Хроники Нордланда: Кровь Лары
Шрифт:
По этикету следовало считать, будто о помолвке гости не знают, и его высочество объявит великую новость. Когда он появился, в сопровождении членов своей семьи – Гарета, Гэбриэла, Габи и Алисы, и почётных гостей, – его вновь встретили бурей оваций и приветственных возгласов. В то же время гости пожирали глазами Алису. Девушка была в платье цвета слоновой кости, эльфийского морозного шёлка, сшитого по смелой бургундской моде: платье плотно облегало фигуру, подчёркивая все её изгибы, – и цвет этого платья очень шёл к её волосам и глазам, так же, как и сочно-вишнёвая нижняя юбка, просвечивающая в разрезах, и такого же цвета длинные узкие рукава, доходящие до самых пальчиков и вышитые золотом. Платье было с длинным, графским шлейфом, который нёс молоденький паж. На голове у Алисы была таблетка из накрахмаленных белоснежных кружев с вуалью из тончайшего газа, мерцающего алмазной пылью – такие пока умели делать только эльфы, и стоило это безумно дорого. Стоит ли упоминать
Когда его высочество объявил о помолвке своего младшего сына и Алисы Манфред, которой величайшим соизволением был дарован замок Июс и титул графини Июсской, и которую с этой минуты следовало именовать «ваше сиятельство», вновь раздались крики, приветствия, поздравления и аплодисменты. Его высочество соединил руки жениха и невесты, и они, краснея, повернулись к присутствующим и трижды поклонились, не разнимая рук, после чего их проводили за стол, накрытый только для них двоих. К ним подходили, поздравляли и подносили подарки, желали счастья и детей, уходили… В конце концов, торжественная часть закончилась, большая часть гостей удалилась, заиграла музыка, почётные гости уселись за столы, и вереница слуг понесла блюда и напитки. И пир начался, ещё более пышный, ещё более роскошный, чем предыдущий. То и дело кто-нибудь вставал и поздравлял жениха и невесту, то торжественно, то шуточно, то на грани приличий, но всем было весело. Улыбался даже Гэбриэл, отбросив привычную холодную сдержанность – он был счастлив и чуть напуган происходящим. Ну, а когда первые блюда были съедены и все тосты сказаны, начались танцы. Амалия готовилась к этому моменту, намереваясь перехватить инициативу и начать совращение Гэбриэла…
И, к её величайшему изумлению, у неё ничего не вышло. Гэбриэл просто не обращал на неё никакого внимания; он видел только свою Алису, разговаривал только с нею, танцевал – тоже только с ней. А вот Алиса манёвры красивой испанки заметила, и напряглась. В её ревнивом сердечке тут же возникло подозрение – не нацелилась ли эта противная тётка на её жениха?.. В паузе между танцами она даже спросила Аврору, не кажется ли той, что жена посла слишком уж пялится на её Гэбриэла?..
– Ха! – Воскликнула Аврора. – И не только она! Твой жених, конечно, не красавчик Иво, но гораздо его привлекательнее! И богаче, Лисочка, богаче! Большинство этих гадюк Мирмидонских спит и видит, как бы переманить его… Вы что-то хотели, сквайр Кайрон?
К ним приблизился Кевин Кайрон, один из оруженосцев, симпатичный молодой человек очень необычной наружности – говорили, что его мать была знатной арабкой, или мавританкой, или вообще эфиопкой – отец Кайрона привёз её из Константинополя. Хрупкая экзотическая красавица быстро зачахла в сыром и холодном климате, но успела произвести на свет сына, красивого странной, мрачноватой, диковатой красотой, стройного, худощавого, очень смуглого, с огненным взглядом мрачных чёрных глаз. Он явно «чего-то хотел», но надменный тон Авроры лишил его дара речи. Пока он собирался с силами, к девушкам подошли братья, и Гэбриэл увел Алису, а Гарет – Аврору. Больше уж Кайрон так и не собрался с духом, чтобы подойти к Авроре. Кто он был против блестящего герцога?.. Тем более что девушка, заподозрив, что симпатичный сквайр неровно дышит в её сторону, сделала все возможное, чтобы его помучить. Девушки вообще это занятие обожали, обожают и будут обожать во
Закончился праздник грандиозным фейерверком. Но, как и положено таким праздникам, одним днём он не ограничился. Три дня гуляли город и замок; в течение этих трёх дней были и прогулки на лодках, и небольшой турнир, и выезд в Элодисский лес, и бесконечные танцы и развлечения, и снова фейерверки, и снова танцы. Во время этих праздников Гэбриэл всё-таки ухитрился встретиться с Нэшем, чтобы обсудить с ним свой план по спасению Марии.
