Хроники последнего лета

Манаков Кирилл Янович

— Вы так думаете? — с сомнением покачала головой Наташа.

— Уверен! Я ни секунды не сомневаюсь, что у Артемия — великое будущее, и очень многое зависит от вас, будьте рядом, ведите, помогайте, и, главное, подарите ему покой! И тогда родится чудо! Поверьте мне!

Разговаривая таким образом, они подошли к супермаркету.

— Спасибо, что проводили, — Наташа протянула Гофману руку.

Карл Иммануилович вместо рукопожатия подхватил ее ладонь и, наклонившись, поцеловал.

— Спасибо вам, Наташенька.

Вас проводить?

— Нет, что вы, — замотала головой Наташа, — спасибо.

— Тогда всего хорошего.

Гофман еще раз поцеловал руку Наташе, поклонился, сняв бейсболку, повернулся и направился стоявшему у обочины синему Форду «Фокусу». То ли машина ждала его здесь, то ли все время следовала за ним… Бог их знает, Администрацию эту! Если уж рудаковские стихи где-то раздобыли и наизусть заучивают…

Когда Наташа шла домой, Семен все пытался выманить из кустов скулящих собак.

VIII

Подумать, что Султан Абдусаламов забыл нанесенное ему оскорбление, мог только очень наивный человек. Султан ничего не забывал и никого не прощал.

Его визит к Загорскому походил на постановку в исполнении национального театра комедии. В приемную вошел телохранитель и молча оглядел помещение, уделив секретарю не больше внимания, чем любому предмету интерьера. Удовлетворившись увиденным, сказал несколько слов по рации, тотчас же распахнулась дверь и появился Султан.

Секретарь поднялся навстречу, но был остановлен телохранителем. Мягко, спокойно, можно сказать, дружелюбно.

— Прости, брат, спешим.

Секретарь отступил в недоумении. Разгуливать в сопровождении охраны здесь как-то не принято. Хотя, это же Султан — то он на дипломатический прием приходит с золотым «Стечкиным» за поясом, то при всех ломает челюсть замминистра финансов — и все сходит с рук. Хорошо быть любимцем президента!

Султан тяжелыми шагами прошел к кабинету Загорского и толкнул дверь.

Виктор Сергеевич встал с кресла и встретил гостя, широко раскинув руки.

— Друг мой, Султан! Сколько лет, сколько зим!

Они обнялись, приложившись щеками и похлопав друг друга по спине.

По лицу Султана было трудно определить, улыбается он или брезгливо кривит рот: глаза всегда оставались неподвижными и не выражали ничего.

— Давно не виделись, Виктор, очень давно.

— Проходи, садись, — Загорский широким жестом показал на стул, подождал, пока Султан усядется, сам обошел стол и сел напротив.

— А у меня тебе посылочка. Айша собирала, привет передавала.

Султан, поставил на стол пластиковый пакет, достал из него внушительный сверток и протянул Загорскому.

— Айша? — бодро сказал Загорский, разворачивая хрустко шуршащую бумагу. — Я догадываюсь, что это… Точно!

— Овечий сыр, как ты любишь. Лучший в мире, таких пастбищ,

как у меня нет нигде.

— О-о! — Загорский отломил кусок сочащегося соком сыра и отправил в рот. — Я твой должник.

По кабинету распространился острый, с кислинкой запах.

— Хорошо, — ровно сказал Султан, — ребята еще принесут айрана. Как ты любишь.

— Я люблю, когда ты приезжаешь, — рассмеялся Виктор Сергеевич, — без подарка в дом не входишь. Так, Султан?

— Только так. По-другому нельзя.

— Молодец. Чай, кофе или чего покрепче?

— Ты же знаешь, я не пью. Истинный мусульманин не должен затуманивать свой разум.

Загорский, продолжая улыбаться, понимающе покачал головой, а сам вспомнил, что недавно видел оперативную съемку, где Султан с гостями из Эмиратов отмечает завершение строительства своего дворца в Дубаи, и, под ободряюще-удивленные возгласы арабов, залпом опустошает бутылку коллекционного «Мартеля». Впрочем, в оправдание можно сказать, что коньяк не оказал на могучий организм Султана ни малейшего действия, так что разум его, пожалуй, остался незатуманенным.

— Вера — это всегда хорошо… Как жена, дети?

— Слава Аллаху, нормально. Айша, видишь, тебя помнит. Магомед — в Египте, учится, сразу на второй курс пошел. Иса, ты его не видел, по вольной борьбе по республике второе место взял.

— Ай, молодец! Так он же маленький совсем?

— Девять лет. Маленький — Хасан, ему пять лет. А девчонка совсем мелкая — девять месяцев.

— Ну, ты даешь! — Загорский шутливо погрозил пальцем. — Почему не сказал?

— Это от второй жены. Те ее не знаешь, Марина, русская.

— С Айшой ладит?

— Да как сказать… они не встречались.

— Мастер ты, однако, отношения выстраивать.

— Я слышал у тебя тоже жизнь не стоит на месте. Симпатичная девочка, Аня, кажется?

— Пустое, — махнул рукой Загорский, — ерунда это все.

— Значит, по-прежнему с Риммой? Все нормально?

— Все прекрасно. Как всегда.

— Молодец.

— Да-да, — рассеянно сказал Загорский, — все-таки чаю?

Султан благосклонно кивнул, Виктор Сергеевич вызвал секретаря, и тот мигом прикатил тележку с чайными приборами и хрустальной вазочкой с орешками.

Загорский, прихлебывая чай из стакана в серебряном подстаканнике, с легкой улыбкой смотрел на Султана. Зачем он пришел — нетрудно догадаться, остался день до окончания установленного им срока. А ведь нервничает Султан, сам себя загнал в ловушку. Отказаться от слова уже не может — свои не поймут. Устраивать войну в Москве — отморозков, конечно же, у него хватает, но это слишком даже для Султана. То, что президент не одобрит — это ясно, но степень неодобрения предсказать не может никто.

Султан с каменным лицом выпил чай, кинул в рот пару орешков и доверительно сказал: