Хроника времен Гая Мария, или Беглянка из Рима
Шрифт:
— Уступи мне ее. Я заплачу тебе вдвое больше.
— Продать Ювентину? Это невозможно.
— Подумай, Волкаций, это же больше, чем талант. Никто теперь не дает столько за женщину…
— Не проси, Клодий. Ювентину я не продам…
— Хорошо, даю два таланта, — терпеливо произнес Клодий.
— Клянусь Кастором, неплохая цена за девчонку! — не удержался от возгласа Сильван и подмигнул хозяину дома.
Но лицо Волкация приняло непроницаемое выражение.
— Ювентина слишком дорога мне, не скрою, — сказал он твердо и, сделав паузу, продолжил: — Впрочем, если я и решусь расстаться с нею, то не менее чем за семь аттических талантов.
— Семь талантов! — изумленно вытаращил глаза Клодий. — Семь талантов
— Кто это там говорит о талантах? — обернулся на голос публикана уже порядком захмелевший Либон. — Неужели сегодня ставки будут такими высокими?
— Если я не ослышался, — сказал Минуций, небрежно облокотясь на подушку, — наш добрейший Волкаций оценил эту девушку с чудесными золотыми волосами ровно в семь аттических талантов.
— Да это же более ста восьмидесяти тысяч сестерциев! Целое состояние! — воскликнул Тициний, алчно заблестев глазами.
— Он просто шутит, — сказал Клодий, пожимая плечами.
— Я не шучу, — спокойно произнес Волкаций. — Ювентина красивая и образованная девушка, свободно говорит на двух языках. Попробуй-ка найди еще такую…
— Семь талантов за девицу, которой еще вчера забавлялись ученики Аврелия! — в сердцах бросил Клодий.
— Вот беда! — насмешливо отозвался Волкаций. — Разве от этого у нее поубавилось красоты и грации? Вы только посмотрите, как легко, как изящно она ступает, какая у нее упругая грудь, какие стройные ноги. Не девушка, а медовый пряник! Она еще ни разу не забеременела и еще долго будет пленять своими юными прелестями, — не хуже, чем работорговец на рынке, — расхваливал Волкаций прислужницу, которая то краснея, то бледнея от стыда под устремленными на нее со всех сторон беззастенчивыми взорами, застыла на месте и ждала решения своей дальнейшей участи.
— Недавно Луций Лукулл, — продолжал Волкаций, — приобрел для своих сыновей старика-грамматика, уплатив за него сто пятьдесят тысяч сестерциев. А я знаю одного трактирщика, перед домом которого этот ученый раб сидел на цепи…
— Семьдесят тысяч — последняя цена, — сказал Клодий.
— Нет, мой друг. Видят боги, не хочется мне тебе отказывать, но…
И Клодий, махнув рукой, отступился.
— Я потому из пролетариев перешел в сословие всадников, — сказал он с плохо скрытой досадой, — что никогда не позволял себе лишних трат на женщин.
Ювентина глубоко вздохнула. Она взяла у мальчика пустой поднос и вышла из триклиния.
— Какой захватывающий был торг — и никакого результата, — с насмешкой произнес Дентикул.
— Отчего же? — вдруг приподнялся на своем ложе Минуций. — Раз Клодий отказывается, то я возьму девушку по предложенной цене…
— Еще один свихнулся! — захохотал Дентикул.
Все остальные, позабыв о еде, уставились на молодого повесу изумленно и недоверчиво.
Ни для кого из присутствующих не было тайной, что Минуций основательно увяз в долгах. Самые осторожные из римских ростовщиков уже отказывали ему в займах, другие кредитовали его небольшими суммами. Минуций же всех уверял, что в Капуе пустил огромные деньги в рост и что у него там больше должников, чем кредиторов в Риме.
— Оставь, Минуций! Где ты возьмешь столько денег? — пьяным голосом вскричал Либон.
— Может быть, он обыграл в кости самого принцепса Эмилия Скавра, — предположил Сильван.
