Хроника смертельного лета
Шрифт:
– Вы успокойтесь, молодой человек, – ласково сказала ему дежурная. – Вам повезло, его оперирует наш лучший нейрохирург, – кандидат, между прочим, медицинских наук. У него самые тяжелые выживают. А попозже я схожу, узнаю, как дела.
Виктор без сил опустился на стоявший в коридоре диван. Зимин сел рядом, думая о том, как отвлечь друга от тяжких мыслей. Текли бесконечные минуты. Сколько прошло времени? Час? Два? Три?
– Ой, здрасьте, – услышал тут Виктор звонкий девичий голос. Он поднял голову и не сразу сообразил, кто стоит перед ним. Белый халат и белая же шапочка на рыжей головке
– Что случилось? – приветливо улыбнулась Алена. – Кто из нас вам понадобился?
– У капитана Глинского сейчас оперируют отца, – Зимин встал. – Вы не могли бы узнать, как там дела?
– Сейчас идет только одна операция, – сообщила Алена, но вдруг прижала ладонь к губам. – Ой! Этот полковник…
– Это мой отец, – выдавил Виктор и умоляюще посмотрел на нее. – Алена, прошу вас… узнайте…
– Я сейчас… – Алена стремительно побежала по коридору, так быстро, что мужчины почувствовали колыхание воздуха.
– Хорошенькая, прелесть, – мечтательно протянул Зимин, но спохватившись, замолк.
Ожидание было невыносимым. Время тянулось еле-еле, оно казалось разлитым в жарком воздухе, густое, словно патока. Наконец послышались быстрые шаги, и вновь появилась Алена.
– Операция закончилась. Ваш отец жив. Но состояние тяжелое. Сейчас выйдет доктор, он вам все расскажет подробно, – произнесла она, но не ушла, а осталась стоять, вертя на пальце тонкое колечко с блестящим камушком.
Хлопнула дверь, и в темной глубине коридора Виктор различил высоченную фигуру хирурга. Врач шел устало, на ходу доставая сигарету из пачки. На нем все еще был зеленый хирургический костюм и такая же шапочка, и маска так же болталась на шее, как и у Алены. Он вышел из полумрака на свет, и Виктор с изумлением узнал еще одного свидетеля – Булгакова. Ошарашенный, он молчал, не в силах произнести ни слова. Сергей также растерянно смотрел на Глинского. В глазах его застыл вопрос.
– Доктор, капитан – сын вашего пациента, – сообщила Алена.
– Но мне кажется… – пробормотал Сергей, но продолжать фразу не стал и повернулся к девушке, – принесите мне зажигалку, сестра, если вас не затруднит.
Алена упорхнула, а Зимин торопливо полез в карман за зажигалкой.
– Доктор, прошу вас, – Глинский схватил Сергея за рукав. – Как отец?
– Будем ждать, – твердо ответил Булгаков. – Операция проходила сложно, сейчас состояние крайне тяжелое. У вашего отца совершенно изношенное сердце.
– Два года назад он перенес инфаркт, – сказал Глинский.
Виктор помнил прекрасно причину этого инфаркта – полковник Лежава чуть не попал под каток государственной машины и «квасного» патриотизма, когда с Грузией начался конфликт. Его чуть не уволили с работы, которой он отдал всю жизнь. Как ни парадоксально, его спас именно этот инфаркт – кто-то наверху испугался скандала в прессе.
– Не менее трех, – твердо заявил Булгаков.
– Что?..
– Не менее трех инфарктов. Во время операции у него остановилось сердце. Делали открытый массаж, – коротко ответил Булгаков. – Говорю вам – не менее трех инфарктов.
Глинский в отчаянии застонал, обхватив голову руками.
– Я же сказал,
Булгаков глубоко затянулся сигаретным дымом и зажмурился – усталость обрушилась на него лавиной. Если он сейчас же не ляжет и не поспит хотя бы час – смену ему не дотянуть. Он сделал движение в сторону, чтобы повернуться и отправиться прочь, в ординаторскую, но краем зрения зацепил искаженное горем бледное лицо длинного опера. Булгаков остановился.
– Он выкарабкается, – произнес он. – Поверьте моему опыту. И был вознагражден вспыхнувшей во взгляде того надеждой.
– Сергей… – Глинский с трудом подыскивал слова. – Я так благодарен вам… тебе… Ты знаешь, я наполовину грузин. Так вот – я твой должник.
– Да ладно тебе, – с трудом удерживая глаза открытыми, Булгаков безболезненно перешел на «ты», – я делаю свою работу, так же, как и ты.
– А в нашей работе «спасибо» не дождешься, – Зимин стоял рядом и скептически слушал все эти излияния, – ведро помоев на голову – это запросто, а вот со «спасибо» – напряг.
– Да, это так, но все же… – Глинский протянул Булгакову руку. – И все же – если тебе когда-нибудь понадобится друг, на которого можно целиком и полностью положиться, вспомни обо мне.
Сергей с удовольствием ответил на его рукопожатие. Снова негромкий стук каблучков – появилась Алена с зажигалкой. Она встала очень близко к Сергею, касаясь плечом его руки. Было заметно – она хочет что-то сказать, но никак не решается.
– Я еще сутки дежурю, так что звони, – произнес Булгаков.
– И ты мне звони, – Глинский вручил ему визитку, – вдруг что надо будет.
– А мы поженились позавчера, – объявила вдруг Алена и покраснела от собственной смелости.
– Вау! – улыбнулся Зимин.
Сергей кивнул. – Да вот… поженились…
– Светскую хронику я не читаю, – вымученно пошутил Глинский, – а в уголовной не проскакивало. Поздравляю.
– Спасибо.
– Слушай, а мне нельзя сейчас туда? – умоляюще спросил Виктор.
– Исключено, – отрезал Булгаков, – в реанимацию не пускают. Приходи завтра. Если все будет нормально, твоего отца переведут в палату. Туда тебя пустят. А так – он все равно еще под сильными препаратами. Езжай домой и звони. Я лично прослежу за его состоянием.
Он повернулся и пошел, не оборачиваясь, вглубь отделения, а Глинский смотрел ему вслед и думал о том, что сейчас пожал руку человеку, который, вполне возможно, зверски убил двух, а то и трех женщин. Поразительно, он не испытывал ни малейшего угрызения совести.
В то воскресное утро он проснулся рано, в состоянии особенного возбуждения. Настроение было отличное, и его охватило желание вырваться из душной квартиры и отправиться гулять по московским улицам, несмотря на сильную жару и смог. Ему захотелось навестить друзей, он давно их не видел и успел соскучиться. Но один из них был недоступен, другой сказался больным, третий сослался на неотложную работу. Черт подери, с каких пор предложение встретиться не находит ни малейшего отклика у людей, которых он знает столько лет? Никто его не хочет видеть?