Хроники черной луны
Шрифт:
Риам, маленький чернокожий проводник, вынырнул из леса, отряхнулся как собака. Показал жестами, что пора выходить. Я помог подняться Доре и подставил плечо. Еще два дня назад на предложение такой помощи она презрительно фыркнула, теперь же лишь тяжело вздохнула. Тропа нырнула в очередные заросли, скрыв спину Риама. Дождь пошел еще сильнее.
Крик я услышал и даже успел упасть, придавив к земле трепыхающуюся Дору. Мы долго лежали между мокрыми корнями, но ничего не происходило, никто не тыкал в нас копьями, и не пытался запрыгнуть на спину. Попросив дору не вставать, я тихонько прямо на коленях прополз вперед и выглянул из-за куста. Нашего проводника нигде не было, зато посреди тропы зияла огромная яма с краями прикрытыми ветками. Опустившись на живот, я подполз ближе и заглянул вниз. Тело Риама проткнуло
Мы бы наверно прошли мимо, если бы не услышали треск барабанов. Боясь нарваться на новые ловушки, сошли с тропы и пробирались рядом, иногда сверяясь с ней, что не сбились с направления. Местность стала более сухой и пошла в гору, равнина закончилась. Встречалось все больше камней, большие овраги. Из одного из таких оврагов мы и услышали барабаны.
– Вовремя. Еще чуть-чуть и могли бы не успеть, или еще хуже пройти мимо. Это хороший знак.
– Мой оптимизм не передался Доре. Она лишь кивнула в ответ. Мы уже привычно опустились на четвереньки и поползли к краю оврага. Там залегли, спрятавшись за камнями. Наклонившись к самому уху, Доры я прошептал.
– Что бы ни случилось - молчи. Нас послали сюда все увидеть, запомнить и рассказать. Мы ни во что не вмешиваемся. Ты поняла?
– Да.
Выдав даже такой короткий звук, она закашлялась, глуша звук рукавом плаща. Ее кожа с вчерашнего вечера сильно пожелтела. Лихорадка неотвратимо забирала мою юную спутницу, но я не в силах был ей об этом сказать. А она сама измученная и уставшая ничего уже не замечала. Может это и к лучшему. Барабаны внизу оживились, и я подполз к самому краю, стараясь ничего не упустить. Капюшон я надвинул пониже, чтобы блеск кольца меня не выдал.
Овраг был глубокий, с крутыми каменистыми склонами, почти идеально круглой формы, за что его наверно и выбрали. Направо от меня дно оврага повышалось, к нему из джунглей выныривала хорошо нахоженная тропа. Людей в овраге было немного. Зрителей на такие церемонии не приглашают. И, конечно же, все внизу были черными как ночь. Хотя от проводника они отличались сильно. Высокие, стройные, сильные. Явно из другого народа, чем бедный недоросток Риам.
Посередине оврага было вбито несколько высоких факелов, разгоняющих подступающую темноту. Вокруг них столпились пять барабанщиков, выбивающих резкий, слегка плавающий ритм. Барабаны наверняка из человеческой кожи - это мы уже знаем. Чуть глубже в овраге стояла еще группа факелов и люди вокруг нее были намного интересней.
Боком ко мне сидела сгорбленная скукоженая старуха. Редкие волосы колтуном болтались на затылке. В него были воткнуто пара длинных красивых перьев неизвестной мне птицы. Из одежды на ней была только короткая юбка из шкуры какого-то пятнистого зверя. Всю узкую впалую грудь закрывали украшения из раковин, зубов и деревянных палочек. Насколько я помню местные обычаи, это украшение в купе с перьями означало весьма высокий ранг в иерархии племени. Что-то вроде советницы вождя. Бабка сидела, склонившись почти до земли. Изредка она заходилась утробным кашлем и била себя в грудь скрюченной ладонью.
Напротив нее на коленях сидела молодая девушка. Довольно красивая, по меркам черных. Из одежды на ней не было ничего, но это ее ничуть не смущало. Она безучастно смотрела в черное небо. Было похоже, что она находиться под действием какого-то сильного наркотика. За ее спиной стояли два рослых война, в набедренных повязках. Наверняка они девчонку и привели.
Последнего человека в этой компании и человеком то назвать было сложно. В плаще из шкур, с деревянной маской на лице он был похож на чудовище, вылезшее из подземного мира. Громко подвывая гортанным голосом, он скакал вокруг старухи и девушки. Изредка подскакивал то к одной, то к другой и вырывал из их голов по пучку волос. Крутил их в руках, ревел, скакал и напоследок пихал в горшок, стоящий на маленьком костре. Так продолжалось довольно долго, шаман скакал, старуха кашляла, войны и девушка были неподвижны. От скуки и чтобы не заснуть я начал считать количество ног у белого паука нарисованного на лысой голове шамана. И вдруг он замер прямо у своего котла. Как по команде смолкли барабаны. Шаман подошел к одному из воинов, схватил его за шею, нагнул и повел к горшку. Дальнейшее меня несколько ошарашило.
Я отполз чуть назад и повернулся к Доре. Сначала мне показалось, что она просто спит. Окликнув ее и не получив ответа я прикоснулся к нежной щеке. Тело почти успело остыть. Желтая лихорадка убивает очень быстро. Впервые за много-много лет я заплакал. Сначала аккуратно вынул кольцо из ее головы, завернул в чистую тряпку и убрал на дно дорожного мешка. Положил тело на спину, обсыпал толченым редонием. Я держал его именно на такой случай. Высек искру огнивом и отскочил. Огонь занялся сразу, охватил все тело и скоро на земле остался лишь серый пепел.
– Прощай девочка.
Я переночевал тут же, у собранного в кучку пепла, а с первыми лучами солнца двинулся в обратный путь. Храм сделал правильно, что послал сюда хрониста. Только я, с моей совершенной памятью, смогу рассказать о каждой детали, воспроизвести каждый звук и каждое движение ритуала переселения души, ритуала Кху - как зовут его местные, и тогда смерть Доры будет не напрасной.
Джунгли пропали разом. Только что я чужими глазами смотрел на мокрые корни под ногами, и тут же вижу деревянный настил почти у самого моего носа. Отвратительно воняющая лужа растеклась у лица. Видимо во сне меня вырвало. Не менее отвратительная лужа разлилась у ног - еще лучше. Вдобавок обмочился. Взяв горшок, я перевернул его над лампой. Остатки редония высыпались, вспыхнули и унесли меня в новое путешествие.
Сон четвертый. Последняя ночь с Хельгой.
Туман изредка пробовал заглянуть в окно, но, только втянув щупальца, пугался и убегал обратно. За то там за окном он стоял сплошной стеной, скрывая и лес и горы и проходящую внизу дорогу. Где-то внизу раздавались голоса, кто-то ругался. Изредка где-то в глубине тумана лаяла собака.
– Почти как в долине, только не желтый - я вытянул руку в окно и попытался схватить белесый клок пожирнее. Туман дернулся - не дался.
– Точно как в долине. Такой же живой. Как думаешь, почему он меня боится?
– Потому что ты сильнее. Туман умный, он чувствует это. А может испугался твоего вида.
– Хельга засмеялась и завернулась в одеяло до самого подбородка. Было очень непривычно смотреть на ее голову без единого волоска, зато с впившимся как живое кольцом. Мы целый день провалялись в постели, изредка прерываясь на еду, но я так и не смог привыкнуть.
– Расскажи еще раз, что тебе снилось.
– Я уже рассказывал много раз. Сначала ты, потом этот, хронист. Сначала на каком-то острове потом в джунглях.