Хроники старого мага

Величко Андрей Викторович

— Анапнео.

Мгновение спустя меня согнул спазм. Все лишние массы в моем горле и лёгких пришли в движение. Меня согнул кашель. Комок вязкой мокроты вылетел из моего горла и упал на землю в шаге от меня. Кашлянув ещё дважды, я сплюнулна землю остатки мокроты. У меня изо рта в направлении земли повисла тягучая слюна. Я утёр губы рукавом мантии. Теперь я был готов. Дышалось легко. Я сменил камень.

— Броню на крепость — прошептал я.

Круг с заклятиями повернулся и остановился передо мной листом пергамента. Я вгляделся в лист. Да, оно. Я распрямил тело. Развёл руки в стороны. Постарался максимально очистить сознание. Мысленно соединился с магической башней. Башня отозвалась гулом магического столба. Когда соединение стало максимально сильным, я произнёс с выдохом на распев.

— Магикус экстремус Протего максима.

Сначала мне казалось, что ничего не произошло. Потом я почувствовал высвобождаемые силы, приведённые в движение силой магического столба. Я понимал, что сила течёт через столб, но

ощущение было такое, будто вся эта сила протекает через меня, будто я и есть столб магии. Моё сознание раскрылось, и я увидел, как нашу крепость накрывает прозрачный магический купол. Сила, создающая этот купол, вышла из верхней площадки моей башни, скопилась над ней и стала растекаться во все стороны, опадая и двигаясь к земле вдоль внешних крепостных стен. Зрелище было завораживающим. Мне стоило больших усилий оторваться и вернуться назад. Снова раздался грохот. Но на этот раз более приглушённо. Стены вновь содрогнулись и пошли трещинами, но устояли. Камни теперь не летели во внутренний двор. Я стоял ошеломлённый, но внутри меня возникло чувство радости от моей первой победы.

Теперь надо было найти капитана. Переставляя ставшие ватными ноги, я направился на площадь со всей возможной для меня скоростью. Моя походка была деревянной, но всё-таки она привела меня куда надо. Меня ужаснула увиденная картина. Повсюду валялись обломки камня. То, что недавно было парапетом, теперь в беспорядке было разбросано по всей площади. Большинство повозок было разрушено. У них были пробиты крыши и каркасы, оторваны колёса. Валялся разнообразный скарб. Вокруг побитых повозок суетились люди. Стоял невообразимый гвалт. Множество людей одновременно стенали, плакали и кричали от боли. Я уже не мог отличить крики мужчин от женских и детских криков. Множество людей звали на помощь. Громко плакали брошенные дети, призывая своих матерей. Оказавшись среди этого невообразимого шума, я потерял ориентацию и способность мыслить. А то, что показывало моё внутреннее видение, описанию вообще не поддавалось. Столько боли одновременно мне до сих пор видеть не приходилось. Я стоял растерянный и оглушённый одновременно, не в состоянии принять хоть какое-то здравое решение. Хуже всего для меня в тот момент было то, что я стал поддаваться панике.

Именно в таком виде меня и нашёл сквайр. Один из тех, с кем я приехал в крепость. Встав напротив меня, он заглянул в моё лицо и начал что-то говорить. Я смотрел на него непонимающими глазами. На его лице было написано беспокойство. Он кричал и размахивал руками, но я не понимал его. Он махнул рукой, призывая меня следовать за ним, и сделал шаг в указанном направлении. Я продолжал стоять на месте, скованный болью и шоком людей, обрушившихся на меня. Он вернулся, схватил меня за руку и насильно поволок через площадь. Двигался он быстро, и я почти бежал за ним, неуклюже переставляя ноги. Именно в таком виде он и привёл меня к капитану.

