Хроники Сергея Краевского
Шрифт:
– Ну, ни хрена себе!
– Стой, Франт, стой!
Но было поздно. Франт озверело раз за разом поднимал над головой окровавленную лопату.
– Не бзи!
– чуть отдышавшись и смахнув ладонью пот со лба, пробормотал он.
– Эта падаль нахрен никому не всралась. Искать не станут. Скинем в могилку, притрусим земелькой... А завтра спозаранку сверху - покойничка...
Ильич своим добрым, всепрощающим взглядом смотрел на расшалившийся гегемон и думал: "Да, батенька, видать, на счет могильщика капитализма я все-таки поторопился".
Безысходность... Скорбь... Смерть.
* * *
Могущество... Бессмертие...
Безграничная
Протектор Внутренних Галактик в центральном векторе времени - всесилен. Он может порождать и взрывать миры, даровать и отнимать жизнь у триллионов подвластных ему существ, в том числе и разумных.
Желая сделать самостоятельный выбор, Властелин Сергей Краевский на время прервал телепатический контакт с L-Doxoм, хотя прекрасно понимал, какое недовольство этим вызовет.
Он знал, что при необходимости L-Dox способен подтасовывать факты в своих интересах. Не зря сведения оказались совершенно другими, чем в послании Великого Протектора Вселенной Параллельных Временных Векторов: угроза нарушения параллельности с непредсказуемыми последствиями для Вселенной нарастала в геометрической прогрессии. L-Dox же наоборот успокаивал тем, что время от времени такое случается, возмущения рождаются спонтанно и ни в коей мере не связаны с артефактом личности Краевского. А остальное - лишь ловкая подтасовка и шантаж враждебного Протектора Вселенной PVV.
Да, чрезвычайно велики возможности Сергея. Но как узнать правду, избрать верный путь? Неужто придется сдаться на милость почти поверженного врага. От него сочувствия не до-ждешься. Да и не привык Властелин рассчитывать на жалость или сочувствие других. Не для того был пройден долгий путь страданий и потерь, сражений и побед, чтобы угодить в столь примитивную ловушку. Трансформировавшись в электромагнитное поле, он в мгновение ока перенесся на стеклянную планету. Туда, где неподвластная времени среди застывшей стерильной красоты его ждала вечно юная и прекрасная Риза. Казалось, что она зовет, как в тех далеких снах, протягивает руки:
– Седжи! Наконец-то мы вместе, любимый. Ты пришел, и теперь мы больше никогда не расстанемся. Будем счастливы, как никто другой.
Поле трансмутировало в гигантскую алую розу, павшую к ногам стеклянной Ризы. Цветок покрылся дымкой, и рядом со своей возлюбленной материализовался Великий Бог. Оживить весь этот театр стеклянных фигур для него сущий пустяк. Да вот только не та это Риза, не та любовь и не та жизнь.
Велика власть Бога Сергея Краевского, почти безгранична. Но, к сожалению, только почти...
Бессмертие... Могущество...
* * *
Любовь...
Сергей лежал в углу ветхой хижины Вараги. Здесь привычно пахло сыром, сухими кореньями и травами.
Ныли не до конца зажившие раны. Хотя болезнь с каждым часом отступала, но забыть о себе не давала. Не особо выручал и травяной матрац, похрустывающий при малейшем движении. Попытки взбить его, распушить ни к чему не приводили. Наоборот, казалось, что он мстил за них, скатываясь еще более твердыми и колючими буграми, старался подтолкнуть или уколоть в наиболее чувствительные места. Но эти мелочи не могли развеять волшебного очарования, в котором он пребывал после знакомства с Ризой. Девушка ушла несколько минут назад, сопровождаемая ворчаньем Вараги. Но в хижине еще звенели серебряные колокольчики ее голоса, создавая атмосферу
Любовь. С чем можно ее сравнить? Наверное, с вершиной. Далеко не всякому дано к ней дойти. Кто-то остановится у подножья, не видя смысла карабкаться дальше, получая ушибы, а порой и рискуя разбиться насмерть. Другой вообще предпочтет обойти стороной. Пожмет плечами, саркастически хмыкнув: лишь глупец или в лучшем случае чудак способен на такое сумасбродство. Да и вовсе ни к чему лезть самому, ведь при хорошей погоде вершина эта и так хорошо видна, и нет в ней ничего такого, ради чего стоило бы рисковать. К тому же немало народу там побывало. Но многим ли это принесло счастье? Вот так-то! Иные все же пробуют рискнуть, но возвращаются с полпути. Зализывая раны и ушибы, клянут тот миг, когда отправились в путь. А есть и такие, кто утверждает, что и вовсе любви нет. Мол, это мираж, выдумки романтиков да бездельников поэтов.
Но Сергей чувствовал, нет, наверняка знал, что она существует! И теперь, предвосхищая неизбежность грядущего, каждой клеточкой существа наслаждался, упивался неведомым ранее чувством, могучим и неотвратимым, как прилив, великим и неповторимым, как сама жизнь, прекрасным, как утренняя заря пред тихим летним днем, чарующим, как весенний ветерок, несущий на крыльях аромат первых цветов и трели соловья, сладостным, как исполнение заветной мечты.
Истинная любовь - лебединая песня души. Ее хранят в сердце вечно. Цена ей одна - жизнь. Пишут о ней поэты кровью своей души. Недостижимая для многих вершина, мечта...
Любовь...
* * *
Желания... Увлечения... Страсть...
Как часто они непредсказуемы, неуправляемы - налетают внезапно, словно смерч. Не поддаются ни логике, ни разуму, крушат и сметают все на своем пути, вовлекают в безумные авантюры. Мгновенье - и ты жалкая игрушка в руках стихии. Также нежданно могут оставить и в одиночестве, заставляя мучительно анализировать происшедшее, стыдиться или восторгаться, сожалеть иль наслаждаться пережитым. Верно лишь то, что забыты не будут никогда!
"Бог мой. Ну какой идиот придумал сдавать экзамены по выходным?" - думал Сергей, сидя на кафедре гигиены. Вот уже битых два часа дорисовывал рожки и хвосты очень похожим на доцента чертикам, нацарапанным на столе, и дожидался своей участи. А ведь в начале курса казалось, что осложнений не возникнет. Предмет в общем не сложный, не требующий большого ума или способностей, лишь усидчивости. На практике оказалось по-иному. Пары неосторожных слов, показавшихся обидными доценту Лагунину, длинному и худому, словно жердь, обладавшему противным писклявым голосом, было достаточно, чтобы его невзлюбили. Откровенно своего отношения Лагунин не показывал, по мелочам вроде бы не цеплялся, но чувствовалось, что обиду затаил. Несмотря на отличные текущие отметки, экзамена Сергей все же побаивался, предчувствуя неприятную развязку.