Хроники Нордланда: Кровь Лары

Свидрицкая Наталья

– Когда прикажет, тогда и буду. – Бестрепетно ответил Шторм. – Всё? Ты меня достала. – Повернулся и пошёл. Несколько секунд Барр готова была натравить на него пса, но сдержалась: Шторм вполне мог убить её собаку, а пса Барр искренне и нежно любила, напитала его своей магией, создав в нём резерв магических сил. Пёс был не только питомцем и другом, но и талисманом, даже оберегом. Рисковать им Барр не могла… Но и спустить это наглому эльдару так просто она не могла тоже.

Впрочем, это потом… А пока – она в тупике, и что бы сегодня ни пыталась сделать, всё не получалось или получалось кое-как… Ну, это ещё не конец света. Хотя мысль о том, что проклятая девка по-прежнему готовится к свадьбе и торжествует про себя, была противна.

Помимо

страха перед Аяксом и желания получить сотню дукатов, Доктора очень грела мысль о том, что какую бы судьбу ни уготовил Аякс Марии, смерть девушки в любом случае будет страшной и долгой. И вот что удивительно: он был уверен, что дитя Марии – от Гора; но ни на секунду не допустил и мысли, что Гор может что-то испытывать к своему ребёнку. Доктор считал, что жестокость по отношению к «дристунам», его презрение к ним, как-то возвышает его над лицемерно сюсюкающим быдлом. Отрицая всякую нежность и даже снисходительность к детям он, Доктор, проявляет ум, смелость, оригинальность мышления и некий обаятельный цинизм, некий интеллектуальный шарм, чёрт возьми. Властелин его сердца по определению должен был быть солидарен с ним в этом, и, представляя, как будет, смеясь, рассказывать Гору о страшной судьбе Марии и его ребёнка, Доктор уверен был, что тот посмеётся вместе с ним.

Пока же он развлекался тем, что каждый день по нескольку раз рассказывал Марии, кто такой Аякс, что он делает со своими жертвами, и какая судьба ждёт её саму и её дитя. Делал он это, не жалея красок и подробностей, и доводил девушку до исступления. Это было жутко: ощутить своё материнство, ощутить ребёнка в себе, как нечто драгоценное, самое важное во Вселенной, и знать, какая гибель его ожидает, и быть бессильной что-либо изменить! Мария старалась зажмуриться так, чтобы появился звон в ушах, и заглушил бы глумливый голос, но он впивался в мозг, в сердце, причиняя неимоверные страдания. Казалось, что это страдание само по себе должно убить её, потому, что нельзя было так жить и так чувствовать, это было чудовищно само по себе. Когда в один день – прекрасным любой день в Садах Мечты назвать было нельзя, – Доктор торжественно объявил ей, что пора: за ней сегодня приплывёт её новый хозяин. Впервые с тех пор, как очутилась в Садах Мечты, девушка по его приказу оделась не в бутафорское одеяние нимфы или монахини, а в добротные, хоть и уродливые, юбку и деревенскую рубашку. Всё сильнее чувствуя неудобство из-за отсутствия Паскуды, Доктор сильно злился, отказываясь признать, что Чуха могла оказаться нужной и даже незаменимой, и его злобу чувствовали на себе все девушки до единой, и особенно – Саманта и Марта, тоже беременные и теперь ставшие помощницами Доктора по Девичнику. Он орал и бил их, а Мария, одеваясь, жадно вглядывалась во всё, что её окружало. Сознавая, что отправляется на смерть, она, как ни странно, сожалела обо всём, что оставляла тут. Как бы то ни было, а это место почти полгода было её домом. На лежанке за решётчатой дверью Мария находила какой-никакой покой и отдых, здесь оставались Марта, Саманта и бедняжка Клэр, здесь ещё ощущалось незримое присутствие Трисс и её ночного друга, Гэбриэла… Это было всё, что ещё оставалось Марии в этом мире – а теперь она теряла и это, чтобы следом потерять и саму жизнь. Оцепенев от отчаяния, Мария обводила глазами помещение, бассейн, даже отвратительные барельефы, и слёзы бежали двумя ручейками по щекам и дрожащим губам. И получила очередную безжалостную оплеуху от Доктора:

– Не сметь пялить зенки, паскуда писежопая!!! Быстро в пол опустила, тварь!!!

И что-то в Марии взорвалось. С бешеным животным воплем она бросилась на Доктора, который, не ожидая такой атаки, рухнул навзничь и заверещал по-бабьи, и принялась кусать и царапать его – нет, рвать ногтями и зубами, чувствуя привкус его поганой крови во рту! Вся дрожа от яростного желания убить его, порвать, уничтожить, Мария не чувствовала ударов, которые наносил ей стражник, пытаясь оттащить от Доктора, не обращала внимания на сопротивление самого Доктора, бешенство и отчаяние придало ей сил. Стражник – это был Клык, – облил её водой из бассейна, и только тогда смог оттащить в сторону, причём

девушка извивалась, рычала, как взбесившееся животное, и пыталась кусать и его руки. Доктор вскочил, схватил палку, намеренный забить её насмерть, но тут Клык заметил, что девушка с животом, и бросился между ними:

– Не дам беременную девку бить!