– Команду и корабль я нанял, – ответил Нэш, – «Речная жемчужина», контрабандисты, ребята рисковые и сравнительно честные. Но одного я вас не пущу – наша феечка мне этого потом не простит. Дело вы задумали благородное, и я ваш, даже не сомневайтесь. – Он потянулся так, что хрустнули кости, подвигал шеей:
– Эх, и засиделся же я в трактире! Вот, думал, вернусь, спрячу топор, а лучше в землю его зарою, и буду самым скучным и добропорядочным трактирщиком на всём белом свете… А вот поманили вы меня, и аж взыграло внутри-то, как у старого боевого коня! Эх, грешник я, грешник, и нет для меня покаяния!
– Мне помощь ой, как нужна. – Признался Гэбриэл, не скрывая облегчения. – Я и один поеду, потому, что иначе не могу, но твоя помощь мне просто дар небес.
– Этот ваш… как его – Кабан?
– Вепрь.
– Он самый, – он парень надежный?
– Нет. Он подонок конченый. Главарь той самой Дикой Охоты, что брат выловил и на колья посадил. Но он всё, что у меня есть. Никто больше пути в Сады Мечты не знает, и я не знаю тоже. Всё, что я помню, это тайный ход в очаге, но как до него добраться, как открыть – я понятия не имею. Не помню просто. Я пообещал Вепрю большие деньги и корабль на Север, и он клюнул. Точнее, Терновник говорит, что он клюнул, он это проверил колдунством каким-то эльфийским. Это всё, что у меня есть. – Повторил Гэбриэл, словно оправдываясь.
Говорили они в тени большого дуба, одного из знаменитых многовековых Гранствиллских дубов, которые, если верить легендам, помнили Остров до Бъёрга Чёрного. Лужайка у восточной стены Гранствилла пестрела разноцветными палатками, яркими одеждами – здесь проходил турнир, первый за десять без малого лет. Первыми сразились Гарет Хлоринг и Фридрих, который из присутствующих единственный был ровней Хлорингам по крови и мог бросить им вызов. Немец оказался отличным бойцом, и даже Гарет, который, естественно, победил, тем не менее признал в нем достойного соперника и под одобрительный гул толпы пожал ему руку. Боевая доблесть в эти времена ценилась выше, чем ум и талант, а потому с этого момента Фридрих приобрёл в глазах братьев и рыцарей должный авторитет и был окончательно принят в мужской круг Хефлинуэлла. Сейчас с лужайки доносились звон оружия, возгласы толпы, музыка, конское ржание, собачий лай и женский смех. Гэбриэл не умел биться конным, не желал носить доспехи и ещё не был посвящён в рыцари, а вот эльфу бросали вызов то один рыцарь, то другой, и Терновник эти вызовы принял. Алиса была Дамой турнира, и сидела подле его высочества, судившего поединки вместе с кардиналом и пожилыми рыцарями, и Гэбриэл получил относительную свободу действий. Гарет увлечённо что-то обсуждал с Фридрихом и графом из Малого Города, то и дело посматривая, правда, на брата. И Гэбриэл отлично понимал, что будет подвергнут допросу с пристрастием, потому, что Гарет понимал его с полвздоха, и от него обтекаемым враньём не отделаешься. Придётся сказать, что обсуждал с Нэшем нечто важное… Что?..
– Я, ваше высочество, хочу патент на продажу русского мёда получить от вас. – Усмехнулся Нэш. – И это истинная правда. Есть у меня выход на купца русса, а мёд у них знатный, сидру не уступает, даже превосходит. Крепче, ядрёнее, почти, как можжевеловка, а голова с него не болит…
Гэбриэл мучительно поморщился, вспомнив свое похмелье.
– А помимо того, – продолжил Нэш, – есть у меня и ещё к вам предложение. Стратегическое. За Черемуховым прежде застава была, со сторожкой, калиткой, всё, как положено. Пошлину там снимали с проезжающих, имена спрашивали… Возродить бы её. Шастать там часто стали людишки какие-то, мне с трактира не видно, но оживление это мне не нравится. Дорогу эту знают только местные, она через лес угол срезает, и прежде по ней хорошо, если в неделю два-три раза кто проходил или проезжал. А теперь на ней оживлённо, прям, как на Королевской. Понимаете меня?
– да. – Гэбриэл покусал губы. – Нужно обсудить это с братом.
– Вот-вот. – Кивнул Нэш и приложился к кружке с пивом. – И его высочеству врать не придётся.
– Как думаешь, кто это? – Спросил Гэбриэл, напряжённо обдумывающий слова Нэша.
– Всяко думаю. – Пожал плечами Нэш. – И все эти мысли мне не нравятся. Ни одна. После того, что чуть было не случилось, я про клевету на нашу феечку, мысля о том, что ещё что-то затевается в том же духе, она прям-таки просится, прям-таки навязывается сама собою.