Хроники похождений
Шрифт:
Послышались шаги, в холл вышли несколько офицеров. Их лица были пепельно-серыми.
— Вы граф Дементьев? — спросил меня молодой поручик.
— Да, это я.
— Вы служили в нашем полку?
— Было дело, — кивнул я.
— Может, вы знаете, что означают эти слова?
Поручик протянул мне лист бумаги. На нем было несколько строк. Я узнал почерк Половецкого.
«Я должен был вернуться один из разведки. Таково было условие князя Дурова. Я думал только о жене и о детях. Я боялся оставить
Я был потрясен гибелью друга и его предсмертной запиской. Беспросветная тоска охватила мое сердце.
— Вы что-нибудь поняли? — спросил поручик.
Несколько офицеров, окружавших меня, смотрели с надеждой, ожидая, что я открою какую-то тайну.
— Нет, господа, — я покачал головой. — Я не знаю, как понимать эти слова.
— Но записка адресована вам. Посмотрите на обратной стороне, — сказал поручик.
Я перевернул лист и прочитал в левом крайнем углу: «Графу Дементьеву. И пусть будет осторожен».
— Вот так бывает, — произнес лейтенант с тонкими усиками. — Вечером человек смеется и ничем не выдает трагических намерений. А утром — пулю себе в висок.
— Благороднейший был человек, — промолвил поручик. — Ведь и «Клуб благородных картежников» основал Половецкий.
— Да, прекраснейший поступок, — добавил лейтенант. — Отдавать выигрыш в пользу сиротского приюта — благороднейшая идея.
— Так что же, здесь нет победителей? — спросил я.
— Устав клуба предписывает, что выигрыши переходят в собственность приюта. Это придумал Половецкий.
— Да уж, господа, это настоящая трагедия, — молвил я. — Соболезную вам.
— И мы соболезнуем. Вы были его другом.
— Только вы один и можете пролить свет на это дело, — промолвил поручик. — Вы наверняка должны знать, что имел в виду Половецкий.
— Нет, господа, — повторил я. — Я ничего не знаю.
В эти минуты я ничего толком не соображал. Но сработал инстинкт самосохранения. В связи с личными обстоятельствами мне никак нельзя было принимать участие в расследовании. Я попятился к выходу.
— Неужели вам нечего сказать? — настаивал поручик.
— Господа, право, не знаю, может быть, позднее… Мне нужно побыть одному…
Поручик хотел что-то сказать, но лейтенант жестом остановил его.
— Конечно-конечно, граф. Мы зайдем к вам через некоторое время. Вы ведь остановились у пана Розански?
Я кивнул. Поручик был крайне раздосадован.
Потрясенный, я вышел на улицу и отправился к собору, туда, где пани Малгожата готовила монгольфьер к полету. Я чувствовал себя виновным в случившемся с Половецким. Возле «Меербургбанка» я машинально поздоровался с герром Кунитцом, попавшимся навстречу. Он как раз подъехал и выбирался из кареты. Кажется, он предлагал мне свой экипаж.
Какое-то движение
Вот это форшмакъ! Из-за случившегося с другом я забыл о мерах предосторожности и открыто шел по улице прямо перед окнами трактира «С совой». Гадкий Мирович заметил меня с другой стороны площади. Оставалось рассчитывать на быстроту собственных ног и на пани Малгожату. Я ринулся вперед, расталкивая всех, кто попадался на пути.
— Держите, держите его! — послышался за спиной крик Мировича.
Наглый старик ничуть не смущался тем, что находится в чужой стране.
Рядом со мною оказался молодой человек верхом на лошади. Я сбросил его на булыжную мостовую и запрыгнул в седло. Вокруг раздались возмущенные возгласы. Пнув лошадь пятками по бокам, я скомандовал:
— Но!
И лошадь послушалась. Я подгонял ее коленями. Не хотелось еще раз убедиться в том, что велетени бегают быстрее.
— Пани Малгожата! Скорее! Взлетаем! — выкрикнул я, спешившись у монгольфьера.
— Черт! — выругалась она. — Еще несколько секунд!
— Торопитесь!
Я бросил поводья, предоставив лошадь самой себе.
Пани Малгожата возилась с канатами. Я понял, что мы не успеем взлететь. И тогда кинулся к троллю, торговавшему жареными каштанами.
— Эй, Дамбл! — крикнул я. — Ты знаешь Грэмбла?
— Конечно, знаю. Кто ж не знает старину Грэмбла! — ответил тролль. — Бедняге досталось вчера от дэвов!
— Так вот. Грэмбл задолжал мне сто талеров.
— Как это?! — изумился Дамбл.
— Слушай и соображай живее. Вчера я уговорил дэвов, чтоб они были с ним помягче. И Грэмбл сказал, что должен за это мне сто талеров. Слушай, Дамбл, помоги мне избавиться вот от той компании. Видишь, вот те недостойные господа спешат сюда! Врежь им как следует! Давай! И будем считать, что Грэмбл мне ничего не должен.
Зеленый великан посмотрел на Мировича и некусаного, спешивших к нам с одной стороны, затем перевел взгляд на велетеня и опухшего, приближавшихся с другой стороны, а потом уставился на меня.
— Послушайте, сударь, а не вы ли тот мокрый господин без воротника, который задолжал Грэмблу десять талеров?!
— Нет-нет, что ты! — замахал я руками. — Это был совсем другой господин. Кстати, он переоделся. Разгуливает по Меербургу в белом фраке с ярко-зеленым воротником, а еще на нем — ярко-красный жилет, ярко-желтые брюки и шляпа a la incroyables. Слушай, Дамбл, соображай живее, у тебя есть шанс избавить старину Грэмбла от долга.
Тролль еще раз взглянул на моих недругов.