Хроники любви: повесть и рассказы

Глебова Римма

А коты всегда возвращаются в свой дом, куда бы ни закинула их недобрая судьба.

Но характер Милорда с тех пор изменился. Он ни за что не желал оставаться один дома, и Марго водила его всюду с собой на поводке. И еще Милорд стал лучше относиться к Юдит, видимо из соображений: подруга хозяйки и его подруга — и всегда устраивался у нее на коленях во время чаепития. Чем Юдит была очень горда. Но что случилось с котом, когда он пропадал несколько дней, старые леди так и не узнали. Об этом мог им рассказать разве только племянник. Которому пришлось еще долго залечивать свои… повреждения.

ПОДРУГА КАМЕЛИЯ

Мою подругу зовут Камелия. Красивое, но удивительное

имя. Сразу вспоминается «Дама с камелиями» — стоит у меня на книжной полке, заново когда-то переплетенная, всегда можно перечитать, если время есть. Времени никогда нет. Та «Дама», книжная — стройная, томная и загадочная. Она крутила мужчинами, как хотела, и они ей с радостью подчинялись.

Камелия не томная и не стройная. Рыхлая и полная, с блекло-голубыми глазами и неопределенного цвета волосами, зачесанными, как придется, часто задумчивая (отчего, от каких забот, непонятно). Может, она когда-то была другой, тонкой и стройной, но я ее такой не знаю. Загадочность на нуле. Она простая и понятная. Как яблоко. Как апельсин. На таких предпочитают жениться мужчины. Такие не взбрыкнут вдруг, как норовистая лошадка, всегда тихие и спокойные, без сюрпризов. Моя Камелия незамужняя. Сказала один раз: «Была когда-то. Давно». И всё, больше не распространяется. Но я не вижу в этом никакой тайны. Потому что сильно подозреваю, что «не была». Но говорить ей так, естественно, неудобно. Не те годы уже. Чтобы под сорок, и «не была» — какая же нормальная женщина так скажет. Но я не копаюсь, с лишними вопросами не пристаю. Я знаю, что она любит почитывать в интернете женские журналы, про любовь-семью-секс, и иногда шлет мне ссылки — я их тут же удаляю, мне неинтересно. Пусть сама читает, если ей надо. Я ее и научила некоторым интернетовским премудростям — письма писать, погоду смотреть, ссылки отправлять и прочей ерунде.

Она в тишине своей крошечной квартирки и развлекается, после нудной клерковской работы в небольшом банке. А в квартирке изрядный бедлам, похоже, хозяйка уборкой не слишком озабочена.

Мы с ней познакомились не так давно, но как-то быстро сдружились, хотя, вроде, у нас мало общих интересов. Но я, в силу своей специфической работы, привыкла общаться с разными людьми и всегда найду «свой интерес». С Камелией было нескучно, она довольно начитанная, а после освоения, с моей помощью, интернета, стала даже в какой-то мере «продвинутой».

Я люблю к ней приходить, отвлечься и отстраниться на время от своих шумных домашних, которых, на мой взгляд, уже слишком много. Сын Робик — студент-первокурсник, — значит, друзья приходят и музыку врубают, еще кот Билан — его привел с улицы Робик, и такса женского рода Жасмин — её когда-то притащил тоже сын, любитель животных. Ну и Карен, муж. Он из всей компании самый уравновешенный и адекватный. Но тоже нуждается в моей заботе, не говоря об остальных.

Это мой первый и единственный брак, и сравнивать мужа мне не с кем, а потому я считаю его почти идеалом. Носки не разбрасывает и тарелку после себя вымоет. К тому же деньги зарабатывает. Так что я, можно сказать, благоустроена. А он, между прочим, во втором браке (наверно, в нем и научился прилично себя вести). О первом, очень давнишнем браке, Карен не рассказывает. «Так вышло, по глупости, ошибка молодости», — это всё, что я слыхала от него. И только однажды. Больше мне узнать не удалось, несмотря на наводящие «хитрые» вопросики, Карен был как утес — недоступный, но только в этой теме.

Я со временем успокоилась — было, так было, хотя иногда ощущала наше как бы «неравноправие». У него имеется за спиной нечто, мне неизвестное, а у меня ничего — как в первый раз в первый класс, и так навсегда.

* * *

Камелия бывала у меня дома, но не часто — я не особенно люблю, когда ко мне приходят, я всегда чем-нибудь занята, или кухней — жаждущих поесть хватает, или сижу, пишу статьи по своей работе. Еще в первый раз Камелия походила по квартире, разглядывая картины на стенах, и спросила: «А фотографий почему у тебя нет? Покажи, я твоего мужа не видела, и сына, у тебя есть альбом?».

