Хрупкое сердце
Шрифт:
Я хихикнула и села вполоборота, чтобы посмотреть, как играет Этта.
— Хм… я тебе сказала, что у него борода?
— О бооожееее, — пискнула моя сестра, растягивая последнее слово, что получился стон.
— Он пригласил нас поплавать в отеле, в котором остановился, пока он тут, — прошептала я, чтобы Этта не услышала меня.
— Ты собираешься воспользоваться приглашением?
— Не знаю. Я подумаю. Кажется, это было бы менее странно, чем если бы он снова пришел к нам.
— И ты могла бы полюбоваться на него в плавках.
— Конечно же, потому что это наиболее важно.
—
Только я собралась ответить, как заметила, что лицо Этты сморщилось, и быстро встала с дивана.
— Мне пора, — сказала я Миранде, беря Этту на руки. — Нужно отвести Этту в туалет.
— Не в тувалет! — возразила Этта, пытаясь вырваться из моих рук.
— Люблю тебя.
— Я тоже люблю тебя, — смеясь, сказала она.
Я повесила трубку и понесла Этту в ванную как раз тогда, когда она торжествующе посмотрела на меня.
О, да. Красивая внешность Тревора была очень важна, подумала я, когда понесла Этту в свою спальню, чтобы сменить ей подгузник. Почти так же важно, как каким-то образом убедить мою дочь, что какать в унитаз — это весело.
Глава 5
Тревор
Как только я вошел в свой номер в отеле и понял, что мне абсолютно нечего делать, кроме как сидеть там и гадать, как, во имя бога, мой младший брат без оглядки оставил этих двух женщин, я пожалел, что не вышел из дома Морган. Даже неловкое молчание и ощущение того, что я странный наблюдатель в их жизни, были лучше, чем мысли, которые сейчас проносились в моей голове.
Мое горло сжалось от волнения, когда я вспомнил взволнованность моей мамы и звук ее слезливого смеха, когда я позвонил ей. Она хотела знать все сразу, и ее вопросы были настолько быстрыми, что у меня не было возможности ответить хоть на один из них. Знание, что маленький кусочек Генри все еще существует в этом мире, было небольшим утешением, когда мы миновали обстоятельства ее существования. Однако незнание того, счастлив ли его ребенок и в безопасности ли, было похоже на темное облако беспокойства, нависшее над всеми нами. Было огромным облегчением узнать, что не только она в порядке, но и что ее мама была кем-то, кого знали мои родители. Тот факт, что Морган была с нашей семьей совсем недолго, более десяти лет назад, не уменьшал этого облегчения.
Я надеялся, что Морган будет хорошей мамой. На самом деле я молился об этом, а я не был человеком, который молился очень часто. Но то, что увидел, сидя в ее маленьком доме, было намного лучше, чем тот минимум, что мне хотелось принять. Она была великолепна.
Я знал много мам. Я провел свою жизнь среди всех типов родителей: плохих, хороших, отвлеченных и так далее. И знал, как отличить гнилое яблоко. Морган не была такой. Во всяком случае, она напомнила мне мою двоюродную сестру Кейт, ту, каким родителем она была, и это был огромный комплимент.
Я со вздохом сел на край кровати.
Я игнорировал это столько, сколько мог, но теперь, когда остался один, то позволил себе подумать о том, насколько великолепна была Морган. Я был так озабочен
Мне нужно было сосредоточиться на самом важном - на Генвиэтте. Я не думал, что смогу однажды встретиться со своей племянницей, а затем просто вернуться домой, это какая-то шутка. У меня почти не было времени побыть с ней наедине. Честно говоря, я был уверен, что никакого времени не будет достаточно.
Боже, она действительно была нечто. Этта вела себя довольно тихо, может быть, немного стеснялась, но, похоже, ее не особо заботило то, что я был там. Она просто восприняла это спокойно, без интереса и интереса конкретно ко мне, просто как бы признала, что я собираюсь потусить с ними какое-то время.
Двухлетних детей было трудно понять - в один из неподходящих моментов они казались сумасшедшими, но если их поймать в «благоприятное» время, тогда они были похожи на ангелов. Казалось, что сразу после сна Этта была прекрасна и определенно вписывалась в категорию ангелов. Она была уверенной в своем окружении. Но также легко злилась, что, вероятно, было чертой, которую унаследовала от Морган. Генри был совершенно спокойным с того момента, как переехал к нам, хотя это было довольно необычно для малыша, которому приходилось менять дома снова и снова в течение своей короткой жизни.
Генриэтта. Я недоверчиво покачал головой. Морган на самом деле назвала свою девочку в честь Генри, человека, который их бросил. Хотя я не мог этого понять, мне все равно нравилось, что она это сделала. Моей маме это тоже понравится. Она очень серьезно относилась к именам и их значению, вероятно потому, что у ее детей они уже были к тому времени, когда они пришли к ней. Однажды я спросил ее, почему она не сменила имя Гена, когда он был маленьким. Она могла выбрать все, что хотела, и он не заметил бы разницы. Мама только покачала головой и улыбнулась. И сказала, что не хочет менять нашу историю, а наши имена были частью этого.
Черт возьми, я был зол на своего брата. Даже зная, каким эгоистичным мог быть Генри, который был больше заинтересован в том, чтобы выпендриваться и очаровывать людей, чем в установлении реальных связей, я все еще не мог поверить в то, что он сделал. Не понимал, как он мог оставить этого милого ребенка. Вначале, после того, как я прочитал все, что военные хотели отправить мне о несчастном случае на учениях, в результате которого он погиб, и просмотрел все документы Гена, я был так зол, что это напугало меня. Я не был таким человеком. Я не злился. Но зная то, что знал, и понимая, насколько эгоистичным был мой младший брат, чувствовал, что превращаюсь в кого-то, кого не узнаю. После особенно ядовитого разговора с Ани, который оставил ее в слезах, я понял, что мне нужно заблокировать это, что я и сделал. Я подавил весь гнев и ярость, пока не смог увидеть это сквозь горе. К сожалению, теперь, после того, как я увидел его ребенка, то снова почувствовал, как этот гнев выходит на поверхность.