Хрусталь
Шрифт:
У меня всё рухнуло. Я помню, как она говорила про головные боли, но я даже и представить не мог, что их источником может служить это…
– Твою мать…
– Что такое?
– Ничего. – Я докурил сигарету и выбросил в сторону. – Можешь меня провести, я хочу её навестить.
– С ума сошёл? Ночь уже! Плюс, у нас сейчас будет миллион проверок, ты забыл, что произошло? Потерпи. Сейчас во всём разберутся, поставим на ноги команду ЦКК и тогда можно будет уже посещениями заниматься.
– Ладно… Держи меня в курсе, пожалуйста.
– Добро.
* * * * *
Ника
– Когда пошла двадцать третья минута, я думал, что всё. Можно прощаться с жизнью.
– Я вообще потеряла сознание чуть только закрыла глаза и раскинулась в кресле. Вообще не помню, что произошло. Помню только как меня везли на неотложке.
Ника попыталась подняться, но все мышцы болели, а кожа в некоторых местах горела. Девушка заглянула под одеяло, она была полностью обнажена, на правом запястье установлен катетер, но капельница пока не подсоединена.
– Уже хочется есть…
– А всё, Лиза, ты теперь на больничных харчах, нас ещё долго не выпустят.
– Сказал улыбаясь Ваня. – О, кто у нас проснулся, с возвращением!
Агата помахала рукой, Лиза смотрела куда-то в сторону. Ника ленива подняла ладошку. Вокруг было светло, тепло и безопасно. В огромном помещении стояли панорамные окна почти в пол с широкими, но невысокими подоконниками, сверху горели ярко-голубые продолговатые лампы, за окном – глубокая ночь. Три двери в дальнем конце вели в разные места, первая в операционную за стеной, вторая – в общий коридор, третья – в ванные комнаты. Ника знала об этом, потому что уже бывала здесь. Это лучшая палата во всей больнице, созданная специально для команды ЦКК. Коек, правда сделали с запасом, целых шесть штук.
– Всё болит…
– Это нормально, тебе сейчас поставят укол. Нам всем ставили, но тебя будить не стали.
– Только не это… - Ника закрыла лицо рукой. – Как же я это всё ненавижу.
– Когда ты вырубилась?
– Очень быстро… Помню лишь обрывками, как нас выволакивали.
Дверь в общий коридор открылась и зашла грузная, медсестра на вид которой было лет тридцать пять.
– О, Касьянова! Проснулась таки! Ну готовь ягодицы, сейчас ставить будем уколы.
– Да за что…
– Не за что, а когда! Правильно ставим вопрос.
Ника перевернулась под одеялом и обнажила попу, в которую мгновенно полетела игла, девушка взвизгнула и материлась кусая руку, пока процедура не закончилась. Все окружающие гоготали, глядя на происходящее, Ваня в особенности.
– Что ж ты такая слабенькая? Зубки зажала и потерпела. Сидит вопит здесь, я тебя, чай, не ножом режу.
– Зачем мне катетер, если вы ставите уколы в задницу?
– Как врач распорядился, так и делаю, я тут не решаю, что и как ставить.
С этими словами она вышла из палаты, Ника держала руку на болючем месте, и иногда поглаживала место укола ладошкой, но легче от этого не становилось.
– Старый антибиотик, ставят его вообще всем. Даже если не надо, всё равно ставят для профилактики. – Сказала Агата. – Но у меня то попа мясистая, не то, что у тебя. Я даже не почувствовала.
– Я рада, блядь… - Ника проговорила
– Потому что антибиотик старый, говорю же тебе! Закончились запасы зарубежного.
– Да срать мне… Господи, это был риторический вопрос. – Ника всё ещё дышала в подушку, поэтому её слова были приглушёнными, и никто дословно не мог понять, что она говорит.
– Когда уже кормить будут?
– Ночь на дворе, милая, какой кормить? – Агата посмеялась над Лизой.
– Нам положено только варёное, не солёное и парное. Ты будешь в восторге. – Ваня натянул больничную футболку.
Лиза закатила глаза.
– Я никогда не была в больнице…
– С почином.
– Нас ещё будут долго гонять по всем проверкам, просветят вообще всё, что только можно. Так что думаю, мы застряли тут на неделю, не меньше.
– Надеюсь, это всё оплачивается как положено? – Робко спросила Бермудская.
Агата закатила глаза, а Ваня закрыл лицо рукой.
– Тебя вот только зарплата и интересует. Радуйся, что живы остались.
– Да я радуюсь, просто мне маме деньги отсылать в конце месяца, за ней брат присматривает. Он инвалид, у них нет дохода, только мой… Ну и его пособие по инвалидности, но этого мало.
Ваня приподнял брови, но не был особо удивлён, устроился поудобнее на кровати, лёг на спину, закинул руки за голову и уставился в потолок. Ника в это время отошла от укола, дотянулась до ближайшего ящика с чистой, стерильной больничной одеждой, лежа на животе и достала оттуда свободную футболку. Ваня не удержался и краем глаза подглядел на мелькнувшую обнажённую грудь девушки. Через пару мгновений Касьянова полностью задёрнула свою кровать специальной шторой, крепящейся к потолку и оделась, не привлекая лишнего внимания.
– Если бы ты погибла, они бы перестали получать твои посылки. – Хладнокровно подметила Кушенякина. – Так что странная ты конечно.
– Они бы получили единоразовую компенсацию по страховке. – Пробубнил Попов. – Похоже, я единственный, кто из нас читает договор и дополнительные соглашения. Вас мама с папой не учили читать то, что подписываете?
Агата закатила глаза и цокнула языком так громко, как могла.
– Время, проведённое в больнице само по себе оплачивается как больничное время, но так как мы попали сюда не по своей вине, то нам полагаются надбавочные выплаты в размере двойного оклада у каждого. Помимо прочего, мы ещё можем свободно посещать врачей даже в рабочее время, если есть ощущение, что что-то не так. Чем я и планирую заняться после выписки.
– Попов, ты охуел? – Ника раскрыла штору, она уже сидела одетая. – Куда ты там собрался ходить, у нас ожоги и лёгкий испуг. По врачам он собрался метаться. Нам ещё дел невпроворот.
– Имею право, я вообще могу взять оплачиваемый отпуск сразу после инцидента, потому что я пережил сильный стресс. Обожаю наше трудовое законодательство.
– Оно писалось не для того, чтобы ты ебланил как только появится возможность.
– Я для тебя перерабатывал как чёрт! Каждый раз, когда нужно, как штык на месте. Ты не лишишь меня заслуженного отдыха.