Хрупкая прочная связь
Шрифт:
— Я же сказал… Ты что делаешь?
Я всегда искал тот единственный аромат, который мне понравится и которым я буду пользоваться всю жизнь. Я тратил кучу денег на одеколоны. Не сказать, что все свободное время я проводил в торговых центрах, но если там и оказывался, то неизменно что-то выбирал. Ян же, напротив, пользовался какой-то супердешевой херней из лавки в Чайнатауне, стоявшей на одной полке с непонятными аксессуарами, приправой и травами. Он ничего не покупал для того, чтобы приятно пахнуть. Такая возможность даже не рассматривалась в списке необходимых ему вещей. Ян всегда покупал лишь основное — шампунь
Боже правый, как же от Яна пахло.
Каждый раз, когда я оказывался рядом с ним, то вдыхал ароматы цитруса, ветивера с нотками сандала, амбры, кедра и кожи. Вся эта смесь вызывала во мне желание вылизать его целиком.
— Ми? — Дойл рассмеялся, когда я вдохнул и одновременно присосался к коже за его ухом.
— Ты так вкусно пахнешь, — чуть ли не проурчал я.
— Я пахну потом, — буркнул он, но среди ворчания явно было различимо удовольствие. Мое желание как никогда заводило Яна. — Пойдем. Возьмем машину и наконец-то отчитаемся по делу, а дальше решим, где заночуем. Нам нужна кровать.
Нужна, это точно.
Спустя полчаса мы стали счастливыми обладателями «тойоты-секвойа», и Ян повез нас с парковочной стоянки к главной улице. Приборная панель показывала, что на улице 101 градус12, но я был на сто процентов уверен, что больше парило от асфальта. Мне стало очень интересно, как люди летом ездят по дорогам и берут ли они с собой прихватки, чтобы можно было коснуться руля.
— Куда нам? — раздраженно спросил Ян.
— Так, сейчас мы на бульваре Восток Скай Харбор, прижимайся правее, потому что через минуту нужно съехать на автостраду I-10.
— Дальше куда?
— Ты знал, что летом здесь готовят яичницу прямо на тротуаре?
— Заткнись. Куда ехать дальше, после автострады?
— О, так мы уже там?
— Я же за рулем.
Естественно.
— Значит, дальше нужно выехать на Седьмую авеню, а это на 144 съезде.
— Принял… теперь что?
— Теперь едешь по Седьмой авеню на юг до поворота налево к Джефферсону. Там на Вашингтон, чуть восточнее Седьмой улицы, должно находиться здание суда, которое, кстати, окрестили «Адской печкой».
— Пошел на хрен, — прорычал Ян.
Я хохотнул.
— Летом всем сотрудниками и охране позволено носить рубашки с коротким рукавом.
— Не верю.
— Очень зря, но сейчас пока не настолько жарко.
— Да здесь как в долбаной доменной печи, — простонал Ян, указывая на температуру на приборной панели. 92 градуса. — На дворе, мать твою, октябрь.
— Ага, но я заметил, что с момента нашего выезда похолодало на девять градусов.
— Хочешь сказать, что можешь ощутить разницу между девяноста и сотней градусов?
Наверное, нет.
— Знаешь, Кейдж перед нашим уходом из офиса рассказал, что однажды был тут
Никакой реакции, а потом Ян повернулся ко мне.
— Ты что, блядь, издеваешься?
Выражение его лица было бесценно.
— Так и сказал?
— Он сказал, что это похоже на дьявольский террариум.
Ян застонал, и я сдался.
Окончательно.
Я ржал так сильно, что даже вдохнуть нормально не мог.
— Можешь, мать твою, угомониться?
Мне понадобилось несколько минут для этого, потому как уезжать из дома из-за преследования психопата было страшно, но Ян поехал со мной, так что это могло считаться отпуском. В общем, мне немного не хватало душевного спокойствия.
— Он сказал, — я вытер глаза, все еще посмеиваясь, — что здание полностью стеклянное, и внутри него летом появляется ощущение, будто ты в парилке, а зимой лишь немного легче.
— А все потому, что даже в октябре здесь девяносто два долбаных градуса!
— Уверен, что и по ночам не слишком прохладно, — заметил я. — Посмотри, здесь сплошной бетон.
Сначала мы долго не могли припарковаться у здания. Все места были заняты. Но Ян заметил какую-то огороженную зону, объехал ее сзади, и конечно же это оказалась служебная парковка здания суда.
Нам пришлось остановиться и предъявить охране значки и удостоверения, и только тогда нас пропустили в атриум. И наш босс оказался прав: роскошное здание, сплошь стекло и металл, и пекло стояло хуже адского. Снаружи казалось, что стоишь под турбо-грилем в режиме «хрустящей корочки», но внутри, по какой-то причине, было душно и влажно.
— Похоже на июль в Чикаго, — простонал Ян.
— И все же на улице лучше, там сухо.
— Я домой хочу.
Персонал в кофейном киоске и несколько других людей были в шортах и футболках — некоторые вообще в майках — и я их прекрасно понимал, сам бы так оделся. Если б они носили то же, что и большинство людей в здании суда, то просто растаяли бы на месте. В атриуме было жарко, и мне вдруг стало интересно: с приходом зимы здесь становилось так же холодно, как и на улице?
На пропускном посту мы снова предъявили значки и удостоверения, сдали оружие и наконец-таки нас допустили внутрь. Однако не успели мы добраться до второго этажа, как нас перехватил помощник маршала, с которым мы только что общались, и дал понять, что нужно доложить начальнику службы безопасности суда о своем прибытии. И он, как оказалось, находился в центральном здании, а не там, где сейчас были мы. Нам нужно было выйти на улицу и немного пройтись.
— Думаю, это не про нас, — сообщил я. — Мы не докладываем ничего в Управление безопасностью и операциями. Только опергруппе.
— О. — Похоже, он опешил. — Вы не обеспечиваете безопасность судов?
— Не основная наша работа, — ответил Ян. — Мы не сотрудники Службы безопасности, а инспекторы.
У нас был неопределенный статус.
Кейдж закодировал нас как помощников федерального маршала, но фактически мы никого не контролировали, и поскольку работали как на WITSEC, так и на подразделения по борьбе с организованной преступностью и наркоконтролем, мы являлись инспекторами. Это было важно только в момент, когда мы уезжали из дома, чтобы остальные маршалы были в курсе наших полномочий.