Хрущев: интриги, предательство, власть

Дорофеев Георгий Васильевич

Как всегда, Хрущев хитрил, безбожно врал и лукавил. Диктофонные ленты были не только переправлены на Запад, но и подготовлены к печати. Они бы уже вышли в свет, но издателей смущала авторская достоверность полученных материалов. Чтобы проверить их подлинность, разработали хитроумную комбинацию. Об этом рассказал Николай Зенкевич в своей книге «Тайны уходящего века». Это почти что детективная история.

Хрущеву доставили в подарок из Вены две шляпы с огромными полями. Одна была ярко-алая, другая– черная. Их выполнили по специальному заказу, так что перепутать с другими было невозможно.

В подтверждение авторства книги, Хрущев должен

был сфотографироваться в ярко-алой шляпе на голове и черной – в руке. Сын Никиты Сергеевича Сергей сфотографировал отца точно в соответствии с предписанием. Фотографию Сергей Никитович передал по назначению. Издательство убедилось в достоверности материалов и приступило к публикации, а Хрущева в это время пригласили в Комитет партийного контроля для беседы.

Существует почти трехчасовая стенограмма разговора с Никитой Сергеевичем. Однако нам нет необходимости приводить ее полностью. Достаточно отдельных фрагментов этой беседы, чтобы показать, как он умел хитрить, ловчить, изворачиваться и врать, чтобы уйти от ответственности.

* * *

Никита Сергеевич появился в Комитете партийного контроля 10 ноября 1970 года в 10 часов 30 минут. После необходимых в таких случаях приветствий и расспросов о здоровье председатель КПК Пельше приступил к основной теме разговора. Он сказал Хрущеву, что, по сообщению посла в США Добрынина, в Америке и ряде других стран Запада, в частности в Англии, ФРГ, Франции, Италии… готовятся к изданию его воспоминаний… У Хрущева попросили объяснения по этому вопросу, но он тут же отказался их давать и заявил, что никому мемуары не передавал. Знать ничего не знает, ведать ничего не ведает и хочет умереть честным человеком и коммунистом. Ему пожелали многие лета здравствовать и тут же спросили, как он отнесется к тому, что его воспоминания все же будут опубликованы за границей. Хрущев ответил, что будет возмущен и заявит о своем протесте.

Однако такое заявление Хрущева приняли с недоверием: как он может протестовать, если его воспоминания уже гуляют по Москве, известны в США и других странах. Никита Сергеевич возмутился и постучал кулаком по столу.

– Материалы мои, и никто не имеет права брать их, – заявил он, – это провокация.

Однако Пельше не поверил в искренность хрущевских возмущений и напомнил ему, что за разглашение государственной тайны он несет партийную ответственность. Но это Хрущева не испугало.

– Я готов на крест, – заявил он, – берите гвозди и молоток. Я честный коммунист.

Эти почти истерические фразы не приняли всерьез, и Никиту Сергеевича вернули к основной теме разговора. Он ушел от нее и говорил о сталинизме и войне в Корее, о том, что в дворцовом перевороте и убийстве царя Павла участвовал его сын Александр и о том, что он убийца, знали все…

Это был разговор с глухим.

На вопрос по существу: как он отнесется к тому, если его воспоминания все же будут опубликованы на Западе и в США, Никита Сергеевич, не моргнув глазом, сказал, что это будет фальшивка. Ему предложили сделать такое заявление для печати, и он, без зазрения совести, это сделал.

Вот его заявление:

«Как видно из сообщений печати Соединенных Штатов Америки и некоторых других капиталистических стран, в настоящее время готовятся к публикации так называемые мемуары или воспоминания Н.С. Хрущева. Это – фабрикация, и я возмущен ею. Никаких мемуаров или материалов мемуарного характера я никогда никому не передавал – ни «тайму»,

ни другим заграничным издательствам. Не передавал также материалов я и советским издательствам. Поэтому я заявляю, что все это является фальшивкой. В такой лжи уже неоднократно уличалась продажная буржуазная печать

Н.С. Хрущев. 10/XI– 1970 г.»

Это последняя ложь Никиты Сергеевича. Спустя немногим более месяца его мемуары появились в магазинах США и Западной Европы.

Мысли вслух

Никита Сергеевич боялся суда потомков. Он говорил: «Если положить на весы мои добрые дела и злые (все-таки он знал, что творил зло), то добрые все же перетянут». На это он надеялся. Ему очень хотелось войти в историю умным и мудрым политиком и правителем.

Неизвестно, как сам Никита Сергеевич оценивал свои поступки, но мы, его современники и потомки, можем о них говорить и взвешивать на весах добра и зла. Нынешние либералы и демократы кладут на чашу добрых дел хрущевский доклад на XX съезде партии, в котором он развенчал культ личности Сталина. Кладут в эту же чашу его стремление демократизировать общество и реформировать народнохозяйственный механизм, большое внимание к социальным проблемам, к человеку. С именем Хрущева они связывают поворот в международной политике от «холодной войны» к мирному сосуществованию, к разрядке.

Однако все эти утверждения и разговоры не подтверждены фактами, и желаемое выдается за действительное. Возможно, у Хрущева и были добрые и благие намерения, но, говорят, благими намерениями устлана дорога в ад… Из всего того, что приписывают Никите Сергеевичу, ничего путного так и не получилось. На этот счет существует такое мнение. Сегодня об этом говорят многие.

…После смерти Сталина… на роль нового руководителя партии и государства был выдвинут наиболее ничтожный и бездарный из всех членов бывшего Политбюро – Никита Хрущев… Не имея опыта ни во внешней, ни во внутренней политике, он чуть было не развязал Третью мировую войну, спровоцировав Карибский кризис; расколол всемирный коммунистический союз, вдрызг переругался с Мао Цзэдуном; выкинул Сталина из Мавзолея…

Никита Хрущев, который никогда не стыдился, а напротив, всячески подчеркивал свое пятиклассное образование, выброшенный наверх номенклатурной фрондой, оказался человеком неприспособленным к руководящей государственной деятельности. Сталин держал его на второстепенных ролях и близко не подпускал к большой политике, как внешней, так и внутренней. Поэтому, оказавшись на самом верху партийно-государственной пирамиды, Хрущев повел себя как Алиса в Стране Чудес: постоянно удивлялся и разочаровывался. Его попытка что-то изменить или сломать в сталинской империи немедленно приводила к хаосу, неразберихе, к финансовой чехарде, а в итоге– к полной невозможности разобраться, что же происходит в стране и каково ее место в современном мире».

С такой оценкой нам, современникам Хрущева, переживавшим все его чудачества, нельзя не согласиться.

В беседе с писателем Феликсом Чуевым Молотов дал свою оценку Никите Сергеевичу:

– Роль Хрущева, – сказал Вячеслав Михайлович, – очень плохая. Он дал волю тем настроениям, которыми он живет… Он бы сам не смог этого сделать, если бы не было людей, находящихся рядом с ним. Никакой особой теории он не создал, в отличие от Троцкого, но он дал возможность вырваться наружу такому зверю, который сейчас, конечно, наносит большой вред обществу.