Хроники былого и грядущего
Шрифт:
О, Семеро! По сравнению с землёй его ярость казалась такой пустой, такой бренной! Роберт потянулся вперёд и ухватил чужую руку — холодную, мозолистую, с гладкими ногтями. Мёртвую руку. Баратеон взглянул поверх спутанной травы и увидел мертвеца. Кто-то из наших. Лицо было сплющено об землю и залито кровью. Покойник потерял шлем, и чёрные, как смоль, волосы выбились из-под кольчужного капюшона. Мертвец казался таким тяжёлым, таким неподвижным — как сама земля…
Кошмарный момент узнавания, слишком нереальный, чтобы испугаться.
Это
Роберт попытался закричать.
Не получилось.
Но потом послышался топот тяжёлых копыт, крики знакомых голосов. Баратеон выпустил холодные пальцы, с трудом поднялся на четвереньки. Обеспокоенные соратники. Кто-то невидимый поставил его на ноги. Роберт очумело уставился на землю, на пустое место, где мгновение назад лежал его собственный труп…
«Эта земля… Эта земля проклята!»
— Вот, держись за меня.
Голос звучал отечески, словно его обладатель обращался к сыну, получившему жестокий урок.
— Ты спасён, мой лорд.
«Это Элдон Эстермонт, мой дядя. Я действительно спасён?»
— Ты не ранен?
Баратеон перевёл дух, сплюнул кровь и выдохнул:
— Только помят…
Буквально в нескольких метрах от них рубились рыцари Долины и дорнийцы. Звон оружия, блеск стальных клинков на фоне солнца и неба. Так красиво. Так невероятно далеко, словно картина, вытканная на гобелене…
Роберт молча повернулся к дяде. Старый воин выглядел измученным и обессилевшим.
— Ты удержал брешь, — сказал Эстермонт и в глазах его было странное выражение: изумление, если не гордость. — Даже сам Рейгар отступил, не решившись скрестить с тобой оружие.
Мужчина сморгнул кровь, стекавшую на левый глаз. Его охватила необъяснимая жестокость.
— Ты старый и неповоротливый… Отдай мне коня!
Элдон помрачнел и поджал губы.
— Здесь не место обижаться, старый дурак! Сейчас же отдай мне этого грёбаного коня!
Эстермонт дёрнулся, как будто в нём что-то оборвалось, а потом всем весом рухнул вперёд, на Роберта. Лидер восстания упал вместе с ним.
— Дядя!
Он втащил старика к себе на колени. Из его спины торчала стрела, ушедшая почти по самое оперение.
У Элдона в груди что-то забулькало. Он закашлялся. На губах выступила тёмная, стариковская кровь. Выпученные глаза отыскали Роберта и старый лорд рассмеялся, снова закашлявшись кровью. У Баратеона от страха по спине побежали мурашки. Сколько раз он слышал, чтобы Эстермонт смеялся? Не то три, не то четыре раза за всю жизнь?
«Нет-нет-нет-нет…»
— Дядя!
— Я хочу, чтобы ты знал… — прохрипел старик, — знал… как я тебя ненавижу…
По его телу прошла судорога, он сплюнул красным, потом прерывисто вздохнул и застыл неподвижно.
Как земля.
Баратеон оглядел странный пятачок спокойствия, что окружал его сейчас. Отовсюду, сквозь истоптанную траву, на него смотрели глаза мертвецов. И он понял.
«Это проклятие».
Конные всадники врага развернулись
«Он никогда не испытывал ко мне ненависти…»
Да и как он мог? Эстермонт был единственным, кто…
«Смешная шутка. Ха-ха, старый ты дурак…», — улыбался Роберт, заботливо закрывая глаза дяди.
Кто-то стоял над ним и кричал.
Усталость. Случалось ли ему раньше так уставать?
— Очнись, друг! — вопил этот кто-то, — Таргариен! Он здесь! А те огни…
Сильный удар. Лопнувшие звенья оцарапали щеку. Куда подевался его шлем?!
— Роберт! Роберт! — кричал Эддард Старк. — Он стал как дракон!
Баратеон провёл рукой по щеке. Увидел кровь. Неблагодарная скотина. Грёбаный северный варвар. Нужно позаботиться, чтобы они все были наказаны. Все до последнего. Конченые ублюдки…
— Убей остальных, — ровным тоном произнёс Штормовой лорд. Он сидел, прижимая к себе мёртвого дядю. — Собери и направь все войска на лоялистов. Атакуй их, а не защищайся. Я же возьму на себя Таргариена.
Старк удивлённо и даже неверяще смотрел на Роберта, который подобрал свой шлем, удерживая его в руках, не в силах осознать полученный приказ. Но под серьёзным взглядом глаз Баатеона, вынужденно вытянулся. Поле боя — это не место, где можно спорить с командиром…
В это время отступивший было вместе с дорнийцами Рейгар провёл ладонью по траве, а потом над белыми цветами. Это ковыль. А это голубые лилии, которые так любит Лианна. Несколько минут назад принц внезапно кое-что осознал, а потому спешился и спокойно направился к строю мятежников. Они оказались слишком крепким орешком. Слишком сильны для простых людей… но не для него.
Когда пару дней назад он потерял сознание от странного огня, обрушившегося на землю, пропустив нападение Моустаса, то на следующий день понял, что глупец, сам того не ожидая, совершил для него лучший подарок, который только мог. Он пробудил его природу — настоящего дракона.
И сейчас его сила, которая тихо тлела в глубине собственного тела, наконец-то пробудилась. От дыхания Рейгара сыпались искры. А если уж он сосредоточиться…
— Шу-у-ух! — волна огня вырвалась из его груди, полностью испепеляя целый строй мятежных рыцарей.
— Если вы не хотите умирать, то я сам сожгу вас! Я — возрождённый дракон! Реинкарнация Эйгона Завоевателя и Балериона Чёрного Ужаса!
Охваченные отчаянием мятежники раз за разом выпускали в него тучу стрел, но древки сгорали в волне пламени. Рейгар продолжал идти, обводя взглядом фиолетовых глаз ощетинившийся строй врагов.
Там, куда он поворачивался, вспыхивал слепящий ярко красный свет, выдыхаемый из его рта. От его неспешного шага и даже обычного взора кожа покрывалась волдырями, железо прикипало к телу, а сердца обугливались…