— Ну, так как же, Волкаций? Согласен ты или нет? — спросил Минуций, не обращая внимания на колкие реплики окружающих.
— Надеюсь, ты не забыл про те сорок тысяч сестерциев, которые должен мне вернуть в февральские календы? — после небольшой заминки в свою очередь спросил Волкаций.
— Можешь не беспокоиться. Если я сегодня получу девушку, то в феврале отдам тебе и плату за нее, и причитающийся с меня долг вместе с процентами. Но, повторяю, девушку я хочу увести с собой сегодня же…
— Я предпочел бы наперед
— Да полно тебе! — беспечно рассмеялся Минуций. — Здесь достаточно свидетелей, чтобы мы могли заключить нашу сделку, ничем не нарушая законов Двенадцати таблиц [235] .
Волкаций усмехнулся и некоторое время раздумывал.
— Хорошо, — наконец произнес он и, щелкнув пальцами, подозвал к себе домоправителя, который в продолжении трапезы неотлучно находился в триклинии.
— Весы, таблички, — отрывисто приказал он.
235
Законы Двенадцати таблиц — древнейший памятник римского права. Дошел до нас только в цитатах или пересказе античных авторов. Согласно исторической традиции, законодательство Двенадцати таблиц относится к 451–450 гг. до н. э. Типичным для законов Двенадцати таблиц является сохранение пережитков родового строя (принцип кровной мести, патриархальный характер семейного права) и наряду с этим защита частной собственности (например, суровое долговое законодательство). Законы были написаны на двенадцати деревянных досках, выставлявшихся на городской площади. Никто поэтому не мог «отговариваться незнанием закона». От всякого вступающего в ряды граждан юноши требовалось знание законов наизусть. Считалось, что без этого нельзя выполнять обязанности гражданина.
— Слушаюсь, господин, — сказал домоправитель, направляясь к двери.
— И Ювентину сюда! — крикнул ему вслед Волкаций.
Пока все это происходило, за столом царило молчание. Потом все разом заговорили.
Клодий чувствовал себя уязвленным.
— Вспомнишь мои слова, — с кривой улыбкой говорил он лежащему на соседнем ложе Тицинию, — этот легкомысленный молодой человек плохо кончит…
— Это уж точно, клянусь всеми хитростями Лаверны [236] ! — услышав слова публикана, сказал Либон. — Такая безумная расточительность приведет к тому, что он промотает все свое состояние. Правда, недавно он говорил мне, что у него в Капуе на счету большие вклады с процентами, только не верю я этому. Здесь, в Риме, клянусь жезлом Меркурия, ни один ростовщик не принял от него ни одного сестерция — одни заемные письма…
236
Лаверна — италийская богиня воров, стяжателей и покровительница обманщиков.
— Но если Минуций без денег, на что же он в таком случае рассчитывает? — спросил озадаченный Тициний.
— Вот и мне невдомек! — пожал плечами Либон.
— Какая хитрая бестия, этот Волкаций! — тихо говорил на ухо своему приятелю Дентикулу. — Девочка красивая, слов нет! Но вряд ли у храма Кастора за нее дали бы и четверть той цены, какую он заломил… А Минуций либо пьян, либо дурак!
— Сам не пойму, какая муха его сегодня укусила, — пробурчал в ответ Дентикул.
В этот момент в дверях показалась Ювентина, немного запыхавшаяся и растерянная.
Вероятно, домоправитель уже сообщил ей о том, что произошло в триклинии, пока она отсутствовала, потому что девушка сразу отыскала глазами Минуция, который, невозмутимо покончив с большим куском жареной свинины и подозвав к себе одного из мальчиков, тщательно вытирал об его курчавую головку свои испачканные жиром пальцы.
— Ювентина! — обратился к ней Волкаций. — Подойди вон к тому господину и делай то, что он тебе скажет…
Рабыня повиновалась и, обойдя других пирующих, приблизилась к ложу, на котором возлежал Минуций.