Хроники похождений
Шрифт:
— Я никого не вижу.
— Как же не видишь?! — воскликнула Жанета. — Вон там внизу две коляски.
Я опустил подзорную трубу.
— Ну да, так я вижу эти коляски, но в трубу никак не могу их найти.
— Ты прицелься получше.
Я направил подзорную трубу на экипажи, прищурил левый глаз и приложил правый к окуляру. И даже вздрогнул от неожиданности, потому что столкнулся лицом к лицу с Мировичем. Василий Яковлевич ехал в коляске, запряженной парой лошадей. Желваки на лице старика перекатывались от нервного напряжения, отчего зеленые пятна от гематомы играли на солнце. Василий Яковлевич через подзорную трубу смотрел прямо на нас. Я погрозил ему
Следом за ними катилась еще одна коляска. В ней ехали велетень и некусаный. Вид у них был невеселый. Время от времени они поглядывали в нашу сторону. Опухше-обгоревшего с ними не было. Видимо, беднягу оставили в Меербурге.
— Послушай, — повернулся я к Жанете, — а нельзя ли сбросить им на головы что-нибудь тяжелое?
Мадемуазель пожала плечами.
— У нас нет ничего.
— Рольмопсъ твою щуку! Надо было во время ночных остановок набрать с земли булыжников! — воскликнул я.
— Хорошие мысли не всегда приходят вовремя, — ответила Жанета.
Я с тоской посмотрел на неопалимое полено. Мадемуазель перехватила мой взгляд.
— Даже не думай! — с угрозой в голосе произнесла она.
— А может, сбросить на них печурку?
— Глупо, — ответила Жанета. — Что без печурки, что без неопалимого полена мы не полетим. Брякнемся оземь, и они тебя схватят. И к тому же я вообще не собираюсь разбирать на части монгольфьер, чтобы бомбить твоих преследователей. Калечить моего «Бобика»! Такого пункта в нашем контракте не было!
— Конечно-конечно, — кивнул я.
— И между прочим, в нашем контракте не было ни слова о том, что за нами кто-то будет гоняться по всему Траумлэнду! Ты просто просил доставить тебя в Траумштадт!
— Послушай, я не виноват, что они засекли меня в тот момент, когда я покидал Меербург. Я вовсе не собирался втягивать тебя в какие-либо неприятности. И смею заверить, что тебе ничего не грозит. Их интересую только я.
— Да ладно, не рассусоливай! — оборвала меня Жанета. — Когда ты напросился лететь на «Бобике», я догадывалась, что ты не на свидание торопишься.
— Ну ты просто прелесть! — воскликнул я и поцеловал ее. — Хотя и ошибаешься. Как раз на свидание я и тороплюсь.
— На свидание с кем? — удивилась Жанета.
— С невестой, — признался я, проклиная себя за длинный язык.
— Ну-у, здорово, — повела бровью эльфийка. — Я конечно же и не думала стать твоей невестой… Но просто любопытно, а я-то для тебя — что такое?
— Ты? — переспросил я.
— Я.
Жанета смотрела мне прямо в глаза. Заварил же я куртъ-бульонъ! [63] Дернуло же меня упомянуть про Аннет! Если бы я не брякнул про невесту, у Жанеты и мысли бы не возникло о продолжении наших отношений. А тут, нате вам, задел какие-то чувства у гордой аэронавтессы!
63
Курт-бульон — бульон, в котором варят рыбу.
— А ты амискюль [64] от Главного Повара, — выдал я.
— Что? — вскинула брови женщина.
Слава Главному Повару, она не знала значения этого слова.
— Ты божественный подарок, — объяснил я.
— Угу, —
— Жанета, я не хотел причинять тебе боль…
Она отвернулась. Я следил за моими преследователями, ругал себя за невоздержанность и соображал, как бы помириться с женщиной, а самое главное, сподвигнуть ее на какие-то действия. Как-то не улыбалась мне перспектива висеть над головой Мировича и наблюдать с высоты птичьего полета, как этот отвратительный старикашка доберется до Аннет.
64
Амискюль — «комплимент» от ресторана — небольшая закуска перед началом трапезы.
— Я постараюсь оторваться от них, — послышался голос Жанеты. — Хотя без попутного ветра это будет нелегко.
— Да зачем это нужно?! — воскликнул я с облегчением. — Послушай, умница моя, у них главный — этот старик, который едет в первой коляске. Уверяю тебя, если мы уроним ему на голову печурку, то без проблем договоримся с остальными. Второй человек попросту убежит. А велетень — наемник, если умрет наниматель, его контракт прервется. Давай опустимся чуть пониже и шмякнем рябчика! А печурку я куплю тебе новую!
— Умницу нашел! — фыркнула Жанета и опять надулась. — Кстати, это не печурка, чтоб ты знал, а калорифер.
— Калорифер так калорифер. Сколько он весит?
— Полторы тысячи фунтов. [65]
— Ого! — я почувствовал большое уважение к подвешенному над головой калориферу. — Да такой тяжестью мы всех их замочим! С таким весом можно сделать все по-другому! Шмякнем велетеня, а с остальными я и голыми руками разберусь!
Она как-то странно смотрела на меня, будто впервые видела, и молчала. Пауза затянулась.
65
Фунт — 0,409 килограмма.
— Ну же, — взмолился я.
Мадемуазель вскинула брови и поджала губы так, как делает человек, когда ему приходит в голову мысль и нужно несколько секунд, чтобы сообразить, как ее сформулировать вслух. Она подняла руки ладошками вверх.
— Значит, так, — произнесла она. — Как бы тебе объяснить это? Ну, во-вторых, как только мы отсоединим калорифер, «Бобик» станет неуправляемым. В-третьих, если даже неуправляемый «Бобик» по твоему хотению будет парить над коляской, то я сомневаюсь в том, что ты сумеешь попасть точно в голову этому господину с одного раза, а второго-то уже не представится. В-четвертых, если кто-нибудь, да хоть бы ямщик, сообщит властям о наших проделках, мы попадем на каторгу и проведем там остаток дней. Тебя-то, возможно, это мало беспокоит, жизнь человеческая коротка. Вполне успеешь выдолбить свою писульку на скале. А мне, знаешь ли, пару сотен лет в кандалах придется ходить.
Я посмотрел вниз. Мирович с товарищами не отставали. Рольмопсъ твою щуку! Все лосиновый круассанъ виноват! Но что я мог поделать, оставшись на несколько дней наедине с такой панночкой?!
— Ну, а во-первых-то что? — спросил я.
— Про «во-первых» я не говорила, потому что это для меня — во-первых, а для тебя, видимо, вообще значения не имеет, — ответила Жанета.
Ее голос сделался совсем уж злым.
— И что же там у тебя во-первых? — настаивал я.