Когда я оказался там, то испытал шок не меньший, чем когда попал на площадь. Прямо в арке, под башней группой столпились сквайры во главе с Раймусом. Они стояли над телом человека, которого я не видел. Когда один из сквайров потеснился, то я понял, что на земле лежит наш капитан. Один из сквайров поддерживал его голову. Я вздрогнул. Капитан. В своём сознании я не мог представить его поверженным. Гордый и сильный, мудрый и непобедимый, но не сражённый. Раймус повернулся ко мне и заговорил, но слова я различал с трудом. Однако общий смысл был понятен. Нужно было осмотреть капитана и других раненных. Лицо Раймуса было залито кровью из разбитой брови, но больше видимых ранений не было заметно. А вот капитан. Он был на грани сознания. Его голова была разбита осколком камня. А лицо залито тёмной кровью. Опять не повезло левой части головы. Левый глаз, бывший бельмом из-за плохого лечения, вытекал. Доспех на груди был помят, но не проломлен. У него в бедре торчала стрела. Это меня удивило. Хорошо, что руки и ноги были целы. Голова — это плохо, но решаемо. Теперь я начал приходить в себя. Раны — это моя стихия.

— Держите его.

Это они поняли. Сквайры тут же оседлали его руки и ноги. Конечно, лучше всего было бы отнести его в лазарет и провести операцию в стерильных условиях, со всеми удобствами. Но времени не было. Жизнь капитана утекала вместе с потерянной кровью. Я присел на колени рядом с телом. Пора. Сосредоточившись, я выполнил расслоение реальности, и вошел в плоть головы капитана. Меня пронзила боль. Не о таком пробуждении я мечтал. Рука завопила от боли и окутавшего её огня. Я погрузил её глубже в тело. Капитан дёрнулся всем телом, и сквайры закричали от неожиданности. Они с трудом удерживали его на месте. Их подбрасывало и швыряло из стороны в сторону. Я активировал второе видение и повёл руку увереннее.

Прикоснувшись к вмятым вовнутрь костям черепа, я прикрепил к ним силовые полосы. Вытягивая руку из головы, стал тянуть кости наружу. Я пытался вернуть кости черепа в нормальное для них положение. Было безумно сложно совершить это действие. Тянуть на себя руку, объятую болью, вместе с костями. При этом пытаться уложить их в нормальное положение. А капитан при этом метался в разные стороны, мешая мне выполнить эту работу. И это притом, что сквайр удерживал голову капитана. Но мышцы шеи капитана были столь мощны, что несчастного сквайра подбрасывало

в воздух. Усилие моей второй руки можно не считать. Это не помогало удерживать капитана на месте. Боль вернула капитана в сознание. Он издал звук, похожий одновременно на крик и рык. Его правый глаз открылся и упёрся в моё лицо, как в источник страданий. В тот миг на этом лице была написана моя смерть. Я испытал одновременно страх и радость от того, что его конечности скованы воинами. И продолжил работу. Наконец кости черепа встали на своё место. В местах соединения раздробленных костей я создал силовые магические связки, видевшиеся мне в виде белых полос вдоль линий разлома. Вместе моего проникновения в плоть головы аура капитана изменилась с насыщенной синей на ярко-красную. Он испытывал сильнейшую боль. Рой красных капель стал отделяться от головы капитана и уплывать в пространство. Я накинул на него ментальную сеть и потянул к себе. Рой стал притягиваться к голове капитана. Так я усиливал его боль и, одновременно, ускорял лечение. Необходимая жестокость, как говорил мой наставник. Мне нужна была эта энергия, чтобы срастить кости черепа. Продолжая стягивать ментальную сеть, я загнал почти весь рой красных капель обратно в рану. Теперь надо было их использовать. Я задал программу и наблюдал, как она исполняется. Я наблюдал как соединительные клетки ткани — фибробласты — синтезируют коллаген и эластин, соединительные белки организма. Видел, как белковые волокна укладываются вдоль соединений магических связок, заполняя травмированную зону. Красные капли боли вплывали в рану и впитывались тканями. Конечно, нельзя срастить кость, но можно её склеить с помощью органического соединительного белка. Что сейчас я и произвёл. Это соединение слабее нормальной кости, но постепенно организм заполнит его кальцием и коллагеном. Тогда кость станет нормальной. Но сейчас это было лучшее, что я мог сделать для него. Мне пришлось ещё трижды погрузить руку в плоть раненого капитана. Один раз для того, чтобы срастить мышечные волокна, другой раз — стянуть кожу, третий — чтобы восстановить пробитый и вытекающий левый глаз капитана. Я мог гордиться своей работой. Работал я второпях, и шрам получился не такой аккуратный, как можно было надеяться. А ещё мне пришлось попутно выводить из тела грязь, попавшую в него.

