Хроники хвостатых: Ну мы же биджу...
Шрифт:
Ёко усмехнулась.
– На мели он... Откуда у тебя вообще такие деньги?
– А шут их знает... – парень пожал плечами. – Остались с последнего путешествия, наверно...
– Брось, Шио! – встряла вдруг Сейрам. – Портовые девки с Последнего мыса только цехинами и берут.
Кицунэ хмыкнула и внезапно расхохоталась. Стоило догадаться самой, зная, насколько Шукаку во всех смыслах любвеобилен.
– Ай-ай-яй... – девушка снова покачала головой и посмотрела в сторону немного нервно улыбающегося тануки. – И не жалко тебе?
– Жестокой кицунэ не понять порывов моей
– Полцехина за любовь, пол на заколочки.
Монетка играла в её ладони, быстро перемещаясь между пальцами, улыбка была нежной и ласковой, а глаза томно прикрыты.
– Дорого берёшь, красавица, – не растерявшись, подыграл тануки, с видимым удовольствием поймал подлетевшую в воздух монету и упрятал в самый прочный и незаметный внутренний карман.
Кицунэ фыркнула.
– Я ещё и продешевила.
– Ну, не сказал бы...
Вообще-то, они оба были правы.
На Последнем мысе, самой дальней оконечности мира людей, все ночные бабочки весёлого квартала брали за свою любовь не меньше трёх цехинов, не считая щедрых подарков от довольных клиентов, но вот в стране Огня за ту же сумму, коль найдётся поблизости меняла или же ювелир, которому реально продать кусок драгоценного металла – материала монеты, можно было купить целый бордель на всю ночь.
Гаара морщился и шипел сквозь стиснутые зубы, но ничем другим не показывал, насколько ему больно. Казалось, что в кожу впиваются раскалённые иглы – всё ныло, жгло, горело. Некоторые бы поразились такой выдержке, но Юмии было не до того: мази оказалось катастрофически мало, поэтому девушка тоже шипела, по-змеиному и с лёгкой досадой. Шио приказала ей обработать ожоги, значит она обработает.
И неважно, что Ёко никогда ей не приказывала по-настоящему.
– Эм... извините...
Орочи даже не повернулась к мнущейся Хинате, не желая отвлекаться, но Собаку обратил внимание на пробившийся к сознанию голос и даже открыл глаза. Хьюга стояла слева, заминаясь и переступая с ноги на ногу, и держала в руках маленькую невзрачную баночку. Девочка определённо пыталась что-то сказать.
– Вот... целебная мазь... – наконец произнесла Хината.
– От ожогов? – уточнила Юмия.
– Ну... от всего, вроде...
– Открой.
Как только крышечка была снята, воздух наполнился густым травным ароматом, щекочущим нос желанием чихнуть. Восьмихвостая сочла это хорошим признаком, но всё равно тщательно осмотрела серовато-белую густую субстанцию с зеленоватыми вкраплениями на предмет нарушения консистенции и иных дефектов, могущих испортить свойства и качества лекарства. Не обнаружив ничего подобного, Орочи дала Хинате сухое указание смазать на левой руке Собаку те места, которые ещё не были обработаны, а сама занялась правой, решив остатки своей мази потратить на наиболее повреждённые участки кожи.
Гаара вздрогнул от перемены ощущений: к выверенным до миллиметра касаниям мертветски ледяных и безжизненных пальцев Юмии прибавились другие, мягкие и робкие, просто до безумия осторожные.
То, что Хината обрабатывала его раны, было чуть более странно, чем сам факт наличия оных и того, что кому-то есть до этого дела. Тануки снова закрыл глаза, расслабляясь и отгоняя слишком грузные мысли, что было неосознанно верным решением. В противном случае, Хьюга смущалась бы ещё больше.
Киба повертел головой. Предыдущий бой был невероятно захватывающим, диким, в нём чувствовалось то самое, звериное, что есть в клане Инудзука. Так что совсем неудивительно, что парень не на шутку увлёкся; даже Акамару у его ног перестал пятиться и жаться к ступне и пару раз тявкнул. Но вот теперь из-за этого он потерял из виду Хинату.
Так-с, вон песчаники, вон группа Наруто, вон та группа девчонок из Дождя, две из которых уже отыгрались. Их плащи, похожие на крылья гигантских летучих мышей, загораживали обзор, но вряд ли сокомандница там.
Так где же? По запаху не найти, всё перемешалось...
Инудзука озадаченно почесал затылок и повернулся к не потерявшемуся товарищу по команде.
– Шино, не знаешь, где Хината?
– Важно это, несомненно, но не о том должен думать ты сейчас, – как обычно несколько витиевато отозвался Абураме.
Шино больше ничего не сказал, но собачник сразу же его понял. А когда посмотрел на табло, ему захотелось рассмеяться. Но вместо этого Киба только усмехнулся с пренебрежением. В противники ему достался самый слабый ниндзя их курса!
– Пф... Да это ж Наруто. Я его в два счёта!
Но и на это у Абураме нашлось собственное мнение, которое тот не преминул проникновенно озвучить:
– Противника своего недооценивая, под удар подставляешь себя ты.
– Эй, очнись! – Инудзука махнул рукой. – Это же На-ру-то Уд-зу-ма-ки, с ним только идиот не справится, да и Шикамару, если ему лень станет.
– Так иди ж тогда.
И то верно, заболтался, да и с кем – с Шино! Расскажешь, не поверят. Поэтому Киба, выбросив из головы всё лишнее, спрыгнул вниз, прекрасно зная, что Акамару и без зова следует за ним.
В конце концов, никуда Хината из этого зала не денется.
– Спасибо, – сухо поблагодарил Гаара. Впрочем, он всё произносил без интонаций почти, не умея разговаривать по-другому, так что судить по этому об искренности его благодарности было бы в корне неверно. Юмия не отреагировала – она как раз заканчивала перевязку правой руки, а Хьюга ответила робкой улыбкой и украдкой вытерла неловко выпачканные в мази руки друг о друга. И ещё покраснела почему-то. Но Собаку уже успел отметить, что краснеет девочка часто. По поводу или без него он точно не знал, так как весьма смутно представлял, из-за чего люди обычно краснеют. Однако парень определил для себя, что краснота лица делится на два типа: первый – мерзкая и отталкивающая, как у замахивающегося пустой бутылкой пьяницы, а вторая – лёгкая и чем-то даже приятная глазу. Второй тип тануки впервые увидел всего лишь тридцать шесть секунд назад на лице Хинаты.