Хроники Тридевятого
Шрифт:
Тот продолжил:
– Кажется, Василиса в родстве с Бабой Ягой?
– Да, она Яге внучатой племянницей приходится, – сказал Кот.
– Может ли Василиса кое о чем свою двоюродную бабку попросить?
– О чём же?
Шут ответил:
– Понимаешь, хочу Бабу Ягу уговорить вести регулярные репортажи о субботних мероприятиях. Такие репортажи – необходимы для будущего журнала. Не находите? Прошлый раз, как помните, полумарафон бежали вокруг Лысой горы, а сегодня грибную охоту устроили: соревнуются, кто больше отборных мухоморов за
– Отчего сам к Яге не сходишь со своим предложением? – спросил Гусля.
Шут замялся:
–Боязно что-то без протекции. Сам понимаешь…
Кот сказал великодушно:
– Ладно, я разузнаю, – и спросил. – Ну что же? Всё на сегодня? Или какие-то предложения есть?
Гусляр засуетился:
– П-п-погодите, друзья! У кого теперь интервью брать будем? С Василисой поговорили. Теперь что же к Бабе Яге? Прямо сразу? Может, у Василисы Премудрой другие родственники есть? Что скажешь, Котофей?
– А что? Вот, например, сестра двоюродная – Царевна-лягушка. Тоже, между прочим, Яги нашей внучатая племянница.
– С-с-славная девушка. Может, о ней напишем. Такое удивительное превращение пережила – из лягушки в настоящую красавицу! – с восхищением сказал Гусляр.
Шут взглянул на друга с пониманием: кажется, на этот раз именно Царевной-лягушкой увлечён поэт. Ну-ну. Надолго ли? Гусля пылко влюблялся три-четыре раза в году. Он мучился от любви, худел, писал стихи и музыку, а потом неизменно разочаровывался в объекте обожания, страдал и опять сочинял, сочинял, сочинял…
Шут усмехнулся себе под нос, а вслух сказал:
– Мне кажется, в первый номер лучше всего поместить твои стихи о Тридевятом, которые мы слышали в прошлый раз. Материалы постепенно и с умом печатать нужно. А у кого интервью брать – сам решай. Что касается Царевны-лягушки – очень интересный персонаж. Если и не в первом номере, то во втором или в третьем о ней рассказать обязательно нужно. Кстати, через неделю встречаемся на Златом крыльце для обсуждения наших планов последний раз.
– Как-так? – удивился Кот.
– Через две недели, когда закончат ремонт отведённых нам комнат, собираться начнём в редакции журнала «Хроники Тридевятого», – с гордостью сообщил Шут.
– Отлично, – промурлыкал Кот.
Гусляр же ничего не сказал – он не слушал, о чём говорят коллеги, а думал о Царевне-лягушке. И немного о несчастном Синдбаде-мореходе. Синдбаду поэт-бессеребренник сочувствовал. Ведь это, наверное, очень трудно так страстно стремиться к обогащению. Не иметь сил противиться пагубной, всепоглощающей страсти. Что движет ненасытным купцом? Поэт живо представил себя несчастным корыстолюбцем и застрочил в своей поэтической тетрадке:
Куплеты Синдбада-морехода
Я кнопку искал «Бабло»,
Но
Однако же без бабла
Любовь становилась зла.
От этой любови злой
Я плешь посыпал золой…
На время случалось мне
Любовь притопить в вине.
С похмелья она опять
Кидалась меня терзать!
Шипела на ухо зло:
«Иди и ищи бабло!»
Закончив писать, Гусля вернулся к мыслям, ставшим в последнее время самыми приятными. Мысли крутились вокруг образа прекрасной Царевны-лягушки.
Глава 6
Царевна-лягушка
Гусляр решил побывать в тех местах, где жила Царевна-лягушка до своего превращения в девушку. Поэт думал: долго придётся дорогу искать, но оказалось, что от дворца ведёт к болоту хорошо утоптанная тропинка. Ещё больше удивился Гусля, когда встретил там царевну. Она возвращалась во дворец. Свернуть с узкой тропинки было некуда – Гусляр и Царевна-лягушка нерешительно остановились друг против друга.
Поэт неловко поклонился и произнёс, не поднимая головы:
– В-в-ваше Высочество…
– Да полно, Гусляр, – промолвила нараспев царевна, – мы одни, соблюдать этикет не нужно. Даже смешно. Что привело Вас сюда?
Поэт с усилием оторвал взгляд от испачканных тиной резиновых бот царевны, взглянул ей в глаза, но тут же смущенно отвернулся и покраснел, не зная, что сказать.
Царевна продолжила, не дожидаясь ответа:
– Я, признаться, скучаю по своим старым подружкам жабам и лягушкам. Иногда хожу их навещать. Как они поют! Как поют!
– П-п-простите, – обрёл наконец дар речи Гусляр, – я, кажется, что-то не то… П-п-позвольте… М-м-можно, я тоже послушаю их песни? Я, собственно, за этим и шёл на болото.
– Вы уже не в первый раз удивляете меня, Гусля! Можно, я буду вас так называть? – рассмеялась вдруг царевна, прищурив ярко-зелёные глаза.
– П-п-почту за честь и особое доверие, – ответил Гусляр.
– Как раз о доверии… Прошу, не говорите моему мужу, что встретили меня здесь…
– К-к-конечно. Я понимаю.
– Тогда пойдёмте вместе ещё раз послушаем болотные песни!
Царевна-лягушка решительно потянула поэта за рукав.
Это было восхитительно, необычно, божественно! Прежде ничего подобного Гусляр не слышал.