Хроники Дерини
Шрифт:
— Ах, это только милорд Яред со своими добрыми друзьями, графом Марлийским и его людьми... «Мальчик, принеси вина для графа Марлийского. Брэн Корис пришел к нам на помощь. Принеси вина, парень. Покажи, что ты уважаешь графа Марлийского!»
Морган замолчал. Когда он опять начал говорить, голос его звучал значительно глуше, и слушателям пришлось подойти ближе, чтобы расслышать его слова.
— Войска Брэна Кориса соединились с нашими. Королевские голубые знамена Марли смешались с кассанскими спящими львами. Все хорошо. Но что это? Солдаты Брэна Кориса обнажили мечи!
Глаза Моргана открылись, в них стоял ужас; голос поднялся чуть
— Не может быть! Это же предательство! Люди Брэна Кориса с фурстанским оленем на щитах! Они убивают наших людей! Они несут смерть в кассанские ряды! Милорд! Милорд Маклайн! Спасайтесь! Марлийцы напали на нас! Измена! Бегите, бегите, ваша светлость! Мы окружены! Ох, милорд, мы окружены!
Вскрикнув, Морган уронил голову на грудь и затрясся в горьких рыданиях. Келсон хотел коснуться его плеча, но Дункан остановил короля, покачав головой.
Наконец Морган затих и вновь поднял голову; в его серых глазах была пустота, мучительная безысходность, щеки ввалились. Сейчас он был похож на человека, заглянувшего в ад. Глядя невидящими глазами куда-то вдаль, он снова зашептал:
— Я вижу, милорд герцог повержен ударом меча...
Дункан чуть не вскрикнул.
— Я не знаю, убит ли он. Меня сбили с коня и почти раздавили, но я увернулся... Я притворяюсь мертвым,— Морган вздрогнул и продолжал, подавив новый приступ рыданий: — Я лежал рядом с мертвым рыцарем и весь измазался в его крови и не шевелился. Скоро бой кончился и настала ночь, но все равно было опасно. Марлийцы увели пленных, а тяжело раненных добивали торентские гвардейцы. Кого убили, кого заковали в цепи — никто не уцелел. Когда все затихло, я выполз из-за моего мертвеца. Я помолился за его душу — он ведь спас меня от смерти.— Лицо Моргана исказилось; он поднял с груди мальчика шелковый обрывок знамени.— А потом я увидел у него в руках это... И взял, в доказательство того, что видел, и побрел в ночь. Две, нет, три лошади околели подо мной, пока я добрался до ворот Дхассы.
Глаза Аларика оживились, и Дункан подумал, что он выходит из транса, но странный голос зазвучал вновь, а на губах Моргана появилась напряженная улыбка:
— Я выполнил свой долг. Король знает о предательстве Брэна Кориса. Если милорд Яред мертв, его величество отомстит за него. Боже... храни... короля.
При этих словах голова Моргана упала на грудь, и теперь Дункан не остановил Келсона, когда тот дрожащей рукой дотронулся до плеча Аларика. Через несколько мгновений тело Моргана, казавшееся окаменевшим, обмякло, и он глубоко вздохнул; из его руки выпал кусок шелка, который он сжимал. Открыв глаза, он посмотрел на неподвижно лежащего мальчика, вспомнил весь пережитый им ужас и провел ладонью по его лбу. Не убирая руки, Морган снова на мгновение прикрыл глаза, а открыв их, встретился взглядом с Келсоном. На его щеках еще не высохли слезы, но он не отирал их.
— Тяжкую весть принес он вам, мой принц,— сказал Морган.— Да и нам всем тоже.
— Уж конечно, известие об измене никого не может обрадовать,— прошептал Келсон, пряча глаза.— Вы-то в порядке?
— Только немного устал, государь. Дункан, сожалею о твоем отце. Я надеялся, что мальчик знает больше о его судьбе.
— Я его единственный оставшийся сын,— грустно прошептал Дункан.— Мне следовало быть рядом с ним. Он был слишком стар, чтобы самому возглавлять войска.
Морган кивнул, понимая, какие муки испытывает его кузен, потом осмотрел столпившихся вокруг лордов и епископов. Два кавалера подошли,
Но к его удивлению, собравшиеся больше не избегали встречи с его взглядом. Даже епископы, переминаясь с ноги на ногу, нервно теребя рукава своих сутан, не опускали глаза. Генералы и представители знати тоже смотрели на Моргана по-новому, еще более почтительно, и хотя не без страха — но с доверием. В сущности, сейчас здесь не было ни одного человека, который не преклонил бы колена перед Морганом, пожелай он того, невзирая на присутствие короля.
Только на Келсона, спокойно отряхивавшего пыль с колен, магия, казалось, не произвела никакого впечатления. Гнев, а не страх, и уж совсем не смирение было в его движениях, когда он вышел из-за Моргана и обратился к своим подданным:
— Как все вы понимаете, джентльмены, известие об измене Брэна Кориса чрезвычайно поразило и разгневало меня. И утрата герцога Яреда будет ощущаться всеми нами еще много лет.— Он с теплотой посмотрел на Дункана, но священник опустил голову.— Но я полагаю, нет никаких вопросов о том, что должно сделать сейчас, — продолжал король.— Граф Марлийский связал себя с нашим злейшим врагом и повернул оружие против своих. Он должен понести кару.
— Но кто для него свои, государь? — прошептал епископ Толливер.— Кто мы, каша из людей и Дерини или полу-Дерини? Где разделительная черта? С кем правда?
— Правда с тем, кто служит правде,— мягко сказал Кардиель, повернувшись к своим собратьям.— Будь он человек, Дерини или полу-Дерини. Это то, что заставляет нас выбирать между добром и злом. Это не в плоти нашей, а в душе.
— Но все мы такие разные.— Толливер со страхом взглянул на Моргана.
— Это не так уж важно,— сказал Кардиель.— Люди мы или Дерини, нас объединяет сегодня общая цель. И это важнее, чем кровь, чем присяга или чары, которыми кто-то может защищаться от врагов. Мы уверены, что Свет — с нами. А те, кто служит Тьме,— наши враги, все равно, какой они крови и подданства, пользуются или нет чародейством.
Другие епископы, кроме Арилана, только молча переглядывались. Кардиель, окинув взглядом их лица, с поклоном обратился к Келсону:
— Я и мои братья будем с вами, сколько станет наших сил, государь. Изменило ли известие о Брэне Корисе ваши планы?
Келсон, благодарный епископу за его содействие, покачал головой.
— Думаю, нет, ваше преосвященство. Я советую всем вам пойти поспать и сделать необходимые хозяйственные распоряжения. Завтра мне понадобится ваша помощь.
— Да, но мы — не военные люди, государь,— слабо возразил старый епископ Карстен.— Что мы можем...
— Так молитесь за меня, ваше преосвященство. Молитесь за всех нас.
Карстен открыл рот и закрыл его снова, как рыба, выброшенная на берег. Поклонившись, он отошел к своим собратьям; через минуту все они повернулись и направились к дверям. Когда они ушли, Нигель и генералы вернулись к своим картам и возобновили прерванное обсуждение. Келсон видел, как Морган, посадив Дункана у окна и несколько минут поговорив с ним, тоже направился к столу. Снова зашелестели бумаги; то тише, то громче звучали голоса. Келсон, покинув совет, медленно подошел к одному из очагов.