Хроники империи, или История одного императора
Шрифт:
Но военные неурядицы являлись только половиной беды. Барден чувствовал, что сам начинает сдавать. Случалось, что в течение целого дня он вообще с огромным трудом мог связно соображать и, тем более, говорить, и больше всего ему хотелось провести такой день в постели и, желательно, закрыв глаза и в уединении. Голова болела нестерпимо, и ему приходилось пробиваться сквозь боль, чтобы решать ежедневные, ежеминутные дела. Счастье, что рядом всегда был Альберт, который с полувзгляда угадывал его состояние, и брал часть забот на себя. Решениями остальных проблем, по большей части военных, занимался Марк, если только находился неподалеку и мог оторваться от своих собственных неурядиц.
Так получилось, что в последние
Однако, судьбоносные для империи решения по-прежнему принимал Барден. И одно такое решение созрело в его голове к началу апреля.
Два дня он потратил на составление послания, причем практически безвылазно провел все это время запершись в своем кабинете. Потом он заявил Альберту, что желает видеть Марка.
— Отыщи его, — велел он. — И пусть прибудет во дворец, если он поблизости от Эдеса. Если нет, скажи, где он, я сам к нему поеду.
Альберт был озадачен таким распоряжением, но спрашивать и уточнять не посмел, отправился на поиски Марка. Тот нашелся в загородном дворце, где зимовала Эва с годовалыми близняшками, и куда он приехал, воспользовавшись зимним затишьем и выкроив несколько относительно свободных дней. После трудных родов Эва все больше хворала, ей требовался покой, и потому она удалилась в загородную резиденцию, забрав с собой, разумеется, и детей, и их нянек, и несколько своих служанок. Видевший ее мельком Альберт отметил, что она очень уж худа и бледна, но по-прежнему очаровательна. Дети ее были тоже прелестны: румяные, соломенноволосые крепыши, похожие друг на друга до последней черточки, исключая цвет глаз. У старшего, Иссы, были они светло-голубые, как у матери, а младший, Аскольд, унаследовал темно-янтарную, с рыжиной, желтизну глаз отца и деда. Последнее обстоятельство, кстати, несколько удручало Бардена, который желал бы видеть именно в старшей ветви проявление сильной крови старинного рода. Оба мальчишки отличались буйными характерами, не могли и минутки полежать и посидеть спокойно, все время крутились в кроватках и норовили куда-нибудь уползти, а по ночам не давали нянькам спать — голоса у них были весьма зычными, и они с удовольствием демонстрировали это окружающим.
Выслушав повеление отца, Марк без колебаний оставил Эву и сыновей, немедленно собрался и отправился в Эдес. Барден уже ждал его и пребывал в явном нетерпении, расхаживая по маленькой гостиной, которая прилегала к его спальне.
— Отец? — Марк остановился в дверях и чуть поклонился. С мороза щеки его раскраснелись, а припорошивший плечи снег не успел растаять — настолько стремительным было его шествие по дворцу.
— Заходи, — ответил Барден.
Марк вошел в комнату, на ходу снимая перчатки. Движения его были быстрыми, но отнюдь не поспешными. Какая-то взрослая расчетливость появилась в них. Вообще он очень возмужал, перестал быть юношей, и произошло это как-то резко, рывком — после того, как вернулся из медейского плена. В одиночку он прошел через территорию Медеи и сумел добраться до своих. О том, что довелось ему испытать в пути, он не рассказывал или рассказывал весьма скупо, но видно было, что пришлось ему солоно. Узнав о его возвращении, Барден ощутил неприятный холодок в груди, от которого не мог избавиться до самой первой встречи с сыном. У Марка, разумеется, имелись собственные взгляды на жизнь и, понимая и принимая все государственные нужды, он все же мог истолковать отказ отца
— У меня есть для тебя поручение, — медленно проговорил Барден, глядя теперь исподлобья на сына. — Неприятное, трудное, но больше мне обратиться не к кому.
— Я слушаю, — сказал слегка удивленный Марк. Показалось ему, что отец будто бы оправдывается, а такого за ним не водилось.
— Тебе нужно будет поехать в Медею и передать письмо Тео Тиру.
— Что? — Марку показалось, что он ослышался. — Я поеду в Медею? К Тео?
— Да.
— Как официальный посланник? Меня схватят в два счета.
— Никакой официальности, — возразил Барден. — Ты возьмешь с собой двух сопровождающих, но не будешь ни афишировать свои намерения, ни называться настоящим именем, пока не доберешься до самого Тео. Учти, ты должен передать это письмо лично ему в руки.
Марк немного помолчал, осмысливая поручение, и спросил:
— Могу я спросить, что такого в этом письме, если ты не желаешь отправить его с обычным гонцом?
— Предложение мира и просьба о личной встрече.
— Безымянный! — вскричал Марк, и глаза его недоверчиво расширились. — Ты говоришь о мире, отец?
— Да, я говорю о мире, — сумрачно сказал Барден и нахмурился. — Так или иначе, с этой войной надо кончать. Нам ее не выиграть.
Изумленный до последней степени, Марк не нашелся, что сказать. Упрямство императора стало притчей во языцех, любое начатое дело он доводил до конца, и не было еще случая, чтобы он менял однажды принятое им решение.
— На каких условиях ты хочешь заключить мирный договор? — медленно спросил Марк.
— На условиях, что каждый остается при своем.
— И ты думаешь, что Тео согласится на это?
— Вот об этом, — чуть усмехнулся Барден, и это была лишь слабая тень его волчьей усмешки, — я и хочу побеседовать с ним лично.
— Боюсь, он потребует отступного, — сказал Марк. — Удача теперь вроде бы на его стороне.
— Поживем-увидим. Вот, возьми, — Барден протянул сыну запечатанное личной печатью письмо. Марк взял его, но вдруг заколебался.
— Когда мне выезжать?
— Как можно скорее, по возможности уже завтра. Сейчас по дорогам нелегко проехать, но ты уж постарайся. Лучше бы увидеться с Тео до того, как стает снег и снова начнутся маневры.
— Хорошо, тогда я отправлюсь завтра. Но, отец, я все-таки не совсем понимаю, почему именно я…
— Потому что, — проговорил Барден жестко, прищурив желтые глаза, — ты являешься лучшим гарантом моих добрых намерений.
После этих слов Марк слегка побледнел. Снова отец делает из него ставку в военной игре!.. А ведь когда-то, на какой-то момент ему показалось, что император перестал видеть в нем только лишь орудие своей власти.
— Хорошо, — повторил Марк ровным тоном, справившись с волнением. — Кого я могу взять с собой?
— Кого выберешь сам.
— Я могу теперь идти?
— Да, Марк, иди.
Как всегда, у них не нашлось слов, чтобы сказать их друг другу при прощании. Впрочем, точно так же они расставались и с супругами. Марк часто, когда возникали неотложные дела, уезжал неожиданно, не сказав Эве ни слова, даже не поцеловав ее и не повидавшись с ней. Так же всегда поступал и Барден.
И сейчас Марк не стал терять времени на возвращение в загородный дворец. Ему нужно было найти двух спутников, на которых он мог бы положиться в далеком и трудном путешествии, и позаботиться о самом необходимом для поездки: лошадях, теплой одежде, съестных припасах и прочем.