Хроники похождений
Шрифт:
Некусаный был совсем близко. Он намеренно сбавил темп, чтобы добраться до меня одновременно с велетенем. Мирович отстал от товарища, сказывался возраст.
— Давай-давай! Хватай его! — кричал Василий Яковлевич.
Я повернулся и встретился взглядом со стремительно приближавшимся Клавдием Марагуром. Он выглядел рассерженным. И смотрел на меня холодно, глазами профессионала, намеренного исправить ошибку и уверенного в том, что не допустит промашки во второй раз. Мне показалось, что из уличного шума выделяется звон серебряных
— Малгожата, как дела? — крикнул я.
— Сейчас-сейчас! — ответила пани.
— Дай знать, когда будешь готова!
— Хорошо, — откликнулась она.
— Слушай, Дамбл, если не веришь мне, спроси у Грэмбла, — посоветовал я.
Тролль, кряхтя, поднялся с каменной тумбы. Он все еще не знал, стоит ли доверять мне.
— Ну, ты со мной или нет?! Решай, я еще и тебе заплачу десять талеров!
— Да, но с ними гоблин, — промямлил тролль.
— Гоблина я возьму на себя, — заверил я Дамбла. — Ты, главное, этим троим задай жару.
— Ну, раз так…
— Молодец! Ты настоящий тролль! — ободрил я зеленого великана, пока он не передумал.
Некусаный и велетень перешли на шаг и подбирались к нам с двух сторон. За спиной Клавдия маячил опухший. К слову сказать, он выглядел вполне прилично. Ночь в открытом море пошла ему на пользу. Я удивился тому, каким благородным казалось его лицо после того, как сошли следы от укусов зимних ос. Пока его физиономия была опухшей, она точнее соответствовала его отвратительной сущности.
С другой стороны подоспел Мирович.
— Ну что вы медлите?! Хватайте его! Марагур, разберись с его новоявленным дружком!
— Что он сказал? — спросил Дамбл, не понимавший по-русски.
— Он кричит, что с тобой им не справиться и надо отступить!
— Э, нет! — взревел тролль. — Уж я-то не упущу шанса избавить Грэмбла от долга и заработать десять талеров.
С этими словами Дамбл бросился на некусаного с Мировичем. Те метнулись в разные стороны. Велетень накинулся на тролля. Он врезал Дамблу кулаком в бок. Тролль охнул. Я успел заметить, что в его руках появилась дубинка.
Ко мне подбежал опухший. Я ударил его под коленную чашечку, врезал кулаком под дых, а когда он согнулся от боли, я схватил его и ткнул мордой в жаровню с каштанами.
— А-а-а!!! — заорал опухший, превращаясь в обожженного.
— Извини, приятель, но нормальное лицо тебе не к лицу! — сказал я.
Я отпустил его. Он упал на спину и орал, воздев руки к щекам и боясь к ним прикоснуться.
Велетень и тролль, рыча от злости, катались по мостовой. Мирович, проклиная всех и вся, топтался поодаль. На лице Василия Яковлевича гематома переливалась всеми цветами радуги. Некусаный прыгал вокруг обожженного, не зная, как ему помочь.
Без поддержки Марагура ни Мирович, ни некусаный не решались напасть на меня.
— Сударь! — взвыл тролль. — Вы же обещали гоблина взять на себя!
— Сам не знаю, как ему удалось вырваться! — ответил
— Маркиз! Полезайте в гондолу! — раздался голос пани Малгожаты.
Велетень разделался с троллем и, оставив его валяться на мостовой, повернулся ко мне.
— Господи, слава тебе! — выдохнул я и бросился к монгольфьеру.
С разбегу перемахнул через бортик и оказался в гондоле. Пани Малгожата отпустила канат, и мы начали подниматься в воздух.
— Тысячи чертей! Тысячи чертей! Держите же его! — надрывался Василий Яковлевич.
— Ты контролль! Ты контролль! — верещал избитый Дамбл.
Уж не знаю, кого он имел в виду: меня или Марагура.
— Прощайте! Дамбл, лови! — крикнул я и бросил вниз банкноту в сто талеров.
Велетень подпрыгнул вверх и ухватился за край гондолы. Она накренилась, и мы чуть не вывалились на землю.
— Молодец, держи, держи! — радовался Мирович.
Я выхватил из топки горящее полено и сунул его в лицо Марагуру. Тот успел увернуться, а свободной рукой едва не выбил мое оружие. Я отпрянул в сторону и ткнул горящим поленом в руку велетеня, которой он держался за край гондолы.
— Ррррраааа! — взревел Марагур.
Он разжал пальцы и грохнулся вниз, придавив Мировича.
Монгольфьер полетел вверх. В ту же секунду крепкие руки схватили меня за пояс. Пани Малгожата перебросила меня через бедро, и я хряснулся на дно гондолы. Женщина прыгнула на меня сверху. Ее глаза сверкали от ярости. В правой руке блеснул кинжал.
— Ах ты, ежик небесный! — прошипела она, приставив лезвие к моему горлу. — Если вы еще раз прикоснетесь к полену, я убью вас, маркиз!
Кажется, она не шутила.
Глава 32
Пани Малгожата бросила полено в топку. Я остался лежать на спине, наблюдая краешек синего неба между бортиком гондолы и громадиной ярко-желтого шара, расписанного зелеными и красными геометрическими фигурами.
— Извините, я не предполагал, что это дерево так важно для вас, — произнеся.
— А если б вы уронили полено, как бы мы полетели? — спросила женщина.
Ее голос оставался сердитым.
Я осмотрелся по сторонам. Из специального кармашка, сделанного на внутренней стенке гондолы, торчали два сосуда — наполненный в церкви кувшин со святой водой и бутыль с вином. Под ними стоял кожаный баул со снедью. Запасов топлива я не заметил.
— А как мы полетим, когда это полено сгорит? — ответил я вопросом на вопрос.
— Оно не сгорит, — объяснила пани Малгожата. — Это неопалимое полено. Оно горит и не сгорает. Это самая дорогая вещь, которая у меня есть. Это волшебное полено досталось мне от прапрапрапрабабушки-эльфийки. Почему-то она завещала его мне, а не другим своим потомкам — чистокровным эльфам. Моя мама была первой женщиной в их роду, которая связала свою жизнь с мужчиной-человеком. Без этого полена я бы каждые два часа шмякалась оземь.