Хрустальная сосна
Шрифт:
– Женщины!
– прокричал мореход.
– Можно выходить. Отбой тревоги!
Девчонки вылезли из палатки, испуганно поеживаясь. Снова расселись у костра. Костя врубил магнитофон.
– А где…- оглянувшись, заговорил Саша-К.
И при первых же звуках его голоса я совершенно внезапно и неожиданно ощутил, как тревога пронзает, пробивает навылет, не оставляя ничего, кроме факта:*Вики не было у костра!*… Это потрясение, молниеносно родившее ужасающую в своей возможности догадку, хлынуло отовсюду и накрыло меня холодной, тяжелой волной. И я забыл,
Саша- К продолжал говорить. Не слыша ничего и не сознавая, что делаю, я метнулся к кухне. Лихорадочно расшвырял порушенные грузовиком дрова, отыскал отлетевший в сторону опор. Хорошо отточенная сталь холодно и спокойно блеснула, отразив слабый звездный свет. Зажав оружие в руке, я помчался в ночь -вслед уже невидной машине… И лишь пробегая мимо столовой и подсознательно отметив доносившиеся оттуда всхлипы, вдруг пришел в себя и остановился. Меня пробил жар и одновременно холод, я мгновенно осознал глупость своей затеи, даже если Вику в самом деле увезли… И всю всеобщую чушь происходящего.
Но… Но радость открытия, что с*нею* ничего не случилось, затопила все мое существо. И я понял, что сейчас я - это не я… Что я готов сейчас броситься к ней и… и даже взять ее… Овладеть этой женщиной нежно, но настойчиво и с полным правом. Раз уж - отчасти благодаря моему вмешательству - она только что не досталась кому-то иному…
Я вошел под навес. В углу чернела съежившаяся фигура. Было абсолютно темно, но я разглядел рыжие, неповторимые, не сравнимые ни с чьими иными и такие любимые сейчас волосы… Бросив топор, звонко ударившийся о невидимый столб, я подошел к Вике. Сел рядом и молча обнял ее плечи.
– Женяаа…- еле слышно прошептала она, неизвестно как узнав меня, и уткнулась лицом мне в ухо, и я почувствовал, как по моей шее текут горячие быстрые ручейки…
– Ну что ты, Вика… - я осторожно гладил ее волосы.
– Все кончилось, они уехали. Пойдем обратно к костру.
– Я знаю… Только мне… Мне стыдно туда идти. Я ведь знаю. Я во всем виновата. Это ведь из-за меня все произошло…
– Да не переживай. Ничего плохого не случилось.
– Но мне так стыдно. Я ведь баловалась с этим шофером. И не заметила, как все обернулось всерьез…
– Да брось ты переживать. Ведь все же обошлось!
Вика тихо подрагивала, ничего не отвечая.
– Все обошлось, - повторил я.
– А что эти типы приезжали - ничего страшного.
Я готов был говорить что угодно, несомый волной внезапно нахлынувшего счастья, что с Викой ничего не случилось, она жива и здорова… Не помня себя, я прижимал к себе ее дрожащее тело. И шептал всякие глупые, нежные и успокаивающие слова.
– В былые времена из-за таких женщин, как ты, на дуэлях гибли. А тут всего-навсего пятеро парней приехали и попили чаю у костра… Пойдем, там уже все танцуют.
Вика молчала, тихо приникнув
– Ну пойдем… ну я тебя на танец приглашаю…
Вздохнув, она поднялась. И мы пошли к костру.
*-*
Ночь висела плотным покрывалом.
Мы уже вдосталь напелись и натанцевались и понемногу стали расползаться. Народ медленно исчезал по палаткам и темным углам. Мне было неприятно видеть, как Славка пойдет провожать Катю: это стало у них уже привычкой в последнее время, - поэтому я встал раньше и пошел на кухню.
Девчонки уже закрыли и поставили в укромное место флягу, убрали кружки, которые каждую ночь высоко подвешивали на вбитых в стену гвоздях, опасаясь крысиной лихорадки. Мне пришлось повозиться, наощупь громыхая в чернильной темноте; но я особо не спешил, желая протянуть время и не видеть эту парочку своих друзей… Наконец я отыскал и то другое, выпил молока и тоже пошел спать. К моему удивлению, костер горел ярко, словно в него только что подбросили новые дрова, а возле огня возился Лавров, разобрав сиденья и укладывая доски ровным рядом.
– Чего это ты делаешь, Саня?
– спросил я.
– А?
– Лавров резко обернулся, будто его неожиданно уличили в чем- то противозаконном.
– Слушай, я тебя хотел спросить… - сказал я, не желая его смущать.
– То есть вчера еще… Что за танец вы с Ольгой под "паромщика" танцевали? Так здорово было смотреть…
– А…- лицо Лаврова одновременно просияло и сделалось грустным.
– Это была румба… Латиноамериканский танец любви.
– Отлично танцевали… - повторил я.
– Да какое там… Музыка была приблизительная. И без костюмов…
Знаешь, какие в румбе должны быть костюмы? партнерша практически голая, все тело видно и даже еще больше, чем если без одежды… Ты даже не представляешь, какое это зрелище - настоящая румба… Лавров вздохнул.
– А откуда ты все эти танцы знаешь и умеешь?
– Да… - Лавров опять вздохнул и сделался совсем грустным.
– Я же танцором когда-то был.
– В каком смысле?
– не понял я.
– В самом прямом. Занимался в студии, когда еще в институте учился. Я ведь не здесь учился, а в Москве. Там настоящая танцевальная культура. Выступал, на конкурсы ездил…
– Неужели так серьезно было?
– переспросил я, удивившись, что, работая с Лавровым больше года, оказывается, ничего о нем не знал.
– Очень серьезно, - тихо ответил он.
– Объяснять долго, но я имел класс "А" - то есть был мастером спорта по бальным танцам. Мне оставалось еще год потанцевать, заработать международного мастера, и тогда бы я мог уйти в профессионалы.
– Как - "в профессионалы"?
– переспросил я.
– Зарабатывать танцами на жизнь. Мог бы остаться, например, в Москве в каком-нибудь эстрадном ансамбле. Танцевать, получать от этого удовольствие и деньги одновременно. Причем немалые, потому что хорошие ансамбли с хорошими танцорами ездят на гастроли за рубеж…