«Потом, — ответила я, — у меня всё

в компьютере, а его включать надо, побегу в кухню, котлеты сгорят!». Так и не показала, пришел сын, голодный, как всегда. Камелия на него посмотрела… как-то очень пристально, но Робик только вежливо поздоровался с ней и удалился к котлетам. А Камелия скоро ушла, поняла, что мне не до нее. Наверно, я недостаточно уделила ей внимания, но у меня действительно только картины, какие фотографии на стенах, зачем?

Я как-то говорила мужу о новой подруге, но он отнесся индифферентно, только заметил: «Ты вроде не очень склонна к трате времени на подруг. А как ее зовут?». Я назвала, добавив: «Какое красивое имя, правда?» Карен, после некоторой паузы, заметил: «Имя еще ни о чем не говорит. А откуда она взялась у тебя?» Я стала вспоминать, откуда. «А, в очереди к зубному врачу»

Ну да, я сидела в очереди, зуб ныл, впереди еще было три человека. Рядом со мной место освободилось, и села женщина. Сама первая заговорила со мной, такая она была участливая и доброжелательная, мы познакомились, она пригласила заходить, написала на бумажке свой телефон, а я дала ей свою визитку. Когда я вышла из кабинета, и искала ее глазами, новой знакомой не было. А ведь у нее сильно зуб болел. Видимо, не могла долго ждать своей очереди.

Она мне позвонила. Так мы и подружились. Я с ней отдыхала от суеты, отключалась от своих психологических «задачек», которые сами лезли в голову, мы смотрели модные журналы, ходили иногда в театр. Что мне в ней импонировало, так это ее настойчивость: если надо что-то сделать, куда-то пойти, она сделает и пойдет, и ничто не остановит, никакое препятствие. Как-то мы собрались в театр, я заехала за ней, и вдруг полил дождь. «Куда это мы потащимся в такую погоду, у меня и зонтика нет, машина далеко стоит… черт с ними, с билетами», — заныла я. Но всё напрасно. Зонтик запасной нашелся, передо мной уже открылась дверь, и мои возражения были бесполезны.

Как-то Камелия явилась вдруг, даже без предупреждения, сказала, что была неподалеку, а я подумала, что она просто любопытная, как все женщины, особенно одинокие, им чужая жизнь интересна. Камелия была, как всегда, в шляпе с большими полями и в дымчатых очках, и она даже по приходе этого убранства не снимала, наверно полагала, что так импозантнее выглядит — с чем я даже согласна. Карен был на работе, а Робик дома, собирал рюкзак в турпоездку с друзьями, и бегал туда-сюда — он ведь никогда не помнит, где у него что находится из вещей, любимая рубашка может обнаружиться в кухне на стуле, а пресловутые носки в углу ванной и нестиранные, разумеется, кто ж их там увидит. Неаккуратный — не удалось приучить, с детства упирался, не хотел собирать свои игрушки. Но это такие мелочи. Робик замечательный. Меня иногда приводит в ужас мысль, что его могло бы у нас не быть.

Камелия опять глядела на бегающего Робика, ну да, своих детей нет, так на чужого посмотреть. Когда он, наконец, упаковав рюкзак, убежал — он же всегда и всюду на грани опоздания, точно как Карен, Камелия спросила:

— Он совсем на тебя не похож… На мужа, наверно?

И опять спросила про фотографии, дались ей они. На компьютере висела незаконченная статья, и мне не хотелось отвлекаться. Я сказала, что с файлом этим у меня что-то случилось, как-нибудь, в другой раз, я найду старый альбом.

Не хотелось мне ничего показывать, ни ей, и никому другому. Там Робик с нами, начиная с трех лет, а до этого ничего. Словно он родился у нас сразу трехлетним. И зачем мне ненужные вопросы?

* * *

Он стоял в сторонке, такой карапузик, с рыжеватыми, еще слабыми волосиками, и светло-голубыми круглыми глазами. Увидел нас… и бросился к Карену, обнял его за колени и смотрел молча снизу вопросительно и… неотступно. Выбора он нам не оставил сразу. Я поразилась, как мальчик похож на Карена, прямо одно лицо. Только глаза другого цвета, у мужа карие, а у мальчика светло-голубые. Сказала Карену об этом, он довольно улыбнулся. «Это же хорошо, что похож, это замечательно!». Он улыбался и рассматривал мальчика, взял его на руки, и на лице малыша разлилось такое блаженство.