Хроника смертельного лета
Шрифт:
– Стерва длинноволосая, – хмыкнул Мигель. – Н-да, мать твою… Для эффектности зрелища чего-то не хватает…
Она не поняла, как все произошло и не успела испугаться. Молниеносным движением он разорвал платье на ее груди и оно повисло беспомощными лоскутами. Катрин ахнула и инстинктивно прикрыла руками грудь.
– Дурак! – это детское слово слетело с ее пересохших губ и слезы горькой обиды продолжали литься по ее щекам.
– Плачешь? – с чувством произнес он, смерив ее презрительным взглядом. – Это хорошо. Вот такой – жалкой и ничтожной – ты и должна быть.
Катрин
Она осторожно опустилась в кресло. «Что это? – пронеслось у нее в голове. – Что это было?» Зачем-то она стала ощупывать себя судорожными, почти истеричными движениями. Произошедшее казалось ей ирреальным – Мигель, человек, в дружбе и хорошем отношении к себе которого она не сомневалась примерно так, как в том, что завтра наступит утро – совершил безумный поступок, недоступный ее пониманию. Ей было это еще тяжелее осознать, чем то, что сделал Орлов несколько недель назад – до такой степени случившееся не вязалось с его благородным и честным образом. Она стянула с себя разорванное платье. Еще одним меньше в ее гардеробе. Скоро, благодаря милым друзьям, ее гардероб совсем истощится, подумала она и нервно рассмеялась.
Потом она рыдала долго и безутешно. Может, ей стало бы легче, появись в это время Орлов. Но его не было. Он был неизвестно где…
… Все это Катрин рассказала Зубову тихим мертвенным голосом, от стыда еле шевеля языком. Он старался не смотреть на нее и слушал, не перебивая. Если б она знала тогда, где был Орлов в то время! И Зубову придется ей рассказать. Но пока он не произнес ни звука. Только когда она закончила, спросил:
– Он ушел, озлобившись на вас, как вы полагаете?
– Он был в ярости, – прошептала Катрин. – Больше всего я испугалась, когда осталась одна. Пока все это происходило, мне и в голову не пришло, что, быть может, именно он убил Полину.
– Этого никто не утверждает, – чуть улыбнулся Зубов, – мы пока выясняем обстоятельства. Из рассказанного вами следует, что психологически Кортес способен на насилие, но это не значит, что убил именно он.
– Каждый мужчина – потенциальный насильник, – произнесла Катрин, опустив глаза. – Любой может потерять человеческий облик, если его погладить против шерсти. Не дай Бог, мужчина не получит то, что хочет. Не дай Бог, если ему откажет женщина, которую он выбрал…
– Не говорите глупости, – резко бросил Зубов. – У вас печальный опыт, Катрин, и мне жаль вас. Но может, не следует обобщать?
Катрин усмехнулась:
– Да неужели? Человек, которого я люблю, жесток со мной до такой степени, что мне предлагают писать на него заявление в милицию, а друг, которого я ценила, обходится со мной, как с женщиной легкого поведения. Вы правы, опыт у меня печальный.
– И я до сих пор уверен, что вы совершили ошибку. Вероятно, именно после того, как вы пожалели Орлова, Кортес чувствовал безнаказанность, когда оскорблял вас.
– Наверно, вы правы, – прошептала Катрин, – но что ж теперь сделаешь?..
– Есть. Когда вы в последний раз виделись с Андреем Орловым? – Зубову предстояло перейти к самой для нее болезненной теме, но он не стал ходить вокруг да около.
– Давно, я не помню числа… Сразу после того, как его выпустили, в тот же день он приходил ко мне, – ответила Катрин и подняла на Зубова почерневшие от ужасного предчувствия глаза.
– Что? – тихо спросила она. – Почему вы спрашиваете?
– Ольгу убили точно так же, как и Стрельникову – почти один к одному…
Катрин застонала.
– А надпись?
Зубов кивнул.
– О нет! – воскликнула она и опустила голову на руки.
– Опять он! – прошептала несчастная женщина в отчаянии. – Что же это!
– Мне неприятно говорить вам об этом, но, к сожалению, следствием установлено неопровержимо, что Андрей Орлов был у Ольги в ночь, когда ее убили.
– Этого не может быть, – Катрин задрожала. – Это какая-то ошибка! Он не мог быть у нее! Это ошибка!
– Никакой ошибки. Он провел у Вешняковой почти весь день и вечер, ушел от нее поздно ночью. Алиби у него нет.
– И он с ней спал? – невидяще посмотрела она на майора.
– Эксперты не оставили сомнений, – печально кивнул Зубов. – Катрин, послушайте, он действительно никуда не выходил в то утро, когда погибла Стрельникова?
Окаменев от горя, Катрин молчала.
– Катрин, перестаньте выгораживать его, если вам есть что сказать мне! – увещевал ее Зубов. – Это точно, что он находился все время с вами?
– Я не знаю, – в ее голосе звучали слезы безысходности, – я спала, мне снились кошмары! Он избил меня, мне было очень плохо! Мне кажется, я кричала во сне, но не могла проснуться, а только проваливалась в еще больший кошмар! Да, он мог выйти. Но это не он, клянусь вам! Это не он!!! – закричала она в отчаянии.
Зубов сначала наблюдал, как она плачет, но потом, опомнившись, встал и налил ей воды. Пока она, лязгая зубами о стакан, пила, думал о реакции, которую неизбежно должен вызвать его следующий вопрос. Но не задать его он не в праве. Именно сейчас, когда она не готова его услышать. Именно сейчас, когда она раздавлена и сломлена болью. В иной обстановке задавать этот вопрос будет бессмысленно. Она отмахнется, как от пустяка и соврет, не поморщившись.
Он все же терпеливо ждал, пока Катрин успокоится. Спустя несколько минут она затихла, но продолжала смотреть на него затравленными глазами.
«С Богом!» – подумал майор и, собравшись с духом, выпалил:
– Катрин, почему вы не рассказали нам сразу, что Полина Стрельникова была вашей студенткой?
Она побледнела.
– Вы… вы… – у нее перехватило дыхание. – Вы с ума сошли!
– Катрин, – сказал он как можно мягче, – вы всерьез надеялись, что это не всплывет? Смешно, честное слово…
– Вам смешно?.. – прошептала она, сглатывая ком в горле.
– Послушайте! – Зубов начал терять терпение. – Существуют же списки студентов… Как можно?! Чего вы испугались?