– Чего?! – И без того некрасивое, лицо Доктора, все исцарапанное, в крови, с вытаращенными глазами и ощеренными зубами, было чудовищно. Клык сжал кулаки, в одном из которых был короткий меч:

– Не дам, и всё! Пошёл в жопу, придурок!!! Ветер!!!

Второй стражник, приятель Клыка, развлекающийся с Клэр, бросил своё занятие и подбежал к Клыку:

– Чего вы тут?!

– Сторожи этого… Я девку заберу отсюда!

– Сдурел?!

– Да, сдурел. – Клык был бледен, но настроен был решительно. – Достало меня – смотреть на это всё!

– Ты ви… – Доктора трясло, – ви…

– Видел; и чё?! – С вызовом спросил Клык. – Сам просишь! Они когда-нибудь все вместе набросятся на тебя да и порвут на хрен – и правильно сделают!!!

– Да я тебя… я те… – У Доктора, от изумления, от шока, сделался припадок: глаза закатились, его затрясло, меж посиневшими губами появилась пена.

– Эй, – испугался Ветер, – а он не сдохнет?!..

– Да и хрен с ним. – Клык глянул на Марию со смесью жалости, досады и замешательства:

– Вот с девкой что?

– на хрен она тебе сдалась?

– Да ни на хрен… – Клык снова покосился на Доктора:

– Скажем ему, когда очнётся, – если очнётся, – что девка сдохла…

– И куда её?

– В ту конуру, где солома. – Клык подхватил на руки безвольно поникшую девушку. Она была так слаба, что этот всплеск совершенно опустошил её, Мария больше не в силах была не только шевелиться, но даже что-то чувствовать. На неё накатило спасительное оцепенение; она отказывалась слышать, видеть и чувствовать, замкнулась в себе.

– А потом? – Не отставал Ветер, пока Клык нес по коридорам Марию.

– Чего пристал?! – Огрызнулся тот. – Не знаю, что потом! Да ты посмотри на неё, она и так скоро сдохнет… Пусть хоть в покое полежит это время. А потом потихоньку скинем её в море, да и всё. – Он пристроил девушку на солому в небольшом чуланчике, где было прохладно, но зато довольно света, присыпал соломой:

– Ну, вот. Надо воды ей поставить, и хлеба краюху, что ли… А я пойду, скажу этому жирдяю, Аяксу, что девка сдохла. Скажу, что Клизма её палкой отхерачил, и она того… дуба дала.

– ОН же потом Клизму сам того…

– Ага. Пожалей его, валяй! – Фыркнул Клык, которому когда-то, пока он был молоденьким пацаном в Конюшне, здорово доставалось от Доктора, так как он был в его вкусе, и Клык этого не забыл и не простил. – Может, жопу ему подотрёшь?..

– Нужен он мне… – Хмыкнул Ветер. – Просто зря ты это затеял!

– Сам знаю, что зря – Пожал плечами Клык, который и в самом деле уже раскаивался в том, что сделал. Но назад пути уже не было – не отдавать же девку Аяксу! Тот ещё поганей Доктора, и подумать, и то мерзко, для чего ему именно беременная нужна! У Клыка, не смотря на Сады Мечты, сохранились нормальные, живые чувства и инстинкты, и младенцев он жалел, хоть и побаивался. Но страх его шёл не от ненависти или неприятия, а от боязни по неосторожности причинить этим хрупким крошечным созданиям вред. Считая это проявлением мужественности, он, вслед за Доктором, называл их «дристунами» и «гномиками», но в душе был нормальным, обычным, и довольно неплохим парнем. Марию саму по себе он, может, и не пожалел бы, точнее, не вступился, но беременная девушка – это было уже другое.

– ТО есть, как – сдохла?! – У Аякса от ярости дыбом встали короткие рыжие толстые волосы на загривке, как у зверя. – Как это: сдохла?!

– Доктор напоследок решил ей люлей дать, она взбесилась, бросилась на него, царапаться стала, и он её палкой забил. – Бестрепетно глядя ему в маленькие бешеные глазки, ответствовал Клык. – Спроси у Ветра, он там был, подтвердит. Мы его пытались остановить, а он как сбесился, аж пена изо рта пошла…

– Где труп?! – Прошипел Аякс.

– В колодец скинули. На фига ей там лежать, вонять?.. Жарко стало, так-то.