Хроника смертельной весны
Шрифт:
– Анна, прошу вас… – он коснулся губами ее макушки. – Ответьте мне на вопрос.
– Вы хотите спросить, люблю ли я его?..
– Нет. Я вижу, что любите.
– Вы так спокойно об этом говорите? – тихо спросила она.
– А что толку возмущаться? Что от этого изменится?.. Я хотел спросить не об этом. Ваш страх как-то связан с работой в Фонде?
– В Фонде?.. Вы говорите о Фонде Моник Гризар? О нет!
– Тогда я уточню. Только не пугайтесь.
– Я уже испугалась, – всхлипнула Анна. – Франсуа, вы меня пугаете.
– И
– Что?! – Анна была поражена. – О чем вы говорите?
– Я говорю о Палладе. Что ты замерла? – Альба впервые перешел на «ты». – Не бойся. У меня давние отношения с организацией Моник. И мадам Перейра советовалась со мной, прежде чем предложить тебе должность командора.
– Не верю своим ушам, – выдохнула Анна изумленно. – Вы… ты и Паллада?
– Почему ты так удивлена? Бофоры и Альба в давнем родстве, еще с конца семнадцатого века. Пейнета, в которой ты танцуешь Китри, была подарена моим предком его невесте – Катрин де Бофор. Ты не знала?
– Нет, – Анна отстранилась. – То есть, ты – один из рыцарей?
– О нет! – Франсуа рассмеялся. – Это мне не по рангу. Я никогда не работал в поле. Как, впрочем, и ты.
– Так кто же ты?
– Я – маршал.
– Кто?! – сказать, что Анна была потрясена, значит было не сказать ничего.
– Ты не знаешь, кто такой маршал? Это…
– Я знаю, кто такой маршал! Это высший военный чин. Но Паллада не военная организация.
– К сожалению, иногда нам приходится воевать и тем тяжелей эта война, что она тайная.
– Я не понимаю… – она приложила ладонь ко лбу.
– Ты расстроилась…
– Расстроилась?! Я…
– Ты расстроилась, – повторил Франсуа и поднес к губам ее руку. – Давай-ка я сварю кофе. Я умею варить отличный кофе. Нам не стоит продолжать этот разговор.
– Еще как стоит! Пожалуйста, не скрывай от меня ничего! – умоляюще воскликнула Анна. – Так что ты говорил о тайной войне?
– Я пока не знаю, кто наш противник. Тони – не первая жертва.
– Жертва! – воскликнула Анна в отчаянии. – Значит, ты уверен, что нам ее не спасти.
– Я надеюсь на лучшее. Если от тебя ждут отказа, то, видимо, планируют сохранить ей жизнь. Иначе, где гарантия, что ты оставишь свой отказ в силе?
– Франсуа, я в безвыходном положении.
– Безвыходных положений не бывает – это одна из непреложных истин Паллады. Порой приходится принимать крайне неприятные решения. Как на любой войне.
– Значит, все же война? Только этого не хватало! – Анна встревоженно сжала руки. – Но чем ты занимаешься в Палладе в мирное время?
– Ты в курсе, что у слова «маршал» есть еще значения? Например, в США так называют шерифа, надзирающего за законностью деятельности судов и за исполнением приговоров. Это мои функции в мирное время. И именно по этой причине я живу в Париже более десяти лет.
– То есть ты – маршал
– Двенадцать, если быть точным.
– И кому ты подчиняешься?
– Никому. Я над организацией. Даже Магистр мне не указ.
– А ты можешь приказать Магистру?
– Теоретически могу. Если сочту его действия неправомерными, не соответствующими Уставу. Но за весь срок моего маршальства такое случилось лишь однажды.
– Когда?
– Два года назад, – Альба сделал паузу, а затем продолжил довольно сурово: – Когда один из командоров воспользовался рыцарями Ордена в личных целях.
Анна ощутила, как ее мгновенно прошиб пот. Она не могла отвести взгляд от спокойного лица Франсуа. Наконец он смягчил тон: – Что же ты молчишь? Не спрашиваешь, кто был тем командором?
– Я знаю, – отважно заявила Анна. – Это была мадам Перейра. Она просила за меня мадам Гризар. Значит, ты все обо мне знал.
– Не все, – Альба покачал головой. – Но, конечно, я следил за тем, что ты делаешь. Когда я выразил Моник недовольство, она нашла аргументы, которые меня почти убедили.
– Почти?..
– Почти, – Франсуа невозмутимо варил кофе, ничуть не смущаясь шоком Анны. – У тебя найдется бренди?
– Только коньяк. Жики пьет его как снотворное.
– Пойдет. Я приготовлю для тебя кофе «Карахильо». По традиции его готовят с бренди или орухо…
Анна тем временем достала бутылку мартеля из кухонного бара. – Но и мартель сойдет, – улыбнулся он. – Дай-ка мне два стеклянных стакана.
Он налил в стаканы коньяк – ровно до половины, и долил их горячим крепким ристретто. – Вот так! – удовлетворенно заключил он и протянул стакан Анне: – Попробуй!
Анна сделала нерешительный глоток и мгновенно из ее глаз брызнули слезы: – О господи, Пако! Как это пить?!
– Не торопясь, за душевной беседой, – улыбнулся он.
– Нашу беседу можно назвать душевной с большой натяжкой, – она все еще не могла отдышаться.
– Почему? Мне казалось, мое общество тебе, по крайней мере, приятно.
– Общество – да! А вот тема нашего разговора тревожит меня все сильнее с каждой минутой.
– Понимаю, – Франсуа, прислонившись спиной к холодильнику, прихлебывал маленькими глотками свой дьявольский напиток. – Насколько мне известно, московская полиция возобновила то дело… по вновь открывшимся обстоятельствам.
Анна вздрогнула. Да что же, в самом деле, это такое! Есть ли вообще в ее окружении человек, для которого ее жизнь не открытая книга?
– Франсуа, – медленно начала она. – Мне все это не нравится.
– Мне тоже. Некоторое время назад в Москве пропал один из палладинов. Теперь стало известно, что он погиб. Ты его знала?
– Да. Саша Гаврилов. Он помогал мне… решить проблему.
– Неудачно, насколько я знаю. А теперь он мертв. И его жена тоже. Губы Анны вновь задрожали: – Бедные. Бедные… Кто мог их убить? У тебя есть подозрения?