Хроники Сергея Краевского
Шрифт:
– Мальчики, можно я к вам?
– невинно пролепетали девичьи уста, а бесстыжие руки в сей же миг небрежно сдернули "покрывало".
Ошарашенные кавалеры утратили дар речи. Не отрывая глаз, любовались дивным зрелищем, боясь нечаянным вздохом спугнуть залетевшего к ним ангела. Марина была прелестна. Ее карие глаза сверкали даже в полумраке, чуть покрасневшая, усыпанная капельками росы нежная кожа благоухала свежестью и здоровьем. Бутоны розовых сосков венчали небольшие, но высокие, упругие груди. Плоский живот, тонкая талия, стройные, словно точеные, бедра и умопомрачительный треугольник огненно-рыжих волос на лобке. Удовлетворенная произведенным эффектом, девушка "скромно" присела на первую
Сергею вдруг показалось, что нечто подобное с ним уже происходило, но нахлынувшие эмоции трезво размышлять не по-зволили. Тем более, что Павлик, не тушуясь и не стесняясь демонстрировать мужские достоинства, бросился обхаживать Марину. Он нежно похлопывал ее веничком по плечам и спинке, гладил, не пытаясь скрыть дрожь, изгибы юного тела, что-то шептал на ухо. Словом, вел себя так, будто они здесь одни. Сергей почувствовал, что он явно лишний. Но сразу уйти не мог, околдованный пикантностью момента.
И не только он. Сквозь приоткрытую дверь за ними наблюдала молодая женщина Ирина Николаева, супруга весьма и весьма уважаемого (кроме нее самой) человека - заведующего отделом обкома партии. Ее подруга Татьяна, жена полковника, заведовавшего кафедрой в Высшем военном училище, на сегодня уже досуг свой устроила. Коротала время в "невинных шалостях" с красивым лейтенантом, накануне принятом на кафедру мужа.
Оставленная в одиночестве Ирина страшно злилась и, не зная чем заняться, спустилась в парную. Ну а здесь... маленькая рыжая сучка дразнит сразу двух ребят. Один так и вьется вокруг, не знает куда лизнуть, а другой, словно олух царя небесного, обалдело на них таращится. Но и самой-то, глаз не отвести... Проснувшийся в груди вулкан выбросив порцию лавы, горячей пульсирующей волной погнал в низ живота. Чтобы ее остановить, туда потянулась вспотевшая, дрожащая рука. Но так в промежности и задержалась.
Не желая мешать другу, Сергей бросился вон из парилки и столкнулся в дверях с неведомо откуда взявшейся дамой. Не задерживаясь, прошмыгнул в душевую, где долго терзал разгоряченную плоть струями холодной воды. Тело-то он остудил, но душу не смог.
"Вновь "поле боя" осталось за Павликом и опять без борьбы. Почему же я не поборолся за свое счастье? Не хватило смелости и решительности? Ну что же, теперь уползай, как побитая собачонка", - размышлял он. Одевшись, уныло поплелся в двести тринадцатый, благо, ключи по-прежнему зазывно позвякивали в кармане. "Завалюсь-ка я спать, и пропади оно все пропадом!" - решил наш неудачник, поднимаясь на второй этаж.
– Молодой человек! Молодой человек! Да погодите же! Вам говорю!
– раздался сзади повелительный женский голос.
Сергей остановился, глянул по сторонам, но рядом никого не было. Хотя обращались явно к нему. По ступенькам поднималась женщина лет двадцати пяти немного склонная к полноте, но довольно миловидная крашенная блондинка с большими голубыми глазами и подведенными перламутровой помадой пухлыми чувственными губами, в пепельной норковой шубке, накинутой на бирюзовый шелковый халат, и мягких домашних тапочках.
"И эта стерва тех же благородный кровей, - чертыхнулся он про себя.
– Чего хоть она хочет? Где я ее видел? Ах да! В парилке! Хорошо, что хоть туда в шубе не поперлась!"
Поравнявшись с ним, дама мило улыбнулась. Затем, одарив многообещающим взглядом, облизала кончиком языка верхнюю губу.
