать они, несомненно, будут с пристрастием. Вы птица не такого высокого полёта, чтобы вами дорожить.

Берестов всё это проговорил спокойно и уверенно, точно зная наперёд всё то, что случится с Чепцом. Тот сидел и лихорадочно соображал.

— Если вы сейчас не начнёте говорить, я сделаю так, как сказал. Слов на ветер я не бросаю. В этом вы сможете скоро убедиться.

— Какие у меня гарантии?

— Ваша полная искренность.

— Что будет дальше со мной?

— Это не я решаю, но моё слово в вашем вопросе будет веским.

— Мне надо подумать.

— Хорошо, я дам вам час.

— Достаточно.

Чепца увели. Берестов попросил Тишкова усилить охрану задержанного. Как-то неспокойно было у Алексея на душе, и он вышел на свежий воздух. «Что такое, — думал старший лейтенант, — агента взяли, дед жив, никто не пострадал, а всё-таки неладно. Да, не похож Чепец на мой психологический портрет агента. Не вяжется пока с ним. Ему и интеллекта не хватает, и умения общаться с людьми, многое не сходится. Исполнитель?»

Берестов стал ходить взад-вперёд. Потом остановился и посмотрел в ту сторону, куда увели Чепца. Всматривался в темноту. «Чёрт, — выругался Алексей, неужели…». Догадка мелькнула в голове словно молния. Он бросился к сараю, где находился Чепец.

Завидев бегущего к ним человека, охрана сначала вскинула ружья и потребовала остановиться. Старший лейтенант кричал, чтобы быстрее открывали дверь. Его приказание было исполнено тут же, Тишков побеспокоился и уведомил партизан о полномочиях Алексея.

Берестов вбежал внутрь сарая, но было уже поздно. Старший лейтенант опоздал. Чепец лежал на полу, раскинув руки, из его рта текла пена.

«Опоздал, — с досадой подумал Алексей, — какой промах! И ведь ничего у него не было, тщательно же обыскал».

Он медленно вышел из сарая, присел. К нему подбежали Тишков и фельдшер.

— Там, — махнул рукой Алексей.

— Как же так? — задался вопросом командир.

Появился фельдшер: «Отравился, у него ампула была во рту».

Берестов встал и, обращаясь к фельдшеру, спросил: «Ампула была встроена в зуб?». «Нет» — последовал ответ.

— Как такое может быть? — Тишков посмотрел на Алексея.

— Я его хорошо осмотрел при задержании и сейчас одежда целая, насколько я заметил. Надо разобраться.

— Ты, Алексей Николаевич, не надо, не вини себя, — поддержал Тишков, — такое трудно было предвидеть, тем более он согласился сотрудничать с нами.

— Спасибо, Степан Иванович, но всё же мне следовало быть намного расторопнее. Теперь вот предстоит понять, сам ушёл или помог кто? Опять всё с начала.

И Берестов вернулся в сарай. Всё самым тщательным образом обследовал, все углы, укромные места, обошёл вокруг строения, всё трогал, ощупывал. А затем сосредоточился на охране, задавая многочисленные вопросы кто подходил, кто проходил, заметили ли чего и так далее.