Когда я уже заканчивал работу, то почувствовал боль в горле. Мне стало тяжело дышать, а в глазах потемнело. Пришлось вернуться в наш мир, чтобы оценить ситуацию. Увиденное повергло меня в шок и ужас. Капитану удалось освободить свою правую руку. И он дотянулся до моего горла. Боль застилала ему глаза и отнимала способность думать разумно. Но реакции у него были воинские. Убить обидчика. И сейчас этим обидчиком был я. В тот момент меня посетило понимание, что жить мне осталось считанные мгновения. Раймус и сквайры вцепились в его руку и пытались разжать его пальцы. Может им это и удастся, но уже после моей смерти. Неосознанно я шарил руками вокруг себя. Бессмысленное занятие, порождённое отчаянием. Когда моё сознание стало меркнуть, я нащупал под рукой рядом со своею ногой нечто деревянное. Сомкнув на нём пальцы, я опознал свой посох. Схватив его левой рукой, я направил его навершие в сторону капитана. Мне не было видно, во что упёрся мой посох, но это было не важно. Заклятие само проявилось в моей голове. То самое, из первого канона умиротворителей. Осталось только его произнести. И в тот миг, когда мой мир почти померк, это заклятие было произнесено.

— Петрификус тоталус.

Мне неизвестно, произнёс ли я его вслух, поскольку горло было зажато. Возможно, мне удалось это сделать невербально. До этого такое заклятие мне удавалось только вербально. Но оно подействовало. В следующий миг меня подбросило в воздух. Закричали сквайры и стали раскатываться в разные стороны. Упал на землю Раймус. Прежде, чем я коснулся земли, наступила тьма.

Когда я открыл глаза, молодой сквайр легонько бил меня по щекам. Лежал я на спине, но неудобно. Потребовались усилия, чтобы прийти в себя и подняться. Похоже, что времени прошло совсем немного с момента, когда я потерял сознание. Капитан лежал смирно, стянутый заклятием, с руками и ногами, вытянутыми вдоль тела. Волосы капитана на темени слиплись от крови, но шрам был полностью залечен и больше не кровоточил. Глаза капитана смотрели на мир яростно, но более разумно. Похоже, что боль постепенно отпускала. Осталось залечить ногу. И сделать это надо сейчас, пока заклятие не перестало действовать. Я осторожно приблизился к капитану, готовый немедленно бежать. Осторожно подошёл к раненой ноге. Остальные наблюдали за мной, ожидая моих указаний.

— Поверните его больной ногой вверх — прохрипел я, борясь с болью и першением в горле.

Сквайры осторожно повернули его. Достав с пояса нож, я срезал оперение орочьей стрелы. Хорошо, что стрела пробила ногу навылет. Постаравшись вытянуть стрелу из раны, понял, что эта работа мне не по силам. Глянув на Раймуса, я попросил.

— Попробуй вытянуть стрелу за наконечник.

Раймус протянул ладонь и, схватив торчащий наконечник, провернул древко стрелы в ране. После чего легко вынул её из ноги капитана. Кровь обильно хлынула на землю. Протянув руку и совершив расслоение реальности, я вновь вошёл в тело капитана. Когда я закончил лечение, у меня обильно тёк пот. В ушах пульсировало. Снова раздался грохот. Занимаясь лечением, я и забыл, что нас обстреливают. Я осмотрелся. Вокруг столпились воины.