– Извините, что задержала. Вам не кажется, что одинокими в этом гадюшнике остались только мы? Не хотите ли зайти ко мне в гости, попить чайку, поболтать
– Почему бы и нет? Меня зовут Сергей.
– А я - Ирина.
Решительно взяв кавалера под руку, словно опасаясь, что и он сбежит, повела в свое логово. Пропустив Сергея вперед, за-жгла свет.
Обстановка двести восемнадцатого мало отличалась от номера, где остановились ребята. Зато на столе все было иначе. Две пустые бутылки "Мускатного" шампанского дополнялись тремя "Арарата", лишь одна из которых была начата. На тонких ломтиках белого хлеба под слоем черной икры аппетитно желтело "Крестьянское" масло. Рядом расположились баночная ветчина, шпроты, "Московская" колбаска, свежие помидоры и огурцы, тонко нарезанный и расточительно посыпанный сахаром лимон и, что особенно удивило, множество апельсинов. Целые, очищенные, дольками, а то и вовсе одни шкурки без мякоти, - валялись по всему столу. Поймав изумленный взгляд Сергея, Ирина рассмеялась:
– Обожаю апельсины. Ем их в любом количестве и в любое время года. Присаживайся к столу.
Небрежно сбросив на кровать шубу, осталась в коротком халатике. По-хозяйски уверенным жестом плеснула в бокалы "Арарат".
– Выпьем за любовь!
Тосты следовали один за другим. Прекрасный армянский коньяк пили, как водку. Не пренебрегали и закусками. Сергей быстро пьянел. Робость и застенчивость, захлебнувшись, утонули во второй бутылке. Раскрасневшаяся "собеседница" хорошела на глазах, а глубокий вырез халата манил все настойчивее.
Ирина, встав из-за стола, включила над постелью бра. Остальной свет погасила, создав интимный полумрак. Затем подошла к прикроватной тумбе, на которой стоял непривычно маленький (не более дипломата) импортный кассетный магнитофон. Тишину разорвала стремительная, но в тоже время мелодичная композиция. "Deep purple in rock" очаровывал, манил, зажигал, призывал отдаться танцу, увлекал в головокружительный водоворот плотских наслаждений. Партнерша уже не скрывала нахлынувшего желания, тяжело дыша, прижималась к юноше всем телом. И он откликнулся на зов. Руки нырнули под халат, сильно сжали плечи, пробежали по спине, талии, ягодицам. "Танец" продолжили в постели. Сергей дрожащими пальцами ловил непослушные пуговицы халата. Шелк, не выдержав молодецкого напора, беспомощно затрещал, открывая ненасытному взору молочно-белую мягкую грудь с немного впавшими розовыми сосками. Юноша припал к ним жаждущими губами. Ирина, откинув голову назад и прикрыв глаза, тихонько застонала. Соски тоже откликнулись на ласку, налились, покраснели. Сергей ощущал на языке маленькие мягкие волосики, доводившие его до безумия. Руки, не зная преград, утонули в горячем, жаждущем любви лоне...
За окном серело. Понемногу вползал в комнату поздний зимний рассвет. Открыв глаза, Сергей тупо уставился на все еще горящее бра. Во рту пересохло, сердце колотилось в бешеном темпе. "Как после о-перехода", - явилась совершенно чуждая и непонятная мысль. Но удивляться не было сил.
"Где я? Что со мной?" - С трудом повернув голову, увидел лежащую рядом Ирину.
Сейчас было заметно, что она намного старше, чем казалось вчера. У корней крашеных волос кое-где проступала седина. Макияж, сливаясь с естественной синевой, оттенял мешки под глазами. С размазанным по губам кровавым пятном помады она походила на упившегося кровью вампира. А может, так оно и было? Высосала часть юности. Насильно раскрыла не принадлежащий ей бутон. Сергей, пошатываясь, сел в постели. В комнате стоял тяжелый дух перегара и грязного белья. Одна за одной накатывали волны темноты. Проклиная себя и свою глупость, натянул разорванные трусы, мятые спортивные брюки, футболку и, прижимая ко рту свитер, выбрался из распроклятого двести восемнадцатого.