Хроники былого и грядущего
Шрифт:
Но даже сейчас прорвалась лишь часть всадников, так как прямо им в «хвост» прилетел очередной сосуд, поджигая сразу десятки рыцарей и почти полностью отрезая пешие части армии восставших регионов. Грандлорды спешно отводили людей, чтобы не дать им всем бессмысленно сгореть. Были отправлены разведчики, чтобы найти новый путь через обходную, болотистую и лесистую местность, спасти ушедшую вперёд кавалерию и зажать войска Рейгара.
Тем временем, лоялисты разделили силы. Часть осталась защищать катапульты, которые временно прекратили обстрел, чтобы сделать поправку на передвижение основного войска мятежников. Наводчики пристально наблюдали
Оставшиеся люди Таргариена начали подготовку для сокрушения выживших рыцарей Баратеона, которые никак не желали признавать свою смерть.
Королевская армия откровенно опасалась их. Слишком уж крепкий орешек собрался на этом пятачке земли! Отважные и праведные бойцы Долины, угрюмые ветераны из Штормовых земель, но наибольший страх им внушали бородатые северяне, чьи огромные щиты казались каменными стенами, а двуручные секиры и клинки были способны до пояса разрубить человека в доспехах. Оставшийся без лошади великан «Скачущая Гора» Григор Клиган, стоял перед строем западных рыцарей, выкрикивал ругательства и потрясал своим двуручным мечом. Когда один из отрядов горячих дорнийских всадников, не выдержав издевательств, налетели на него, Клиган со своими людьми за секунды изрубил их на кусочки.
И всё же, просторцы и солдаты Королевских земель то и дело срывались с места и очертя голову кидались на закованных в броню рыцарей: то на северян, то на бойцов Долины или Штормовых земель, пытаясь отыскать слабое звено. Им довольно было один-единственный раз прорвать строй мятежников, чтобы одержать победу, и, понимая это, восставшие действовали с безрассудством фанатиков. Люди со сломанными мечами, с кровоточащими ранами, даже те, у которых кишки свисали до самых колен, рвались вперёд и набрасывались на врагов. Оттого лоялисты каждый раз безнадёжно увязали в грязи и рукопашной схватке, перерастающей в бойню, и, в конце концов, крики их командиров вынуждали солдат отойти обратно на равнину. Мятежники же, в свою очередь, падали на колени, едва не плача от облегчения и очередной, короткой передышки.
Тем временем, отправившиеся вперёд конные рыцари Моустаса и остальных грандлордов, выбрали тактику прямого удара. Им было плевать на потери, все они уже успели попрощаться с жизнью, ради спасения своих братьев, друзей и соратников, а потому всадники набрали максимальный разгон. Кони мчались галопом, едва справляясь с такой скоростью. Многие падали, когда копыта лошадей влетали в мелкие ямы или неровности ландшафта, кого-то сбивали стрелы врагов, но никто не останавливался.
Против них выстроилась глубокая линия копейщиков, позади которых Таргариен спешно расставлял тяжёлых, бронированных пехотинцев. Отдавая приказы он кричал так, что уже успел охрипнуть.
И они столкнулись. Хоть врагов было на порядок больше, но сила удара была такова, что строй моментально прогнулся, позволяя самоубийственной атаке увенчаться успехом. Хоть и небольшое, на общем фоне, количество всадников, сумело прорваться вперёд, устремляясь в сторону холма и катапульт.
Оставшиеся на поле боя рыцари мятежников, которые выжили, но застряли в толпе копейщиков и пехотинцев Рейгара, потеряв свою скорость, стали прикрывать товарищей, бросаясь на врагов и производя среди них катастрофические бреши. Перед собственной смертью, каждый кавалерист успел убить не меньше дюжины солдат.
Через миг холмы сотряс ядовито-зелёный взрыв.
Успех. Дикий огонь — козырь Таргариена, был побит, хоть и дорогой ценой.
Воины, что лоялистов, что мятежников, немедленно сдали назад, отступая подальше. Лошади в ужасе сбрасывали седоков и мчались прочь, не разбирая дороги. На людей посыпались горящие зелёным пламенем обломки катапульт, камни и куски тел других солдат и их коней.
В тот же миг, на северо-востоке, там, где строй упирался в исток глубокого ручья, впадающего в Трезубец, сир Барристан Селми повёл элитную тяжёлую кавалерию принца Рейгара, решив воспользоваться начавшейся из-за взрыва паникой на стоянке мятежников. На некоторое время воцарился хаос, и видно было, как войска северян вынужденно прогибаются, не в силах справиться со внезапным противником. Мечи и топоры вспыхивали на солнце. Но тут, неожиданно, конные войска мятежников начали появляться с другой стороны, что ввело лоялистов в смятение. Это выжившие остатки отправленных Моустасом на прорыв рыцарей, смогли подойти в качестве подкрепления.
Когда случился взрыв, ещё не все из них были добиты, так что, воспользовавшись суматохой и паникой, они направили лошадей в сторону единственного места, где был шанс укрепиться и выжить — к наскоро организованному лагерю своих союзников.
От внезапного удара со спины, группа Барристана была отброшена и понесла ужасающие потери. Сам Королевский Гвардеец был сильно изранен, но знаменитого турнирного чемпиона, известного добродушным нравом и порядочностью, не решились добить, а взяли в плен, наскоро связав руки, пока он находился без сознания.
Воодушевлённый успехом, Роберт Баратеон собрал тех рыцарей, которые ещё сохранили коней и мятежники начали, всё более и более уверенно, отвечать на нападения лоялистов контратаками.
Они врезались друг в друга, образуя бесформенную кучу, все били всех, едва отличая союзников от врагов, а потом изо всех сил мчались обратно, потому что их пытались обойти с флангов. Запыхавшись, бойцы в беспорядке вваливались в общий строй: копья поломаны, мечи иззубрены, ряды поредели. Под Баратеоном убили трёх лошадей. «Большого» Джона Амбера, привезли обратно его люди, лорд был сильно изранен, отчего вскоре умер, не приходя в сознание.
Солнце взобралось на самый верх и оттуда опаляло залитые кровью и Диким огнём окрестности Трезубца.
Рыцари Долины не могли сдержаться и яростно костерили дорнийцев, доставлявших им больше всего проблем, поражаясь их гибкой тактике. Они с завистью глядели на великолепных лошадей, которыми их всадники управляли, казалось, одной лишь силой мысли. Они больше не насмехались над их конными стрелками за то, что те искусны в обращении с луком. Многие щиты мятежников словно обросли перьями. Из кольчуг и доспехов торчали сломанные древки. В лагере набралось уже несколько тысяч раненых и мёртвых, пострадавших именно от стрел.
Остальные смотрели на ситуацию проще, ведь не были так зациклены на факте бытия лучшими конными войсками Вестероса, но никто не высказывался против. Экономили силы.
Устроенная взрывом паника понемногу сошла на нет. Да, Рейгар потерял свой козырь, но он успел его использовать, когда заживо сжёг несколько тысяч солдат основного войска своего противника и когда заставил его потратить свои самые сильные части армии — тяжёлую конницу, на прорыв, тем самым разменяв её на обычную пехоту.