Хроники сыска (сборник)
Шрифт:
– А? Что? Который час?
– Половина двенадцатого.
– Черт! Доклад Каргеру проспал!
– Успокойся, я доложил за тебя. Его превосходительство не велел будить.
– Как Степан?
– Жить будет. Но легкое прорезано, не случилось бы чахотки.
– А этот?
– Лежит без сознания. Голову пробило бревном. Видимо, помрет к вечеру.
– А и хрен бы с ним, со сволочью. Таким не нужно жить. Странно, кстати – и рука стала заживать! Что сказал Николай Густавович?
– Заявил при всех: «Лыков не желал подвергать опасности жизни своих подчиненных. Я полностью одобряю его действия!»
Алексей облегченно вздохнул. Убийство
– Я должен доложиться Павлу Афанасьевичу. Появились важные новости насчет убийства в гимназии.
– Подожди. Сначала прими барышню, она тебя уже десять минут дожидается. Только умойся!
– Какую еще барышню? – рассердился Лыков. – Прими ее сам; видишь, мне некогда.
– Дурак ты, Лешка, – рассмеялся Титус. – Сначала взгляни на нее и тогда уже не захочешь никому перепоручать.
– Да? – сразу заинтересовался Алексей. – Красивая? Так это другое дело! Зови… через пять минут.
Наскоро умывшись, причесавшись и прополоскав рот зубным декоктом, титулярный советник уселся за письменный стол и напустил на себя важный вид. Вскоре в дверь постучали, и вошла незнакомая барышня. Когда Лыков увидел ее, то онемел.
Потом уже он понял, что в этом почти еще ребенке не было особенной, внешней, чувственной красоты. Но в тот раз Алексею показалось, что ударил гром, а небо упало на землю… Не скоро он догадался встать и не сразу понял, что незнакомка что-то говорит ему.
– Что? – невежливо переспросил титулярный советник, приходя наконец в себя.
– Меня зовут Варвара Александровна Нефедьева. У меня к вам очень важный разговор.
– Вы дочь Александра Евгеньевича Нефедьева? – догадался Лыков.
– Да.
И тут он вспомнил, как снял вчера наблюдение с домов трех подозреваемых и до сих пор не восстановил его! Кровь прилила к лицу Алексея. Он споро усадил гостью в кресло и пробормотал:
– Прошу меня простить. Только одну минуту!
И выскочил в приемную. Там стоял и скалился Титус.
– Ну как?
– Отставить! – рявкнул на него Лыков. – Я дурак. Наблюдение за домом Нефедьева не возобновлено?
– Нет, конечно. Не было команды. А что? Неужели…
– Немедля выставить парные пикеты ко всем домам! Обо всем докладывать мне незамедлительно. Если увидят гимназиста – следить особенно внимательно!
– Есть! – сразу посерьезнел Яан и бегом кинулся исполнять приказание.
Алексей вернулся в кабинет, надеясь в душе, что ничего важного сыщики не упустили.
– Еще раз прошу меня извинить. Теперь я вас внимательно слушаю.
И, набравшись духу, взглянул барышне прямо в глаза. Какие красивые… Серые. И одухотворенные какие-то, особенные. Неземные? Может быть…
– Я пришла сделать заявление. Моему отцу угрожает опасность. И… я так хотела бы ошибиться, но…
– Говорите все до конца, – мягко посоветовал Лыков. – Это может быть важным. В том числе и для спасения жизни человека.
– Я именно об этом. Скажите, в городе за последние два дня никого не убили? Юношу лет восемнадцати, возможно, гимназиста.
Алексей оторопело уставился на Нефедьеву:
– Что
– Значит… все-таки убили?
– Да. Позавчера в ночь, в рекреационном зале губернской гимназии. Его звали Михаил Обыденнов.
– Да, Михаил… Это имя звучало.
И барышня, уткнувшись в свои ладошки, беззвучно зарыдала.
Лыков бросился к графину с водой, вынул свой платок, крикнул из приемной нашатырю. Через минуту Варвара Александровна успокоилась настолько, что снова смогла говорить. Рассказала она следующее:
– Я росла без матери; она умерла, когда мне было три года. Папа очень ее любил. Теперь я – смысл его жизни. Осенью у папа обнаружилась чахотка. Он… он умирает. И не доживет до лета. Его беспокоит мое будущее, и это беспокойство только добивает его! Все из-за этих проклятых денег.
Дело в том, что Нефедьевы очень богаты, но богатство их особенное. Папа владеет заповедным имением [100] площадью более тридцати тысяч десятин, в Варнавинском уезде Костромской губернии. Это дает почти сто тысяч годового дохода, а в будущем даст и еще больше. Обратил имение в заповедное мой дед, еще в пятьдесят первом году; он же и упросил государя разрешить. Папа тогда было двадцать лет, и он проявлял себя как большой мот. Дедушка боялся, что его старший сын проиграет все в пух, и решил сохранить земли таким способом. Спустя столько лет его решение бьет по нам! Ведь я – единственный ребенок и как женщина не могу быть наследницей майората. Хотя у отца есть еще младший брат, Евдоким.
100
Заповедное имение – русский аналог западного майората. Само понятие заповедного имения введено указом императора Николая Павловича в 1845 году. Это неотчуждаемая и неделимая собственность, передающаяся по наследству старшему мужчине в роду. Имение нельзя было продать, заложить, поделить, подарить или проиграть в карты. Площадь заповедного имения – от 5000 до 100000 десятин, приносимый доход – от 6000 до 200000 рублей в год. Обращалось из благоприобретенного имения либо из доли старшего сына в родовом имении по Высочайшему разрешению. Целью являлось защитить богатые дворянские фамилии от разорения.
– А он имеет сыновей?
– Нет, дядя бездетен и никогда не был женат. Мне кажется, ему и не хочется ни с кем себя связывать. Бывают такие люди, которым лучше всего с самим собой…
– Бывают, – согласился Лыков, незаметно, как ему казалось, присматриваясь к гостье. – Но вернемся к убитому гимназисту.
– Да, конечно. Осенью, когда папа понял, что не доживет до моего замужества и появления внука мужеского пола, он уговорил дядю Евдокима удочерить меня. Заранее, до его… ну, вы понимаете. Тогда имение перейдет к дяде, а когда у меня появятся дети, они станут законными наследниками.
– И дядя согласился?
– Да. Но не спешил оформить. Он все откладывал, откладывал… И дотянул до появления того человека, о котором я и пришла рассказать.
– Я попробую догадаться. К вашему отцу пришел незнакомый юноша и сказал, что он его сын. Причем рожденный в законном браке.
– Как вы это узнали? – поразилась Нефедьева. – И что еще вам известно?
– Далеко не все. Юноша, явившийся к Александру Евгеньевичу, и был убитый впоследствии гимназист Михаил Обыденнов.
– И он не солгал? Он действительно мой кровный брат и законный сын папа?